сменилась неудовольствием. Путешествие в Провал сильно изменило Джейфа. То, что спросила у него та женщина в Иллинойсе: «Ты видишь что-то необычное, правда?» – теперь на самом деле стало правдой. Он видел место, находящееся вне времени, и вышел из него живым и не повредившимся умом, гонимый страстью к Искусству. И люди знали это, хотя и не могли выразить своими убогими словами. Они видели это в его глазах и боялись его.
Только Флетчер был исключением. Его беды и отчаяние сделали его послушным, но этот человек еще имел свою волю. Он четырежды отклонял предложения Джейфа работать вместе, каждый раз подкрепляемые ссылками на то, как трудно было его отыскать, и обещаниями любой необходимой помощи (плюс солидная доза наркотиков). Уже из первого знакомства с теориями Флетчера Джейф понял, что их практическое осуществление обеспечит ему доступ к Искусству. Он не сомневался, что путь к Субстанции запутан полубезумными шаманами вроде Киссона специально, чтобы затруднить доступ к ней тем, кого они считали достойными. Но с помощью Флетчера он пройдет к цели за спиной всех этих гуру. Великое Делание поставит его выше любого из самозваных мудрецов, и Искусство будет молниями изливаться с его рук.
Сперва, снабдив маэстро всем необходимым и подкинув ему кое-какие идеи, почерпнутые из писем без адреса, Джейф оставил его одного, обеспечивая его тем, что он запрашивал (наркотики, морские звезды и, наконец, обезьяна), но посещал только раз в месяц. Каждый раз он проводил с Флетчером целые сутки, попивая водку и сообщая сплетни из академической среды. Через одиннадцать месяцев, уяснив, что исследования в заброшенной миссии начинают приносить плоды, он начал делать визиты чаще. С каждым разом его встречали все менее приветливо. Однажды Флетчер даже попытался вытолкать его из здания, но у него не хватило сил: слабый от рождения, он всю жизнь провел за лабораторным столом. Избитый, он сдался, а Джейф, осматривая помещение, обнаружил обезьяну, превращенную Нунцием в уродливое, но без сомнения человеческое существо. Даже в этот миг триумфа его терзали подозрения по поводу дальнейших действий Флетчера. Ему все происходящее явно было не по вкусу, но Джейф не обращал на это особого внимания. Он уже решил подвергнуть воздействию Нунция свой организм, хотя Флетчер и доказывал, что свойства препарата еще не изучены и требуют дальнейших наблюдений над Раулем. Может, Нунций убьет его через неделю? Или через месяц? Это несколько охладило пыл Джейфа, и он уехал, навещая теперь Флетчера каждую неделю и все больше беспокоясь насчет его намерений. Он, однако, считал, что гордость за свое изобретение не позволит ученому уничтожить его.
Теперь он проклинал эту свою уверенность. Он выскочил из машины и побежал по дороге к миссии, над которой уже вставал отблеск костра. В этом месте всегда было что-то апокалиптическое. Иссушенная земля, где росли только чахлые кустики юкки; сама миссия, стоящая на самом краю скалы так, что в один прекрасный день океан мог просто слизнуть ее; несмолкающий гомон чаек и олушей над морем.
Стены миссии уже почернели от дыма там, где их коснулись языки огня. Земля покрылась пеплом, еще более бесплотным, чем пыль.
Никого.
Влетев в дверь, он выкрикнул имя Флетчера, уже явно испуганный – не за себя, но за Великое Делание. Он был рад, что захватил оружие. Если Флетчер еще не окончательно спятил, он вырвет у него формулу Нунция. Ему не впервой добывать тайны при помощи оружия. Иногда это бывает необходимо.
Внутри все было уничтожено – оборудование на несколько сотен тысяч долларов, купленное, похищенное или выпрошенное у ученых, дававших его Джейфу, только чтобы отвязаться от него, – все сломано, разбито, изорвано в клочья. Сквозь разбитые окна дул соленый морской ветерок.
Джейф пробрался через обломки к любимому убежищу Флетчера, полуподвалу, который тот иногда (особенно после дозы) называл заплатой на своем раненом сердце.
Он был здесь, живой, сидящий на своем стуле у раскрытого окна, глядящий на солнце. Казалось, что это занятие уже ослепило один его глаз. На нем были его вечные драные рубаха и джинсы; и лицо его осталось прежним – худым и небритым; и седеющие волосы, стянутые в хвост, так же торчали сзади. Даже эту его позу – руки, спрятанные между колен, – Джейф видел много раз. Но что-то во всей этой сцене заставило Джейфа застыть возле двери. Что-то не то. Как будто Флетчер стал слишком Флетчером. Его облик казался совершенным, словно тысяча портретистов рисовала его в красках, кропотливо выписывая деталь, каждый волосок его далеко не прекрасного тела. Остальная часть комнаты – стены, окно, даже стул, на котором сидел Флетчер, – как будто расплывалась, уходила из фокуса, не в силах соперничать со сверхъестественной реальностью этого человека.
Джейф даже закрыл глаза. Вид Флетчера переполнял его органы чувств. Вызывал тошноту. В наступившей темноте он услышал голос Флетчера, такой же немузыкальный, как раньше.
– Плохие новости, – невероятно спокойно произнес он.
– Почему? – с трудом проговорил Джейф, не открывая глаз. Но даже с закрытыми глазами он понял, что Флетчер говорит, не шевеля губами.
– Да, – сказал Флетчер.
– Что «да»?
– Ты прав. Я говорю без помощи горла и рта.
– Я же не...
– Неважно. Я у тебя в мозгу. И там все еще хуже, чем я думал, Джейф. Ты должен уйти.
Звук исчез, хотя слова продолжали идти. Джейф пытался их понять, но смысл ускользал. Что-то вроде: «можем ли мы стать небом?» Да-да: стать небом?
– Ты о чем? – спросил Джейф.
– Открой глаза.
– Мне больно на тебя смотреть.
– Это понятно. Но все же открой. Увидишь, как он действует.
– Кто?
– Смотри.
Он открыл глаза. Зрелище не изменилось. Раскрытое окно и сидящий перед ним человек. Все то же самое.
– Это Нунций, – четко проговорил Флетчер в мозгу у Джейфа. Лицо его оставалось неподвижным. Все та же жуткая завершенность.
– Ты хочешь сказать, что попробовал его на себе? После всего, что говорил мне?
– Все изменилось, Джейф. Мир для меня начался с нуля!
– Ты его испробовал! И не дал мне!
– Я не хотел. Он сам. Он живет своей жизнью. Я пытался уничтожить его, но он не позволил.
– Уничтожить? Великое Делание?!
– Он действует не так, как я ожидал, Джейф. Плоть его не интересует. Он действует на душу и на ум. Извлекает из нас то, чего мы ожидаем или чего боимся. Может быть, и то, и другое. Скорее всего.
– Ты ведь не изменился, – напомнил Джейф. – И голос такой же.
– Но я говорю в твоем мозгу. Разве такое бывало раньше?
– Ну, телепатия – будущее человека. Ничего невероятного в этом нет. Ты просто ускорил процесс. Перепрыгнул через пару тысяч лет.
– Могу я стать небом? – спросил опять Флетчер. – Вот, что я хотел бы узнать.
– Становись им на здоровье. У меня другие планы.
– Да. Этого я и боялся, – печально сказал Флетчер. – Потому я и пытался не дать его тебе. Чтобы ты его не использовал. Но не получилось. Вот я вижу, что окно открыто, и не могу протянуть руку, чтобы закрыть его. Это все Нунций. Я могу только сидеть и думать: могу ли я стать небом?
– Хватит со мной шутить, – нетерпеливо прервал Джейф. – Дай мне его!
– Ммм...
– Где остаток? Ты ведь не истратил его весь?
– Нет, – Флетчер теперь не мог обманывать. – Но я прошу тебя, не...
– Где? – Джейф вошел, наконец, в комнату. – Ты его спрятал?
Шагнув за порог, он почувствовал на коже легкое покалывание, словно шел в туче невидимых мошек. Он боялся Флетчера после случившегося, но жажда Нунция была слишком велика. Он положил руку
