толку мало, а мужики тут пьют как кони. Мне, во всяком случае, ничего приличного пока не попадалось.
Но тебе мы подыщем что-нибудь интересненькое, — утешила Ленка. — Есть, говорят, ничего…
— Да я не очень-то страдаю, — засмеялась Женя. — На что другое, а на это жаловаться не приходится. Слушай, а почему ты работать не пойдешь к своему Хакимоте? — спросила она. — Говоришь же, скучно… Шла бы к нему переводчицей, нужны же, наверное?
— Ой, Женька! — Василенка поморщилась так, как будто разжевала лимон. — У японца — работать? Да что я, рабыня? Не-ет, милая, я тут нагляделась… Я теперь офигенная патриотка — никаких им Курил, никаких северных территорий! Кто не успел, тот опоздал, все теперь наше, раньше надо было следить за своими островами. — И, заметив удивленный Женин взгляд, она объяснила: — Они же — вещь в себе, японцы, никого, кроме себя, за людей не считают! Точно тебе говорю, они тут всех рабами сделают, если им Курилы отдадут. Ну, конечно, электричество проведут, снабжение наладят. Но пусть они подавятся своим снабжением, чтоб за него недочеловеками себя чувствовать! Они вон пока только экономическую экспансию осуществляют, банки свои всякие открывают тут — и то народ уже стонет, который у них работает.
— Народ просто работать не привык, — улыбнулась Женя. — Вот и стонет.
— Ну, и это тоже, — не стала спорить Ленка. — Ой, да черт с ними — и с японцами, и с народом! — махнула она рукой. — Как там Сашка Войтюк, ты мне лучше расскажи! Не развелся еще со своей крысой? А я уже, знаешь, думаю: надо было тогда все-таки подсуетиться с Сашкой, а не Хакимоту обрабатывать…
Они болтали до ночи, сидя посреди комнаты на японских татами, ели разную корейскую вкуснятину, пили саке из крошечных рюмочек, и время от времени Женя ловила себя на мысли: интересно, что там Несговоров мой сейчас делает — водку пьет, с бабами гуляет или по мне скучает?
Василенка, видно, и в самом деле соскучилась по Жене: в Токио она собиралась с таким видом, как будто навсегда отправлялась в родной Урюпинск.
— Ты тут только не скучай, — повторяла она. — Тут народ все-таки хороший, отзывчивый, на произвол судьбы тебя не бросят.
— Да что ты беспокоишься, ей-Богу! — смеялась Женя. — Ты же на неделю всего летишь, не умру я со скуки. Да мне вообще скучно не бывает, Василеночка, ты забыла, что ли? Я же самодостаточная.
— Да жа-алко, — тянула Ленка. — Ты сюда, а я, здрасьте, туда… Может, развестись с Хакимотой? — предложила она.
— Нет уж, милая, давай-ка без жертв, — отказалась Женя. — Сашка с крысой своей не развелся еще, так что пока и Хакимота сгодится.
— Конечно, лучше бы тебе осенью приехать, — рассуждала Ленка. — Или летом. Тут красиво, растет все. Прямо возле города лианы, как в джунглях, а на них такие кисленькие штучки, я забыла, как называются, вроде киви, ужасно вкусно!
Женя и сама видела, что летом и осенью здесь должно быть очень красиво. Южно-Сахалинск, правда, показался ей самым обыкновенным: кубики типовых домов, прямые улицы с унылыми названиями Коммунистическая, Ленина, проспект Мира… Но сопки высились так близко от города, что весь он становился выразительным на фоне их плавных вершин. И, конечно, должно быть очень красиво, когда они становятся по-осеннему разноцветными.
— На Тунайчу бы съездили, — продолжала ныть Ленка. — Это озеро такое, красиво, рыбку можно ловить, просто супер! Ну, ничего, — решила она, — тебя зато Григорьевы на подледный лов с собой обещали взять.
— Какой же подледный? — удивилась Женя. — Апрель на дворе, тепло уже.
— Ну и что? — возразила Ленка. — В море еще все корюшку ловят. Льдище-то какой, ты глянь, когда это он еще растает! А пока, — вспомнила она, — надо тебе с мужиком познакомиться, чего время зря терять.
Василенка говорила вполне искренне: время, не занятое флиртом, романом или сексом, действительно казалось ей выброшенным из жизни. Женя, в отличие от нее, как раз таки не горела желанием ни с кем знакомиться — считала, что и так уже слишком много внимания и сил потребовал Несговоров, и хотела отдохнуть от этих утомительных отношений.
— Ну, и с кем ты мне предлагаешь знакомиться? — улыбнулась она. — И как, кстати? На улице подойти?
— Зачем на улице? — удивилась Ленка. — Придешь, скажешь, что, мол, журналистка, персонажей ищешь для передачи. Какой мужик откажется у такой женщины персонажем побыть? А там слово за слово, глядишь и… Вот тут, например, один есть — очень, я считаю, перспективный. Он, правда, мрачный какой- то насчет баб…
— Какой же перспективный, если мрачный? — засмеялась Женя. — Что же я, веселить его буду, как клоун? И вообще, может, он другой ориентации!
Все у него нормально с ориентацией, — успокоила Ленка. — Мне Наташка рассказывала, тоже японца одного жена, который с Хакимотои вместе работает. Ее тут как-то позвали на вечеринку, она на этого Юрия Валентиновича сразу глаз положила, потому что уж больно заметный. Ну, выпили, то-се, она времени не теряет, от него не отходит и всех баб отшивает. Короче, поехал он ее провожать. Такси поймал, адрес, Наташка слышит, называет свой.
— И что? — заинтересовалась Женя.
— Ну, что… Наташка говорит, с ориентацией все в таком полном порядке, что она утром уходить не хотела. И такой смех был! — вспомнила Ленка. — Она видит, Наташка-то: мужик утром что-то смущенный такой, как будто не трахались они всю ночь, а рыбок кормили. Она голову ломает, в чем дело. А потом начинает соображать: да он же имя ее спьяну забыл и переживает по этому поводу как пацан, представляешь? Хотя чего бы ему, кажется, переживать — куда член совать, не забыл же, обижаться ей не на что…
Женя не выдержала и расхохоталась.
— Да-а… — утирая слезы, заметила она. — В самом деле, о чем бы ему переживать… Интересный товарищ! А почему ты считаешь, что он мрачный?
— Да черт его знает, — пожала плечами Ленка. — Ну, другой бы позвонил через день-недельку, еще разок позвал. А этот — ни фига, как будто без надобности ему. А сам один живет. Скажешь, не мрачный?
— А он вообще-то кто? — поинтересовалась Женя. — В свободное от Наташки время что он делает?
— Вот! — кивнула Ленка. — Я потому и говорю: сходи, скажи, персонажей ищешь. Биография у него — как у Джеймса Бонда.
— Шпион, что ли? — удивилась Женя.
— Почему шпион? — в свою очередь удивилась Ленка. — А-а… Нет, не шпион, а в том смысле, что богатая биография. Он вообще-то врач, в больнице областной работает и у спасателей еще, в МЧС. На вид лет тридцать с чем-то, височки так серебрятся слегка, но не слишком. Сам из Москвы приехал, года три назад. Зачем приехал, почему — покрыто мраком тайны! А тут же как в деревне, все про всех все знают.
Бабы извелись, гадавши. В Армении, говорят, был, когда трясло у них, в Абхазии на войне. Не мальчик, в общем. А это ж чувствуется, когда мужик кой-чего в жизни видел, кроме мамкиной юбки! И внешность подходящая, лицо такое… выразительное, а уж глазки! Короче, сходи сама глянь. Приеду, расскажешь. Может, им заняться надо вплотную, а я время зря теряю.
— Что ж, придется сходить, — согласилась Женя. — Разведаю обстановку, все как есть доложу.
«А может, и в самом деле для передачи пригодится», — подумала она.
И удивилась, когда поняла, что именно эта мысль первой пришла ей в голову. Значит, успела она во все это втянуться, как и предсказывал Олег!
«Вот и отлично, — решила Женя. — Приятное с полезным».
