И всё-таки я не рекомендовал бы тебе слишком резво браться за работу, даже если ты выбрал вариант романа, которому посвятишь себя в ближайшие месяцы, может быть, годы. для того чтобы взяться за работу, нужно почувствовать что-то большее, чем просто желание, нужно уметь делать чуть больше, чем подглядывать за жизнью и выстраивать в сознании этюды из собственных мыслей. И нужно кое-что ещё, помимо отчётливо закреплённых психологических качеств, позволяющих подготовиться к творчеству, о чём я писал в первой части.
А именно, нужно учиться, может быть, долго и нудно, фиксировать материал, пришедший тебе в голову. Дело в том, что правильное письмо, умение расчётливо схватывать собственные мысли, является очень важным элементом в нашем деле и весьма отличным от общей психологической «накачки» в творческом плане. Причём настолько, что я вынужден был разделить их, что бы они, не дай бог, не слились у тебя воедино. Я даже не поставил их близко, хотя по роду работы и тренировки они довольно сходны. Но если бы это произошло, условие правильной работы было бы безнадёжно испорчено.
На этот раз я не буду изображать процесс фиксации слишком расплывчато, наоборот, попробую, чтобы моё описание целей, к которым теперь следует стремиться, было ясно самому далёкому от конкретики теоретику.
И лишь после того, как ты поймёшь, что тут тебе уже ничего без постоянной практической работы выяснить и усвоить не удастся, следует сделать следующий шаг и приняться за обдумывание, а может, и за составление собственно первичных заметок романа. Для того чтобы тебе было легче понять, что в этом случае должно получаться, как роман должен выстраиваться, я предлагаю тебе следовать одному весьма надёжному средству – поверь, в каждом романе ты найдёшь большую часть предложенных мною элементов. А в некоторых весьма знаменитых текстах обнаружишь даже все из них.
И разумеется, в этой части мы немного поговорим о работе с этими элементами. О том, как их использовать, какие приёмы лучше применять, вообще, что лучше, а что хуже, когда речь пойдёт о составных частях текста.
Прошу отметить, что это ещё не работа над сюжетом. Но это уже близко, и тем не менее, на мой взгляд, все самое интересное ещё впереди.
Глава б. Личные качества, которые нас выбирают
Итак, ты как бы освоил ряд приёмов, которыми нужно пользоваться, когда думаешь о романе. Вопросом остаётся – что нужно думать, когда хочешь представить себе сам процесс работы над романом, какие качества должны присутствовать, когда начинаешь писать – выводить слова на бумаге, или хлопать по клавишам машинки, компьютера, или просто карябать карандашом на обратной стороне старых бланков – к слову сказать, я так довольно долго пытался писать, именно карандашом по обороту сероватых бланков. Пока не научился щадить глаза – всё-таки карандаш не лучший их партнёр для того чтобы стало ясно, как писать, как, собственно, фиксировать свой труд, чтобы к нему вернуться и доработать его до чего-то достойного чужого внимания, я предлагаю выработать в себе такие великолепные качества, как упорство, дисциплину и энергетическую выносливость… Недостаток энергии ощущает каждый литератор, и тем больше, чем более активно работает.
Также необходимыми, на мой взгляд, представляются обязательность правильного, так называемого «писательского» чтения, попытки творческого пробуждения своей сущности, то есть развитие индивидуального таланта, и выработка разумного, а не автоматизированного отношения к письму, то есть умение подчинять текст себе, а не подчиняться тому самотёку, который каждый текст, особенно если он льётся свободно и весело, устанавливает в голове литератора.
Я очень люблю одну фразу Чарлза Сперджена. Он сказал: «Упорство помогло улитке доползти до Ковчега». Была бы моя воля, я бы высек её на стене или заставил день и ночь гореть неоновыми буквами над монитором моего компьютера. Признаться, когда эта фраза дошла до меня по-настоящему, я даже стал иначе относиться к улиткам вообще, теперь я полагаю, что именно это неторопливое существо – символ упорства.
Что такое упорство? Убеждён, девять людей из десятка так или иначе в его определение включат способность довести дело до конца. Невзирая на внешние и внутренние воздействия. На внешние мы тратить время не будем, тут у каждого, как говорится, свои «галеры», а вот на внутренних придётся остановиться…
Так уж устроен человек, что он почти постоянно, всегда, каждую минуту пугает, «нагружает» себя собственными напряжениями и одолевает их. В самом деле, поднимая груз, работающие мышцы почти четверть нагрузок тратят на то, чтобы преодолеть сопротивление других собственных мышц. Выстраивая некую социальную модель, мы всегда имеем в обществе изрядный тормоз из идиотов, которые не хотят ничего, просто потом что не хотят.
При написании романа мы начинаем думать что-то о том, что роман будет не нужен, что все что «туфта», никому, даже самым близким людям не интересная, что работы окажется слишком много, а результатов ещё куда как долго будет не видно… Разумеется, все это неправда. Но есть одно дельное замечание из вышеперечисленных – результат на самом деле не будет виден, пока ты не поставишь последнюю точку, пока не допишешь свой текст, не отредактируешь его и даже, может быть, не перепишешь ещё раз, уже набело. Или не распечатаешь на хорошей бумаге, если работаешь на компьютере.
Дело в том, что писательство – штука очень неопределённая в процессе работы. Мало есть профессий, которые по степени неопределённости могли бы с оным посоревноваться. Я не раз пробовал объяснить свои будущие романы друзьям, жене, детям, редакторам, очень неплохо относящимся ко мне читателям – и неизменно терпел неудачу. Пока текст не зафиксирован, объяснять что-либо невозможно. Это просто бессмысленно – растолковывать кому-то, что ты собираешься делать, чего хочешь добиться.
И все попытки сделать это на промежуточной стадии тоже бессмысленны. Хотя бы у тебя было девять десятых романа уже набито, написало, «набрано» – никто, кроме очень рисковых людей или откровенных дилетантов, мнением которых можно пренебречь, не возьмётся судить о целом по этим девяноста процентам. Потому что последним куском ты можешь или уйти от провала, или безнадёжно погубить все свои достижения.
Кстати, поэтому бесполезно кому-либо читать неоконченный роман. Так не поступают даже очень профессиональные литераторы, они знают, что ничего хорошего из этого не получится, и экономят нервы и собственное непосредственное впечатление. Они не раз убеждались, что разрушить свою творческую среду легко, а восстановить – кошмарно тяжело.
Как писал в своём знаменитом рассказе Олдридж, все дело в «последнем дюйме». Пока ты его не прошёл, весь предыдущий путь, как бы велик он ни был, ни о чём не свидетельствует. А чтобы к нему подобраться, чтобы иметь возможность проскочить этот последний дюйм и с гордостью сказать себе – я сделал это, прошёл весь путь, – нужно упорство.
Упорство обеспечивает тебя неким запасом сил, когда ты веришь в окончание того, что задумал, оно же расслабляет мышцы, которые могли бы сопротивляться твоим главным усилиям, то есть оно устраняет недоброкачественные сомнения. Оно приводит к завершению, после которого можно оценить результат, позволяет остановиться лишь тогда, когда каждый уже может прочесть рукопись.
Оно позволяет прекратить усилия лишь тогда, когда ковчег вынесет тебя из бушующих волн, которые собирались поглотить тебя, и тогда все прежние труды вознаграждаются в том или ином виде.
Существует байка о том, что Аврора Дюдеван, писавшая под псевдонимом Жорж Саид, работала каждый вечер, как чиновник, с девяти до одиннадцати. Если что-то мешало ей сесть за писанину строго в это время, у неё случались истерики, хотя девица она была скорее холодная, чем возбудимая. Несколько раз бывало, что примерно за полчаса до одиннадцати она завершала свой роман. Тогда она брала чистый листок бумаги и начинала писать следующий, в самом деле – ведь до одиннадцати оставалось ещё минут
