— Существует множество переводов, — принялся объяснять Гельфанд. — Я полагаю, что это должно означать либо «Через ленивого пса перепрыгнет лиса», либо «Хватит за мной таскаться».
Никто не произнес ни слова и в комнате повисло странное молчание.
Наконец, Бромофил встал и обратился к присутствующим со следующей речью.
— Я теперь многое понял, — сказал он. — Однажды в Минас Термите в полуночной грезе предстали передо мною семь коров и съели семь бушелей пшеницы, покончив же с нею, они взобрались на красную башню, трижды стравили и спели: «Скажи им прямо, без балды: коровы мы и тем горды». А после некто в белой хламиде и с весами в руках выступил вперед и зачитал, глядя в клочок бумаги, следующий текст:
Рост — пять одиннадцатых твоего,
вес порядка одной седьмой,
а платить по счетам тебе предстоит
на странице, так, шестьдесят восьмой.
— Да, это серьезно, — произнес Орлон.
— Ну ладно, — сказал Топтун, — насколько я понимаю, пора нам выложить карты на стол.
И сказав так, он принялся с шумом выкладывать на стол все, что заполняло карманы его выцветшего туристского трико. В конце концов, перед ним выросла изрядная груда довольно странных предметов — здесь был сломанный меч, золотая рука, стеклянное пресс-папье, внутри которого кружились снежинки, Святой Грааль, кусочек Истинного Креста и стеклянная же туфелька.
— Артопед из рода Артбалетов, наследник Барандила и Король Минас Термита, к вашим услугам, — несколько громче, чем следовало, сказал он.
Бромофил глянул на номер страницы и сморщился.
— Это же целую главу еще мучиться, никак не меньше, — простонал он.
— Так значит, Кольцо твое! — воскликнул Фрито и метнул его в Артопедову шляпу.
— Значит да не значит, — сказал Артопед, держась за кончик длинной цепочки, так что Кольцо раскачивалось над столом. — Поскольку оно обладает волшебной силой, оно и принадлежать должно тому, кто смыслит во всем этом мумбо-юмбо и шурум-буруме. То есть, к примеру сказать, магу.
И он аккуратно надел Кольцо на кончик волшебной палочки Гельфанда.
— В общем и целом, оно, конечно, да, то есть справедливо и воистину так, — затараторил Гельфанд. — Точнее сказать — и да, и нет. А может быть, просто «нет» в чистом виде. Дураку же понятно, что перед нами простой и ясный случай habeas corpus или даже tibia fibia, поскольку эту штукенцию хоть и изготовил Маг, — Сыроед, чтобы уж быть совсем точным, — но сами-то вещицы подобного рода изобретены все-таки эльфами, а Сыроед всего лишь работал по их, так сказать, лицензии.
Орлон подержал Кольцо на ладони так, словно оно было обозленным тарантулом.
— Нет, — веско сказал он, — не мне предъявлять права на это сокровище, ибо сказано: «Пусть отыскавший плачет».
Он смахнул невидимую слезу и набросил цепочку на щею Килько.
— Сказано также: «Пусть собаки спокойно поспят», — нашелся Килько и спустил Кольцо обратно к Фрито в карман.
— Ну, вот и договорились, — подхватил Орлон. — Пускай Фрито Сукинс держит Кольцо у себя.
— Сукинс? — переспросил Ловелас. — Вы сказали «Сукинс»?
Это любопытно. У нас по Заморочке ползает на четвереньках какой-то шут гороховый по имени Гормон, вынюхивая следы некоего мистера Сукинса. Довольно странно.
— Действительно, странно, — сказал Гимлер. — О прошлый месяц в наших горах целая орава черных великанов верхом на огромных свиньях охотилась за каким-то хобботом по имени Сукинс. Я прежде об этом как-то и не задумывался.
— И это тоже серьезно, — провозгласил Орлон. — Рано или поздно они заявятся сюда, это всего лишь вопрос времени, — он с головой накрылся шалью и сделал такой жест, будто бросает акуле в пасть нечто, способное задобрить ее. — А поскольку мы придерживаемся нейтралитета, нам ничего не останется, как…
Фрито содрогнулся.
— Кольцо и его носитель должны уйти отсюда, — согласился Гельфанд. — Но куда? И кто будет хранить у себя Кольцо?
— Эльфы, — сказал Гимлер.
— Гномы, — сказал Ловелас.
— Маги, — сказал Артопед.
— Люди Роздора, — сказал Гельфанд.
— Выходит, остается только Фордор, — сказал Орлон. — Но туда даже недоразвитый тролль не сунется.
— Что там тролль, гном и тот не полезет, — согласился Ловелас.
Фрито вдруг обнаружил, что все взоры устремлены на него.
— Но разве мы не можем просто-напросто спустить Кольцо в канализацию или заложить его, а квитанцию съесть? — спросил он.
— Увы, — торжественно молвил Гельфанд. — Это не так просто.
— Но почему?
— Я же тебе объясняю — увы, — объяснил Гельфанд.
— Что увы, то увы, — согласился Орлон.
— Но не страшись, милый хоббот, — продолжал свои речи Орлон, — ты пойдешь не один.
— Добрый старый Гимлер составит тебе компанию, — сказал Ловелас.
— И бесстрашный Ловелас, — сказал Гимлер.
— И благородный Король Артопед, — сказал Бромофил.
— И верный Бромофил, — сказал Артопед.
— И Мопси, и Пепси, и Срам, — сказал Килько.
— И Гельфанд Серозубый, — добавил Орлон.
— Ну еще бы, — сказал Гельфанд, пронзая Орлона таким взглядом, что если бы взгляд мог покалечить, старого эльфа уволокли бы отсюда в мешке.
— Быть по сему. Вы отправитесь в путь, как только знамения будут благоприятны, — сказал Орлон и заглянул в карманный гороскоп. — И если я не слишком ошибаюсь, через полчаса знамения ожидаются просто бесподобные.
Фрито застонал.
— Лучше бы мне было и не родиться, — сказал он.
— Не говори так, милый Фрито, — воскликнул Орлон. — Минута, в которую ты появился на свет, была для всех нас счастливой минутой.
— Ну что же, я так понимаю — пора нам сказать друг другу «всего хорошего», — промолвил Килько, отводя Фрито в сторонку, когда они вышли из совещательной комнаты. — Или правильнее — «до встречи»? Да нет, я думаю «всего хорошего» будет вернее.
— Всего хорошего, Килько, — сказал Фрито, подавляя рыдание. — Как бы мне хотелось, чтобы ты пошел с нами.
— Да, конечно. Но я уже слишком стар для таких приключений, — произнес старый хоббот, искусно имитируя состояние полного паралича нижних конечностей. — Как бы там ни было, а я припас для тебя кое-какие подарки.
С этими словами он извлек на свет пухлый сверток, и Фрито развернул его — без особого пыла, ибо помнил о предыдущем прощальном подарке Килько. Однако сверток содержал лишь короткий меч доброй старинной работы, да еще во множестве мест проеденный молью бронежилет и несколько зачитанных романов с заглавиями вроде «Похоть Эльфа» и «Девушка Гоблина».
— Прощай, Фрито, — сказал Килько, весьма убедительно изображая эпилептический припадок. — Теперь все в твоих руках, а я трепещу, трепещу, задыхаюсь, о! о! положи меня под свежею листвой, оооооо! Оооооооо!
— Прощай, Килько, — сказал Фрито, и в последний раз помахав рукой, вышел, чтобы
