театр. Старые капиталисты все еще стоят на сцене в одиночестве, спрашивая себя с нарастающим негодованием, почему это никто не прислушивается к их мудрым словам. А в это время шум в фойе усиливается – это публика начинает общаться между собой. Кто-то предлагает выпить, из динамиков разносится танцевальная музыка. А где-то в полумраке этого ночного клуба скрывается хозяин импровизированной вечеринки, по совместительству – виртуозный массовик-затейник – куратор, кто и является большой новой звездой. Власть в информационном обществе принадлежит не тому, кто диктует правила, и не тому, кто полагает, что очень важно находиться в лучах прожекторов, но тому, кто сможет организовать вечеринку так, чтоб никому не было скучно. Критичным становится не предмет общения, а способ, а также кто с кем общается. Цель уже не столько некий предел, сколько направление – создавать, поддерживать и усиливать процесс, чтобы все колесики и винтики работали. При этом не обязательно кричать громче телевизора, но использовать движение ветра как музыкальный инструмент, на котором нетократ может играть соблазнительную мелодию.
Нарушение баланса сил приводит к тому, что политика превращается в зрелище. Политика вынуждена приспосабливаться к драматургии средств массовой информации и становиться более развлекательной, более дружественной к телевидению, чтобы привлечь хоть какое-то внимание. В конечном итоге политики вообще потеряют реальную власть и превратятся в еще одну категорию низкооплачиваемых актеров теле-шоу, безобидных чтецов, произносящих чужие слова, безжалостно перетасовываемых режиссерами и поливаемых грязью журналистами. Альтернативы нет. Любой, пытаю- щийся противостоять духу времени и продолжающий политическую агита-цию старыми средствами, не выживет в нетократическом обществе. Такое поведение будет восприниматься, как попытка вновь установить информационную тиранию. Следствием появления новых очертаний информационного ландшафта становится то, что плюрархическая публика поворачивается спиной к старой политической сцене.
Личные амбиции игроков, то, кем и чем они сами хотели бы быть, более не имеют значения. Никто больше не кузнец своего счастья. Мир, выраженный в этой фразе, ушел в прошлое. На первый план выходит способность к мгновенному перевоплощению, когда изменяются условия и требования окружающей среды. Невероятно сложная и постоянно меняющаяся система правил виртуального поведения, которая сейчас развивается и непрестанно совершенствуется, формирует и выражает нетократический идеал. Единственно полезным ключом к непостижимому сетикету служит максимальная подвижность и хорошо развитый социальный интеллект. Ничто нельзя считать само собой разумеющимся; все наши предрассудки, все предположения, которые мы используем для ориентации в жизни, должны постоянно переоцениваться. Каждая новая ситуация требует нового понимания, а равно и смелости действовать без колебаний и вести себя в соответствии с этим пониманием. Только те, кто готов позволить себе постоянные изменения, могут выжить в непрерывно мутирующем мире.
Это имеет ряд интересных следствий. Так, например, терапия для нетократов больше не будет базироваться на психологических или психоаналитических моделях более или менее интегрированною, единого ego. Фрейд и все его последователи, толкователи и противники по терапевтической лавочке отыграли свои роли. На смену им приходят шизо-аналитики и теоретики прогрессивной коммуникации с их ситуативно и интерактивно ориентированными идеями на счёт социального интеллекта и контролируемого расслоения личности. В информационном обществе люди будут скорее стремиться излечиться от излишней целостности сознания, нежели от шизофренических наклонностей. Само наличие, а не управляемая форма, шизофрении является нетократическим идеалом.
Нетократов не интересует самореализация и поиск своего истинного 'я'. В их глазах все это – вздор и предрассудки. Они не верят и не намерены верить в то, что представляется им пережитком прошлого. Взамен они жаждут холить и лелеять свою способность к одновременному и своевременному действию и совершенствоваться в искусстве постоянного развития множества параллельных самостей. Развитие личности идет по пути реализации всех возможных состояний человека делимого, создания прагматичного союза различных темпераментов и черт характера. Цельность будет восприниматься как достойное жалости свидетельство немощи, а не идеал. Шизофреническая, калейдоскопическая личность, напротив, становится достойным подражания примером, поскольку она функциональна. Шизо-анализ внесет свой вклад в дело укрепления способности к постоянным переменам перед лицом меняющихся обстоятельств.
Коммуникация в информационном обществе происходит исключительно в рамках систем с обратной связью. Прежние, односторонние способы передачи информации станут музейной редкостью. Само понятие коммуникации предполагает наличие не только источника и приемника, но и более-менее квалифицированной реакции, направленной от приемника обратно к источнику и функционирующей как входящая информация в повторяющемся процессе обратной связи. Будучи участником такого интерактивного обмена информацией, человек делимый засверкает всеми своими гранями. Все они взаимно освещают, поддерживают и укрепляют друг друга в этом беспокойном, но чрезвычайно скоординированном движении, подобно рыбам в стае. Человек делимый реально существует лишь в реакциях противостоящих ему сил и вправе рассматривать себя как систему связей, то есть сеть, зависимую от многих других сетей, непрерывно перерабатывающую информацию с целью постоянного обновления желаемой виртуальной идентичности.
Нетократические дивидуалы будут в постоянном поиске твердой опоры, с тем лишь, чтобы тут же обнаружить, что опора в движении. Тогда, в надежде обрести почву, они перейдут на платформу другого уровня, и все лишь с тем, чтобы обнаружить, что и она в движении. Так процесс и осуществляется – движение на разных уровнях и в разных направлениях. Но восприимчивые дивидуалы скоро превратят переход с уровня на уровень в искусство и продолжат свой поиск твёрдой почвы под ногами, невзирая на понимание ее иллюзорности, завороженные своей виртуозностью. Неустойчивость в окружении сознательно выстроенных и постоянно пересматриваемых фикций заменит собой веру в твердую опору. Сознание хрупкости фантазий приведёт к крушению иллюзий и потере смысла, но также к творческому опьянению свободой и неограниченными возможностями. Когда фантазии создаются во взаимодействии с другими дивидуалами, возможности общения растут, и тогда может произойти все что угодно, Это блуждающая точка отсчета мобилистической мысли, единственно возможного пути через информационное общество.
Одной из отличительных черт информационного общества является его ускоряющаяся медиализация, которая сводит на нет нeт предыдущие рассуждения о доверии. Чтобы объяснить, что такое медиализация, можно воспользоваться примером классического СМИ, снижем, ежемесячного или еженедельного журнала, для показа последними этого явления. Покупая журнал, мы тем самым приобретаем некоторое количество важной, достоверной, захватывающей или, по крайней мере, развлекательной информации, то есть то, что нетократы называют содержанием. Но журнал также содержит значительное количество информации, которую мы вовсе не собирались покупать, но с присутствием которой вынуждены на время смириться, в обмен на получение нужной по относительно невысокой цене. Другими словами, журнал содержит рекламу. А реклама нас раздражает? Ежемесячник, содержащий рекламы больше, чем содержательного материала, не привлечет много читателей. Кроме того, журнал, который не разделяет должным образом содержание и рекламу, также теряет доверие, а с ним и читателей. Журнал безо всякой рекламы вообще заслуживает наибольшего доверия, даже если не имеет большого тиража (если, конечно, это результат продуманной политики, а не неумения редакции привлекать рекламодателей).
В целиком медиализированном обществе придется применять эти принципы не только к потреблению СМИ в их классической форме, но и к общественной активности вообще. В виртуальном сообществе Сети различие между содержанием и рекламой, в смысле приобретенной информации, должно постоянно поддерживаться, ведь битва за внимание не прекращается ни на минуту, просто логика её отлична от капиталистической. Новые властители – дистрибьюторы информации, кураторы – готовы глотку друг другу перегрызть, поэтому куратор, у которого достанет сил и средств свести потребляемую информацию до абсолютного минимума, обеспечит наивысшее доверие для своей сети и шансы на успех для себя. Информация, покупаемая за деньги, интересует капиталиста и доступна для его понимания, у нетократа же она вызывает неприятие, ибо нужна только консьюмтариату, растерянно оглядывающемуся вокруг в поисках инструкций по потребительскому поведению. Поэтому капиталистам никогда не удастся попасть в стан нетократов; их повадки не отвечают критериям членства.
