— А гравитора нет!
— Наверное... они не так поняли. — Pax отводил глаза. — Вес, конечно же... Если эйджи в два с половиной раза тяжелее среднего мужчины, это... очень полный, жирный человек. Они сочли, что надо побольше грузил.
— Ага, чтоб я камнем пошёл ко дну! — Форт разъярился. — В сифон, который никто не измерил!.. Я не поплыву.
— Почему?! — Pax вскочил.
— Не могу. — Форт взглянул на пещерное озеро, ведущее в бездну. — Не могу, и точка. Я остаюсь здесь.
— В чём дело?! ты думаешь, что говоришь?! Они сорвут дверь, дело времени — когда им принесут взрывчатку. Они тебя схватят!
— Пусть лучше схватят, чем я кинусь в пропасть.
— Ты не представляешь, что это за люди! Они будут тебя пытать. Резать пальцы до локтя и выше.
— Чепуха, небольшая поломка. Дело поправимое.
За стеной, где был встроен лацпорт, раздался слабый скрип.
— Ставят заряды. Одевайся, и немедленно уходим!
— Я сказал — остаюсь. Ты меня прыгать в прорву не уговоришь, даже не пытайся. Забирай мои воздушные патроны, пригодятся.
— У них есть плавучесть. Грузы оставим. Я тебя дотащу до колена, там будет легче.
— Ни за что.
— Объясни мне наконец, из-за чего ты не можешь плыть! Сюда ты плыл без всяких возражений!
— С гравитором. Без него я плаваю не лучше вон той глыбы. Проваливай, Pax, и поскорей. Ты должен дойти до Ониго и сдать нашу информацию. Я как-нибудь выкручусь.
— Но почему? почему ты такой упрямый?! я же тебе предлагаю...
— Потому что боюсь!! — повысил голос Форт. — Да, боюсь до ужаса и высоты, и глубины!
— А смерти?!.. Лучше в сифон, там спасение. Чёрные будут мучить, потом убьют — без вариантов!
— А вот смерти я нисколько не боюсь, — ответил Эксперт с неожиданным спокойствием. — Смерть — это ещё не всё, Pax.
— Ты сумасшедший.
— Уходи быстрее. Ты не забыл мой лайтинг?
— Да; вот он, бери.
— На фиг не нужен. Я начну стрелять, они в ответ... не хочу я этого. Если вернёшься, принеси его мне. Плыви же наконец, ты!..
Заряды грохнули. Дверь, покачнувшись, отошла от обвязки — и тотчас в темень пещеры ворвались слепящие пучки света и пронзительные крики:
— Не двигаться! Одно движение — и крышка!!
Дукиным парням предстало зрелище — одинокий эйджи в мокрой и перепачканной одежде, безмятежно сидящий с поднятыми руками на камне у воды. От него ощутимо тянуло острой помойной вонью.
— Привет, ребята! — радушно сказал он. — Всё в порядке, я сдаюсь.
— Эй, не дёргайся! — предупредил Дука из-за спин своих удальцов. — Никаких резких жестов, иначе тебе шмак!
— Тут что-то нечисто, — прошептал отрядный главарь. — Всё осмотреть! Не может он быть таким спокойным...
— Наручники. Ну-ка, руки вперёд! — Парень нервно облизнулся, смыкая браслеты эйджинского образца на запястьях неуловимого Духа. Неужто небывалое свершилось, и Бесследный пойман?!.
— Дать ему по башке, чтоб вырубился.
— Нет, ногу прострелить.
Форт продолжал солнечно улыбаться, порой даже подмигивая группе захвата. Возня вооружённых человечков выглядела потешно — ощетиненные, держащие его на прицеле нескольких стволов, они почти тряслись от нервного напряжения... и страха.
— Не бить и не стрелять. — К нему продвинулся косолапый, но мускулистый и подвижный ньягонец, из-за простуды гнусаво говоривший в нос. — Я порченым товаром не торгую. Ну, здорово, страхолюдина! Ты мне в два человека обошёлся. Но так и быть, откуп за них я выплачу из премии, которую получим за тебя. Пойдёшь по-хорошему или тебя нести как тюк, на шесте?
— Отчего же не пойти, пойду. — Форт встал; ньягонцы отпрянули. — Договоримся — ни я вас месить не стану, ни вы меня портить.
Слово «месить» из уст пленника в кольце врагов прозвучало забавно, но никого не насмешило. Почему-то аламбукцы верили, что он сможет сделать то, о чём сказал.
— Идёт! — обрадовался Дука, звучно втянув сопли. — Умел ты лютовать, умеешь и проигрывать. Удальца сразу видать!
«Лютовать? — В Форте зашевелились сомнения. — О чём это он?..»
— Их было двое. Один ушёл водой. — Следопыт показал Дуке крохотный обрывок красной фольги, слетевшей с пломбы воздушного патрона.
— Далеко не уйдёт, — бросил главарь. — В прошлую луну Хитники там с полкентаря подрывной замазки заложили, узость завалили. Воде проток есть, а щели — разве что викус пролезет. Вы, — указал он, — втроём останетесь и покараулите. Как патронам время выйдет, помолитесь об утоплом — и домой.
«Ах, разбойник мой благоразумный, — с горечью закручинился Форт, — как же ты попал! Только до срока не вылезай. Хоть бы тебе патронов хватило...»
— Или бомбу туда бросить? — задумчиво молвил отрядный техник.
Форт прикинул, как бы врезать ему ногой. Можно напрячься и сделать из этой компании кучу мяса, мятого с костями... Нет, слишком разбрелись, все с бластерами. Не ровен час, огневой шнур в голову схватишь — где потом глаза менять? в «Роботехе» таких не вставляют. Он пригляделся радаром к запалам гранат. Нет, принцип их действия — механический, луч не поможет.
— Сдурел? — покосился главарь. — Патроны лопнут, жмурик не всплывёт. Сидеть и ждать!
«Да, парни, для вас это самое верное! Но не завидую вам, если вы его дождётесь».
— Пошли, удалец! — позвал Дука. — Путь не близкий; тебе будет время поразмыслить, о чём говорить с Папой.
Шагая в наручниках под круговым конвоем ньягонцев, каждую секунду готовых пустить в ход бластеры, Форт почти блаженствовал. Как ни взгляни, это лучше, чем нырять в помои, гадать, куда смоет тебя бушующая река грязи, или ломать голову над гамлетовским «Быть или не быть?», стоя на краю сифона, ведущего в неизведанные тартарары. У арестанта есть хоть какая-то определённость и пусть тусклые, но конкретные виды на будущее.
Удача и неудача чередовались самым невероятным образом. Позапрошлой ночью он провожал на Иссу издёрганную Коел в кандалах. Коел явно хотела остаться, всюду ей чудились недобрые знамения — то запуталась в цепях и чуть не упала, то фото на карточке не похоже на неё, то перепроверяют разрешение па вывоз, а лифт вот-вот улетит. Еле спровадил! И что теперь? она вольная, дознаватели Гэлп с неё пылинки сдувают, а её хозяин-миллионер — скован после купания в нечистотах и находится на пути то ли к эшафоту, то ли к мастерам заплечных дел. У фортуны нет полярности, она — рулетка в казино.
Вели Форта долго — извилистыми кружными путями, по неосвещённым коридорам. Первая половина суток миновала, началась днёвка. Чёрный город немного стих, стало не так людно; кое-где в проходах спали на полу, раскатав ветхие и дырявые губчатые подстилки. Идущие впереди расталкивали спящих ногами и велели живо убираться с дороги.
За прочными воротами широкого тоннеля открылась фешенебельная нора Старшего Окурка. Двери,
