КВ, да и то в недостаточном количестве.
Итог: в случае осуществления плана от 15 мая 1941 года Красную Армию могла постигнуть еще большая неудача, чем после 22 июня. Нереальные замыслы советского плана были бы умножены на реальные количества немецких солдат, танков и авиации. Ворвавшись на «чужую территорию», советские войска оставили бы практически открытой свою территорию.
По правде сказать, я написал эти строки не с легким сердцем. Как мне, скромному отставному капитану, критиковать двух маршалов, да еще Жукова среди них? Не много ли беру на себя, предсказывая катастрофические последствия плана 15 мая? Но мне нежданно помог тот же мой коллега Анфилов. Оказывается, когда он беседовал с Жуковым, тот сказал о реакции Сталина на предложенный план следующее:
— Хорошо, что он не согласился с нами. Иначе при том состоянии войск могла бы произойти катастрофа…
Абсурд? Начальник генштаба доволен тем, что глава государства отклоняет его план? Увы, это не единственный абсурд того времени.
Возникает законный вопрос: почему же решился Жуков (а с ним Тимошенко и Василевский) на представление Сталину плана, в который сам не верил? Один из ответов можно видеть из разговора Сталина с Жуковым по поводу предложения от 15 мая. «Вы что, с ума сошли, немцев хотите провоцировать?» — раздраженно бросил Сталин. Мы сослались на складывающуюся у границ с СССР обстановку, на идеи, содержащиеся в его выступлении от 5 мая. «Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии».
Здесь-то и надо искать «загадку плана Жукова». Готовя мемуары, маршал так излагал суть споров между ним и Сталиным:
«Я хорошо помню слова Сталина, когда мы ему докладывали о подозрительных действиях германских войск: „Гитлер и его генералитет не такие дураки, чтобы воевать одновременно на два фронта, на чем немцы сломали себе шею в первую мировую войну“… И далее: „У Гитлера не хватит сил, чтобы воевать на два фронта, а на авантюру Гитлер не пойдет“.
Чтобы пробить эту стену сталинского недоверия, Жуков буквально ломал себе голову: как заставить Сталина понять опасность положения? Вот почему мне представляется, что можно видеть в плане 15 мая очередную отчаянную попытку. Рискуя навлечь на себя высочайший гнев, Жуков хотел лишь одного: добиться от Сталина одобрения активных действий перед лицом угрозы, уже стоявшей на пороге. Только так можно понять все несообразности и внутренние противоречия предложенного плана.
Среди российских военных историков до сего дня идет баталия по вопросу о судьбе предложений Тимошенко и Жукова. Она питается — в числе прочего — и тем, что формального отклонения плана в документах не зафиксировано. Приводятся и данные о том, что после 15 мая были ускорены переброски войск (особенно в Киевский военный округ), проведены другие меры усиления приграничной группировки. Особенно «педалируют» эти меры сторонники концепции псевдо-»Суворова», безо всякого основания объявляющие Красную Армию готовой 6 июля 1941 года (!) перейти границу и начать гигантский освободительный поход.
…Есть такой логический принцип: «После этого — но не вследствие этого». Он применим и к ситуации мая — июня 1941 года. Конечно, новые соединения были поспешно переброшены из тыловых округов. Но их боевые задачи не содержали никаких указаний о предстоящих «превентивных» боях. Конечно, командный пункт Киевского военного округа был выдвинут к границе, в Тарнополь. Но в изданных для того же округа директивах строжайшим образом запрещалось пересечение государственной границы «без особого распоряжения». Даже на рассвете 22 июня особого распоряжения не последовало. И так далее…
Единственный реальный след, который оставил план Жукова, можно видеть — и этим начальник генштаба мог быть доволен — в том, что положение на границе было выведено из разряда «табу». О предстоявшем возможном германском нападении стали говорить в военных кругах и писать в директивах командования.
Что же фактически было сделано после представления Тимошенко и Жуковым проекта от 15 мая 1941 года? Для ответа на этот вопрос недостаточно лишь знать формальную сторону дела: был ли проект одобрен Сталиным или нет.
Прежде всего, нельзя вырывать эти меры из общего военно-политического контекста, в котором действовал Сталин, а с ним — Тимошенко и Жуков. Проект от 15 мая появился не вдруг, и, как мы знаем, не с него началось стратегическое планирование РККА. С января по июнь 1941 года стратегическое развертывание Красной Армии прошло два этапа.
Первый этап (январь — март) — решения по реорганизации и модернизации армии, принятие под давлением Тимошенко и Жукова постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 марта 1941 г. о призыве на большие учебные сборы 900 000 военнослужащих из запаса. Были реорганизованы войска ПВО, бронетанковые войска, формировались мехкорпуса; промышленность получила заказы на новое вооружение, в частности на производство танков КВ и Т-34. Однако все эти меры еще не коснулись войск первого эшелона прикрытия, второго стратегического эшелона и резерва Главного командования. Требование Сталина «не давать немцам повода» для обострения отношений свято соблюдалось.
Второй этап (апрель — начало июня) — открытое отмобилизование и выдвижение армий второго стратегического эшелона прикрытия в приграничные районы. Из отмобилизованных 900 тысяч резервистов к июню в войска прибыли 800 тысяч. Таким образом, половина дивизий была почти полностью укомплектована личным составом, однако оснащение войск автотранспортом, тракторами и лошадьми еще далеко не завершилось. В апреле с Дальнего Востока на Запад были переброшены три корпуса, а с 13 мая началось выдвижение четырех армий второго эшелона (19-й, 16-й, 22-й и 21-й) в Западный и Киевский ОВО. Началась подготовка выдвижения управлений еще четырех армий, в составе которых было 28 дивизий.
Третий этап (начало июня — 22 июня) — под большим давлением высшего военного руководства Сталин согласился на открытое отмобилизование и выдвижение армий второго эшелона Западного и Киевского ОВО, а также повышение боеготовности войск прикрытия государственной границы.
Что же изменилось после появления 15 мая 1941 года проекта «Соображений по плану стратегического развертывания»? Не так уж и много. Директивы о выдвижении четырех армий начали поступать в войска еще раньше — с 13 мая, дальневосточные дивизии двигались на запад еще с апреля. Следовательно, не правы те, кто видит в выдвижении войск доказательство фактического принятия Сталиным плана Жукова. Более того: после 15 мая 1941 года все пограничные военные округа — Ленинградский, Прибалтийский, Одесский, Киевский ОВО и Западный ОВО получили директиву наркома обороны о подготовке планов обороны и прикрытия границы. Номера директив: 503859 — для Западного, 503862 — для Киевского, 503874 — для Одесского, 503913 — для Ленинградского, 503920 — для Прибалтийского округов.
Все они (с небольшими различиями) предлагали срочно разработать и от 25 до 30 мая представить в наркомат обороны и генштаб планы обороны госграницы и противовоздушной обороны с целью:
«…1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территории округа.
2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа.
3. Противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск…
II. Оборону государственной границы организовать, руководствуясь следующими основными указаниями:
1. В основу обороны положить упорную оборону укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать характер активных действий. Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов.
2. Особое внимание уделить противотанковой обороне. В случае прорыва фронта обороны крупными мотомехчастями противника борьбу с ними и ликвидацию прорыва осуществлять
