Что-то в словах Малаховской заставило следователя насторожиться.
– Что вы имели в виду, когда говорили о неминуемом возмездии?
Госпожа Малаховская погрустнела, глаза ее затуманились, повернувшись к иконам, она перекрестилась.
– Не судите, да не судимы будете. Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн проходит.
Вирхов напрягся, отставил стакан с чаем.
– В каких же соблазнах повинен господин Сайкин? Вы, как и Варвара Валентиновна, считаете, что вместо развлекательных книжонок следует издавать только христианскую литературу и серьезные книги?
– Отнюдь. Господин Сайкин регулярно печатал мои книги. – Лицо госпожи Малаховской просветлело. – Кроме того, и среди развлекательных есть полезные. Например, «Автомобиль Иоанна Крестителя». Страдания героини от шантажиста – естественное возмездие. Падшие женщины, законные и незаконные жены с их незаконными детьми величайшее зло. Сами несчастны и других делают несчастными.
– Есть же неотразимые законы организма, – осмелился вклиниться Вирхов и нарвался на отповедь.
– Наш организм подчиняется нравственным и гигиеническим средствам. От нас зависит довести его или до святости, или до болезненного бешенства. Если нарушен данный Богом закон – это не любовь, а животная, сатаническая страсть. Путь в царство тьмы. Но конечно, – легкая тень пробежала по челу знаменитого автора книги «Голос русской женщины в защиту христианской семьи», – западные камелии не равны православным женщинам.
Вирхов понял, что госпожа Малаховская села на своего любимого конька. Но можно ли счесть жизнерадостную циркачку камелией? Он протянул руку к настольной лампе с абажуром из нитей бисера и стекляруса, свисающих вокруг фарфоровой подставки в виде корзины с цветами, и несколько раз нажал на черную кнопочку выключателя.
– Лампа не работает, – с легким укором произнесла хозяйка, – повредился шнур, пришлось отрезать. Вот и стоит для красоты. Впрочем, в гостиной и так хватает света.
– Да-да, – Вирхов, смущенный выговором, отдернул руку от кнопочки, – это я автоматически. Дурная привычка.
Он решил сменить тему разговора.
– Я хочу знать ваше мнение о некоторых сайкинских авторах. Например, о Суржикове, о Полянском.
– Что именно вас интересует? – приятный мелодичный голос звучал снисходительно.
– Вы встречались с ними в редакции?
– Один раз, может быть, два.
– И какие это люди по вашему мнению?
Малаховская кокетливо разгладила кружевную манжету на рукаве темно-синего суконного платья.
– Обычные. И совершенно неинтересные. Приземленные. Если вас интересует, способны ли они на убийство, отвечу – нет. Кроме того, господин Сайкин вряд ли пустил бы дурных людей в свой дом, в настоящий дом, – подчеркнула она выразительно, – а их он принимал.
– Я бы тоже так думал, – осторожно заметил Вирхов, – но со слов прислуги, по ночам к Сайкину в его тайную квартиру ходили и собутыльники, и развратные дамочки, и вовсе странные люди – старьевщик, монашка.
– Монашка? Ночью? – Госпожа Малаховская искренне удивилась. – Тут какая-то ошибка.
– Боюсь, окружающие не слишком-то много знали о господине Сайкине. Он давно вел тайную жизнь. Вот вы, например, знали, что он проводил химические опыты?
– Нет, господин Вирхов, не знала. – Бело-розовое личико светилось доброжелательностью и тщательно скрываемым любопытством. – Это для меня подлинное открытие. Правда, я в химии не разбираюсь. Так он отравился? Или его отравили?
– Ни то и ни другое. Каменный котелок и флакон с кислотой вообще не имеют отношения к существу дела.
Малаховская выпрямилась, в ее темных, умных глазах обозначился откровенный интерес.
– Как не имеет?! – воскликнула она. – Вы уверены?
– Уверен, мадам. – Вирхов галантно склонил голову, женское любопытство всегда его подкупало. – Убийца Сайкина – дьявольская бестия.
Госпожа Малаховская побледнела и снова перекрестилась.
– Я не люблю, когда в моем доме звучат сатанинские слова. Но почему вы с такой уверенностью говорите об убийстве?
– Да? – Госпожа Малаховская подалась вперед. – И кто же он?
– Персону указать не могу, – ответил следователь, – но одно скажу точно – это бывший воздыхатель синьорины Чимбалиони, вхож к Сайкину.
Лицо госпожи Малаховской отразило бездну разочарования, она вновь откинулась на подушки.
– Тогда все упрощается, – она попыталась ободрить следователя улыбкой. – Однако смогу ли помочь вам? Писателей знаю многих, но вот циркачку и ее воздыхателей…
– Меня интересуют Суржиков и Полянский, что вы о них думаете?
Госпожа Малаховская, помолчав, ответила:
– И тот, и другой ничем не блещут. Вряд ли ими могла соблазниться синьорина. Хотя Полянский далеко не стар… не урод… Думаете, он? Из ревности?
– Других подходящих кандидатур на роль убийцы пока не вижу, – уклончиво сказал Вирхов. – Впрочем, у него может быть алиби.
Госпожа Малаховская поднялась, что заставило встать и Вирхова. Выдержав паузу, она, глядя на него снизу вверх, произнесла:
– Даже если этот вариант окажется ложным, верю в успех вашего дознания. И весьма признательна вам, что сочли возможным так откровенно побеседовать со мной. Я попытаюсь что-нибудь разузнать, если смогу. Вы указали мне ход мысли.
– Но утром вы говорили, что это преступление раскрыть не удастся, – заметил кокетливо Вирхов, склоняясь к ручке хозяйки.
– Кто знает, может быть, повторю это и завтра утром, – подыграла приятному гостю хозяйка, – такова уж наша женская нелогичная непоследовательная натура.
Вдруг приятное лицо ее резко изменило выражение.
– Что случилось? – обратилась она к кому-то за спиной гостя.
Вирхов обернулся. В дверях с ноги на ногу переминалась горничная.
– Там человек из Окружного суда, господин Тернов, – сказала она, – спрашивает, не у вас ли господин Вирхов?
Карл Иванович виновато улыбнулся хозяйке.
– Мой помощник, молод еще, рвется в бой.
– Впусти, – милостиво согласилась хозяйка, на щеках ее заиграл легкий румянец.
Вирхов мысленно отметил, что госпожа Малаховская сохранила девичью привычку розоветь в предвкушении появления молодого смазливого человека.
– Извините, уважаемая Елена Константиновна. – Тернов, с взъерошенными волосами и искаженным лицом, стремительно влетел в гостиную и зачастил: – Заехал на Литейный, доложить вам, Карл Иваныч, о проделанной работе, а дежурный сказал, что вы направились сюда. Не собирался
