— Следуя теории, что враг моего врага — мой друг, — сказал Гарет на своем родном языке, потом перешел на язык Ветра, — мы хотим, чтобы ты привел нас к хозяевам.
— Нет, — отказался Ветер. — Они точно меня убьют за то, что я побеспокоил их.
— Тогда отведи нас туда, где мы сможем разыскать их сами, — предложил Гарет.
Ветер окинул взглядом стоящих вокруг него вооруженных людей и медленно кивнул:
— Я сделаю так, потому что чувствую, что должен. Я отведу вас в великий город Херти.
Косира покачала головой:
— Враг моего врага? Учитывая, как он боится своих правителей, если их можно так назвать…Гарет, надеюсь, твоя логика окажется правильной и для этого края света.
Тропинка петляла по джунглям, почти незаметно расширялась, пока не превратилась в дорогу. Дихр обратил внимание Гарета на то, что джунгли по обе стороны дороги становились все реже и походили теперь на низкие кусты.
Гарет вдруг увидел, что дорога уже мощеная, правда, заросшая травой и неухоженная.
Он приказал Исету выслать отряды солдат по флангам.
— Ну ничего себе, — заметил Том Техиди, проходя мимо с отрядом наемников, — нам, простым сельским жителям, может показаться, что мы приближаемся к циви… циви… образованным людям.
Потом они поднялись на вершину холмов и увидели каменные здания — огромные пирамиды с плоскими крышами.
Цивилизация, в этом не было сомнений. Они подошли ближе и увидели, что пирамиды заросли травой, лианы поднимались по их наклонным стенам.
Гарет задал вопрос Ветру.
— Когда-то мой народ был великим, — пояснил юноша. Потом он огляделся, словно хотел убедиться в том, что его никто не слышит, и произнес шепотом: — Говорят, что от нас отвернулись боги, что наша магия потеряла силу.
Он зажал рот ладонью и снова затравленно оглянулся.
Гарет, почувствовав нервную дрожь, приказал своим людям держать оружие наготове, зарядить четыре пушки и расчетам держаться к ним поближе.
Дорога шла между пирамидами, Гарет увидел, что пирамиды изрезаны тоннелями, а входы завалены каменными блоками.
Тут и там стояли мегалиты, многие из которых были разрушены и опрокинуты.
Разведчик подал сигнал тревоги — огромная пятнистая кошка, размером с льва, зарычала на колонну, спрыгнула с пирамиды и исчезла в кустах.
Они пошли дальше, но гораздо медленнее.
Прибежал с фланга Техиди.
— Гарет, — крикнул он.
Гарет и Косира подошли к нему.
Техиди остановился у похожей на колодец круглой дыры и указал вниз.
Вместо воды они увидели на дне кости и черепа.
— Жертвоприношение, — высказал предположение Гарет.
— Похоже, — согласился Техиди. — Посмотри повнимательней, видишь, они все раздроблены, из них доставали мозг.
Гарет почувствовал тошноту.
— Полагаю, — только и мог произнести он, —это одна из причин уменьшения населения.
— Почему мне кажется, — сказала Косира,-что нам следует вернуться туда, откуда пришли?
— Говорят, — сказал Гарет, — что у линиятов тоже есть любимые блюда.
— Спасибо, — сказала Косира с издевкой,—Каким увлекательным становится наше маленькое приключение.
Они по-прежнему никого не видели, но пирамиды становились более ухоженными, появились другие дороги и низкие, тоже каменные, здания.
Они обогнули одно из них и подошли к воротам. Стойки были выполнены в виде скорпионов, на хвостах которых лежала поперечина.
— Дальше я идти не могу, — сказал Ветер. —Я и так зашел слишком далеко. Это запрещено видеть моему народу.
Прежде чем Гарет успел возразить, Ветер развернулся, нырнул в узкий проход между домами и скрылся.
Гарет и Косира посмотрели друг на друга, ничего не сказали и пошли дальше.
Совершенно неожиданно, словно появившись ниоткуда, перед ними вырос человек. Он был крупным, выше Лабалы, и одет в штаны из змеиной кожи, золотые сандалии и жилет из того же материала, что и штаны, под жилетом была видна покрытая татуировками мощная грудь. Его лицо, тоже украшенное татуировками, выражало высокомерие привыкшего к власти человека. В одной руке он держал длинный посох, вьющиеся черные волосы были стянуты золотым обручем. Он заговорил, и Гарет, не поняв ни слова, поднял вверх обе руки. Человек заговорил на другом языке, на третьем, но Гарет по-прежнему не понимал его.
Мужчина нахмурился и медленно произнес на языке Ветра:
— Я — Бариатин, верховный маг Херти. Что привело вас без приглашения в нашу страну, потому что вы нежеланные здесь гости?
— Мы пришли сюда не по собственной воле, — ответил Гарет. — Нас преследуют.
— Морские налетчики?
— Да.
— Это — второй отряд, который обнаружила моя магия. — Он сердито покачал головой.—Мне не нравится говорить на языке низших существ. Протяни свою руку.
Гарет повиновался и услышал, как за спиной кто-то взвел мушкет.
Бариатин коснулся концом посоха руки Гарета.
— Теперь ты понимаешь речь настоящих людей, — произнес он на другом языке. — Кто-нибудь еще должен понимать ее?
Гарет указал на Лабалу, Косиру, Н'б'ри и Техиди.
Бариатин хмыкнул.
— Я вижу, что у тебя нет реальной власти, если эти слуги должны слушать мои слова мудрости и помогать тебе принять решение. Скажи им сделать то, что сделал ты. Кроме женщины. Я не могу позволить себе опуститься до ее уровня.
Гарет, сдержав гнев, подал знак троим друзьям.
Лабала, вернувшись назад, подмигнул нахмурившейся Косире. “Отлично, — подумал Гарет. — Дальше Лабала все сделает сам. Все мы, до последнего солдата, узнаем язык его надменности еще до наступления темноты, и у нас будет триста человек, способных подслушать любой разговор”.
— Итак, ты говоришь, что вас преследуют, —сказал Бариатин. — Ты, несомненно, встретился с одним из тех, кому боги повелели стать нашими слугами, иначе не оказался бы здесь, значит, знаешь, что налетчики не пользуются уважением в нашем королевстве, их убивают или приносят в жертву нашим богам.
— Это я узнал, — сказал Гарет. — Нам нужен лишь кров на пару дней и продукты для похода, может быть, проводник до границы или дороги, которая приведет нас к морю, по которому мы пришли сюда.
Лицо Бариатина несколько секунд оставалось неподвижным, потом он резко кивнул:
— Мы можем предоставить вам кров. Потом я с братьями определю вашу участь.
— Враг моего врага, да? — прошептала Косира. — Хвала сразу нескольким богам — у насесть пушки.
Они последовали за Бариатином в центр города, более ухоженный, чем окраины, но без признаков нового строительства.
Стоявшие вдоль улиц люди смотрели на иноземцев. Никто не улыбался, никто не смеялся, даже у детей были застывшие лица.
