бы и в голову не пришло спросить то же самое! — Гончаров премило улыбнулся и сказал.
— Мон дью, а пришло ли когда-нибудь тебе в голову спросить ее, не против ли она?
— Не против чего? — не понял парень.
— Ну, к примеру, ты знаешь ее любимое блюдо? Или любимый цвет, запах, время года…
— Погоди-погоди! — перебил его Латыш, — что-то я не догоняю, смеешься ты или на полном серьезе… Какое мне, нафиг, дело до ее любимого цвета! Да хоть серо-буро-коричневый!
— Ты хотя бы помнишь цвет ее глаз? А?
— Стервозный цвет! — побурчал Вася, — я может не помню, какого цвета глаза у меня самого! — леди Диана с интересом посмотрела на него. Василий, расстроенный непонятными «наездами» напоминал обиженного ребенка.
В караулке все было проще. Посетуешь на жизнь свою тоскливую мужикам, пожалуешься на очередную выходку жены; услышишь ответ типа «Вася, все бабы — стервы», и на душе сразу легче, вроде, не один ты такой… А здесь совсем другой табак! И не поймешь этого сержанта-герцога.
— Что ты предлагаешь? — с вызовом спросил он, — как мне мою чертовку заставить уважать во мне зверя?
— Дурак ты, братец! — тихо сказал Сергей, ибо Диана отвлеклась на малышей, — ты «Терминатор- 2» смотрел? Так вот там Шварцу переключают тумблер в положение «Запись», что бы он, анализируя поступки людей, сам стал бы похожим на человека.
— Это ты к чему ведешь? — насторожился парень, — видишь, не въезжаю я…
На крыльцо вышла остальная компания и, видя это, Гончаров стал закругляться.
— Вася, если ты не доволен своими внутрисемейными отношениями, то подумай: может тебе под силу их изменить. Если не хватает знаний, почитай книги, посмотри вокруг. Проанализируй взаимоотношения других пар, возьми от них лучшее, убери худшее. Экспериментируй, короче! — Сергей подбежал к своему сынишке и взял его на руки. Диана глядела на него с обожанием, даже каким-то преклонением; Латыш зло сплюнул и, углядев в толпе свою жену, потащился к ней.
— Анализируй, экспериментируй, онанируй! — зло бормотал он, — я с тобой, Люська, так наэкспериментирую сегодня ночью, что завтра сидеть не сможешь!
Парижские портные за эти три года научились копировать покрой одежды, которую привезли с собой бобровские первопроходцы; кое-кто из аборигенов уже щеголял в джинсах, а кое-кто и в мини-юбках, хотя кардиналу стоило больших усилий не предать сей бесовский предмет одежды анафеме. Даже Людовик пару раз появлялся на церемонии в черной паре, а уж про Жака и говорить нечего — его кожаные брюки успели войти в поговорку.
— Ну что, двигаем! — предложила супруга посла, Светлана Булдакова.
— Прогуляемся, — согласился Гончаров. Павлик Латыш, сидящий на «запятках», что есть силы пнул ножками по отцовским мослам.
— Иго-го! — заржал Василь и резво пробежал пару метров.
— Еще! — потребовал малыш.
— Павка, — наставительно сказала Светлана, — першероны — это не скаковые лошади. Они должны тянуть лямку.
— Угу! — подтвердила «лошадка».
Сначала они спустились к набережной, где в этот час прогуливалось много добропорядочных парижан. Сиенна была одета в бетон пока только на одном участке, напротив королевского дворца — там правый берег на протяжении около полутора километров был приведен в порядок силами гильдии ассенизаторов. Гильдия поимела на этом приличные деньги, а Людовик приобрел новую головную боль, ибо бюджет Франко и до приезда белоросских послов трещал по швам, теперь же доходы в казну поступать не успевали вовсе. Булдаков из кожи вон лез, пытаясь доказать королю необходимость реформ в его прогнившей экономике.
В конце концов он показал Его Величеству отчет министра финансов за прошедший год. Капиталовложения увеличились в десять раз по сравнению с тем годом, в котором монарх короновался.
— И фигня, что казна пуста, — рубил ладонью воздух подполковник, — деньги — это мертвый груз! Зато теперь мы имеем железную прибыль от самого большого в Европе порта, пошлины за новые дороги, пошлины за коммунальные услуги, услуги телефонной связи! Скоро добавится плата за электроэнергию, фонарное освещение.
— Да, — пробормотал Людовик, — но где все эти деньги, все эти, как вы изволили выразиться, доходы?
— Король, я не Корейко, бабки не жилю! — вскипел Олег Палыч, — для вас же стараюсь, убогие пожиратели лягушек!
— Да не едим мы лягушек! — взорвался Людовик, — с чего вы это взяли?
— Пардон, как Вас там, Высочество…
— «Величество», — устало поправил король.
— Да хоть «превосходительство»! — главное, чтобы вы уяснили: деньги должны крутиться!
Спор в финансовой палате продолжался. Присутствующий при сем Жак вот уже полчаса кимарил в свое удовольствие, изредка просыпаясь и грозя кулаком в неизвестном направлении.
— Ну, вроде бы все вопросы решили! — подполковник с глухим стуком захлопнул папку.
— Уф! — вытер вспотевший лоб монарх.
— Если бы я был шутом, — заметил Жак, — то на этом месте я обязательно испортил бы воздух.
Булдаков поморщился.
— Скоро обед, Ваше Величество.
— Да! — оживился король, — а где же приглашенные?
— Через полчаса будут, — успокоил его посол. Людовик озабоченно посмотрел на часы.
— Полчаса — это много или мало? Никак не привыкну к двум стрелкам на часах. Как вы с тремя разбираетесь и с ума не ходите?
— Километра три легким подбегом одолеть можно, — проинформировал министр и тут же пояснил:
— А это меньше лиги. Правда, ненамного.
— Господи помилуй! — прошептал король.
С росичами здоровались, почтительно кланялись, снимали шляпы. Павлик в ответ махал отцовской кепкой и что-то неразборчиво кричал. Ветер доносил с реки приятную прохладу; слегка пахло тиной.
— Смотри, — вдруг схватила Диана за руку мужа, — по-моему, из Каталонии судно.
— Погоди! — встрепенулся парень, — штандарт королевский! Виват, Бильбао! Виват, Барселона!
— Сестричка приехала! — запрыгала Диана, — я ведь ее уже три года не видела! Пойдемте к ним!
— Вася! — закричала Люси, — пойдем!
Латыш расположился у самой воды и показывал малышу «лягушку» — пускал по воде голыши. Услыхав вопль он посадил Павлика обратно на шею и припустил за остальными, по дороге бормоча считалочку.
