Долф присел рядом, взял его за руку:
— Дон Йоханнес!
— Оставь меня… — срывающимся голосом отвечал монах.
Он натянул на голову капюшон, спрятал лицо в ладонях.
— Дон Йоханнес, вы больны?
— Я боюсь.
— Чего же?
— Моря…
Долфу подумалось, что он разгадал наконец причину тревоги Йоханнеса: завтра Николас сделает попытку подчинить своей воле морские волны, из этого ничего, разумеется, не выйдет, и тогда может произойти нечто ужасное. Предводителям похода придется сознаться, что они обманывали детей.
— И я тоже боюсь, дон Йоханнес, — серьезно сказал Долф. — Меня, как и вас, терзают сомнения. Я не верю в чудо.
Монах поднял голову и окинул мальчика удивленным взглядом.
— Дело не в этом, — пробормотал он.
— Так вы верите в чудо?
Йоханнес качнул головой.
— Корабли… — едва слышно прошептал он. — Я все время думаю о судьбе детей, которые сели на корабли в Марселе.
У Долфа голова пошла кругом.
— Каких еще детей?
— Несколько месяцев тому назад… франкские дети…
Еще одна загадка.
— Их перевезли на кораблях, — все так же шепотом продолжал монах, — после того как море не расступилось перед ними. Всего было пять кораблей, три погибло во время шторма, а два других… Говорят, они благополучно пересекли море, и дети сейчас в Тунисе…
Он замолчал, подавленный горем.
— Дон Йоханнес, я не понимаю вас. Что это за дети? Как они попали на корабли?
— Суда ожидали их в гавани Марселя.
— Вот оно что… А кто же все это устроил?
Долф вспомнил, что Леонардо однажды обмолвился о крестовом походе детей, который отправился из Франции примерно в это же время.
— Дон Йоханнес, объясните же наконец, что случилось с теми детьми и как они вообще попали в Марсель?
— Так все было задумано. Двое взрослых и один пастушонок привели их туда, а дети были уверены, что отправляются в Святую землю. Стефан — так звали пастушонка — пообещал им, что море отхлынет от берегов. Никакого чуда, конечно, не произошло. Безмерное отчаяние охватило детей, но тут как раз показались пять кораблей, которые поджидали их уже неделю. Корабли, как уверяли взрослые, должны доставить их прямо в Святую землю.
— Ну хорошо, а что им делать в Тунисе?
— Неужели ты не понял, Рудолф? Корабли держали курс прямехонько в Северную Африку, на рынки рабов, как и было условлено с самого начала.
— Что-о-о?
Долф не мог прийти в себя. Страшный смысл этих слов медленно доходил до него.
— Значит, детей обрекли на… Но это же невозможно! Дон Йоханнес, не хотите ли вы сказать, что и эти ребята из Германии тоже… что в порту Генуи ожидают суда, готовые отправить всех нас в Африку, где мы будем проданы в рабство? Неужели вы это хотите сказать?
Монах молча кивнул головой и боязливо огляделся.
— Вот почему он торопил нас в Геную… Боже мой, но это же…
Йоханнес испустил тяжкий вздох.
— Три из этих кораблей пошли ко дну, спастись не удалось никому, — удрученно бормотал монах. — А случилось это как раз в те дни, когда непогода застигла нас в Альпах.
— И наши ребята тоже?
Йоханнес пристыженно молчал, склонив голову.
— Выходит, — Долф тоже перешел на шепот, — в Генуе нас ожидают суда, готовые отплыть в Африку? А ребята думают, что они направляются в Палестину…
Йоханнес кивнул головой.
— И вы… допустите это?
— Нет! — вскричал монах. — Не могу я больше! Я упрашивал Ансельма, но куда там! Он и слушать не желает. У него одно на уме — получить свое серебро.
— Дело обговорено заранее, — в бессильном отчаянии сокрушался Долф, — а ведь я все время подозревал, что детям морочат голову этой сказкой, что за всей этой историей кроется какая-то тайная возня. Дон Йоханнес, давно ли вы об этом знаете?
Йоханнес не ответил.
— Неужто вы знали с самого начала, еще в Кельне? — не веря себе, допытывался Долф.
И вновь ответом ему было молчание.
— Вы… вы сами придумали это?
— Я тут ни при чем, да и Ансельм тоже, мы только исполняли.
— Кто же задумал это? Кому пришла в голову проклятая мысль заманить в ловушку тысячи детей, хитростью загнать их в эту гавань, чтобы отправить в неволю? Кому?
Йоханнес только пожал плечами.
— Значит, Aнсeльму?
Снова молчание.
— О господи, дон Йоханнес, ну скажите же хоть слово! Что теперь будет?
— Не знаю, — удрученно прошептал монах. — Мы опоздали. Господь пожелал, чтобы мы пришли слишком поздно, и корабли уже снялись с якоря.
— Слишком поздно!
— Вообще-то нас ждали к середине июля, а теперь середина августа.
— Так… середина августа. Вот почему Ансельм так спешил, вот почему он все время злился и подгонял нас!
Йоханнес кивком подтвердил.
Чудовищный замысел не укладывался в сознании Долфа. Можно ли поверить, что взрослым людям могла прийти в голову мысль обманом привезти тысячи ничего не подозревающих детей на невольничьи рынки Африки?
— Иерусалим-то ведь не в Северной Африке, — медленно произнес он.
— Это мы с тобой знаем, да и Ансельм тоже, а детям откуда знать?
— Но для чего это? — исступленно спрашивал Долф.
— Нам посулили большие деньги. В Генуе нам заплатят по динарию за каждого здорового ребенка.
— Недурно, — заметил Долф, который к этому времени уже успел разобраться в достоинстве монет, имевших здесь хождение. — Семь тысяч динариев, да это целое состояние!
Йоханнес опустил голову и заплакал.
— Я не хочу, — твердил он, — не могу больше… Дети, они такие доверчивые, они ни о чем не подозревают, они мечтают увидеть Иерусалим… И я так привязался к тебе, Рудолф.
Долф кивнул головой. Смятение его усиливалось с каждой минутой. Подумать только! Марике на рынке рабов в Тунисе, прелестная отважная Хильда, белокурая Фрида, знающая толк в целебных травах, силач Берто, и Петер, Франк, Карл… Немыслимо!
— Нужно сорвать этот замысел, дон Йоханнес!
Монах съежился.
