– У меня есть один человечек, – произнес он, не отрывая глаз от дороги, – некий штандартенфюрер фон Б., близкий к Гейдриху и Шелленбергу. Делом Гесса занимался именно Гейдрих – не знаю, занимается ли сейчас. Фон Б. треплив, как деревенская барышня, и к тому же он ненавидит Мюллера, который чрезвычайно хотел погреть на этом инциденте свои шаловливые ручки. Следовательно, молчать он не станет… Вы не представляете себе, лорд Кай, – продолжил Лизмор после короткой паузы, в течение которой его губы вновь принялись за свою беззвучную работу, – вы не представляете себе, до чего же они все тщеславны. Прямо мальчики в коротких штанишках.
Кай недоверчиво покачал головой. Трепливосп высших чинов РСХА представлялась ему несколько надуманной. Впрочем, Лизмор знал их потроха гораздо лучше, чем он – простой пилот, никогда не приближавшийся к высокой берлинской политике.
Правда, Торн, еще с прошлой войны знавший самого Геринга, рассказывал ему кое-что о том, что творилось на самой верхушке руководства Люфтваффе, но Кай никогда не пытался спроецировать бардак в ВВС на берлинскую администрацию. Во время их памятного разговора в Польше Медведь горестно покачал головой в полной уверенности, что ничем хорошим новая военная авантюра не закончится. Сейчас Харкаан начал догадываться, что именно он имел в виду…
«Опель» уверенно двигался в сторону Большого Берлина. Лизмор перестал шевелить губами и несколько расслабился, придя, очевидно, к какому-то решению. Некоторое время спустя он затормозил на набережной Шпрее и повернулся к Каю.
– Сразу за углом, – боднул он головой, – небольшой погребок. Выходите из машины и, не торопясь, двигайтесь в его сторону. Войдите, сядьте за столик и закажите себе что-нибудь: лучше пиво, оно здесь того стоит. После того, как я выйду оттуда, так же не спеша следуйте за мной и идите вдоль по улице. Я встречу вас на втором левом повороте.
– Ясно, – поморщился Кай, вылезая из «Адмирала». Нелепая конспирация взбудоражила его, по спине пробежал холодок.
«Что за черт, – сказал он себе, – ты начинаешь дрожать? Хорошенькое дело!..»
Обогнув массивный нос автомобиля, Кай лениво извлек из кармана сигарету, прикурил и перешел на противоположную сторону, поправляя стильную серую шляпу. Он выглядел несколько по-американски: дорогой пиджак, широкие брюки в мелкую полосочку и не совсем типичный для берлинца массивный перстень на правом указательном пальце. Впрочем, для приезжего латиноамериканца это было, наверное, самое то. Германия пока еще нормально встречала гостей из невоюющих стран; к тому же его отличный, практически без акцента немецкий не вызывал сомнений в чисто германском происхождении.
Лизмор не ошибся: свернув за угол, Кай сразу же увидел вывеску, изображавшую жизнерадостного розовощекого мужчину в старинном камзоле, восседавшего с кружкой в руке на пузатой бочке. Название заведения он читать не стал – толкнув массивную дверь с матовым стеклом, Харкаан спустился в подвальчик и вошел в небольшой зал.
Заняв пустовавший угловой столик, он снял шляпу и окинул зал коротким внимательным взглядом, пытаясь угадать, кто из немногочисленных посетителей пивной является знакомым Лизмора. От размышлений его отвлек подскочивший к столику кельнер с полотенцем через руку.
– Светлого, – опережая его вопрос, буркнул Кай, – и порцию сосисок, конечно.
Кельнер кивнул и умчался за стойку. Тем временем в зальчике появился и Лизмор, сосредоточенно запихивавший в брючный карман связку ключей. К немалому удивлению Кая, его конфидентом оказался лысоватый мужичок в слегка поношенном костюме, сидевший перед самой стойкой. На его столике красовались аж три картонки из-под пивных кружек и вчерашний номер «Фолькишер Беобахтер», который несколько часов провел в свернутом состоянии: было похоже, что лысоватый предпочитал таскать газету под мышкой. Кимбол рассеянно скользнул глазами по столикам и, вдруг заулыбавшись, деловито устремился к нему.
– Дорогой Уве, – оживился в ответ лысоватый, – рад, очень рад…
Лизмор плюхнулся на стул и тотчас же наклонился к своему собеседнику. Тот, сделав на секунду большие глаза, закивал, внимательно слушая его бормотание, отчего оба стали похожи на беговых «жучков», обсуждающих последние новости.
Кельнер принес пиво и тарелку с сосисками. Кай благодарно кивнул, вытащил из-под массивной глиняной кружки картонку с названием и эмблемой заведения, повертел ее в пальцах, размышляя о том, стоит ли прислушиваться к беседе Лизмора и его конфидента, решил, что не стоит, и принялся за сосиски.
Светлое пиво и впрямь оказалось превосходным. За время, проведенное во Франции, а потом в Ливии, Кай успел отвыкнуть от вкуса нормального пива и первую кружку опустошил почти в два глотка. Счастливо выдохнув, он откинулся на спинку стула. Поймавший его блуждающий взгляд кельнер поспешил поднести вторую кружку. Справа довольно громко заговорили о последнем ночном налете англичан и беспомощности зенитчиков, совершенно не способных остановить бомбардировщики. Кай незаметно скосил глаза: разговор вели двое немолодых бюргеров, ничем не напоминавших сотрудников гестапо. Конечно, они в любой момент могли написать «куда надо», но все-таки было похоже на то, что Лизмор знал, где можно болтать, не опасаясь неприятностей.
В конце концов, сказал себе Каи, ни у какого Мюллера не хватит людей, чтобы завалить ими все берлинские пивные. И вообще… на ворчание здесь смотрят сквозь пальцы. Пока.
Он вытащил из кармана новую сигарету, клацнул зажигалкой и сквозь дым посмотрел на Лизмора. Тот сидел, положив локти на стол, и внимательно слушал своего собеседника, который что-то быстро бормотал, то и дело покусывая большой палец правой руки. Его водянистые серые глаза сверкали, рот чуть подергивался – Каю показалось, что говорит он с недоумением. Лизмор прихлебывал из своей кружки и кивал, сочувствуя. Снять шляпу он и не подумал, лишь сдвинул ее на затылок. Кай знал, что Кимбол живет здесь под личиной богатого шведского бездельника, время от времени устраивающего какие-то темные дела с импортом сырья: было ясно, что он крепко врос в свою роль и скорее всего кому-то очень нужен… Кай не исключал, что его связи за границами рейха служили для Лизмора щитом, благодаря которому он мог не бояться за свою безопасность. Опять же – пока…
Кай вздохнул. Как бы это ни было трудно, следовало признаться, что он ему завидует. Здесь все так здорово! Ах, если бы не дурацкая война и не идиотские, сверхнеудобные автомобили! Удрать бы в Швейцарию, подумал он. А еще лучше – в Штаты.
Дело было то ли в пиве, то ли в прогулке по парку, то ли в том, что он и в самом деле устал воевать. Кай Дернул плечом и куснул губу. Миражи, подумал он. Все миражи. Шаг в пропасть был сделан отнюдь не вчера, и теперь все было лишь миражем. Единственная реальность носила два имени – Страх и Ложь. Глумливая двухтелая тварь ехидно заглядывала через плечо в его кружку…
По старинному мрамору пола негромко шаркнул чей-то отодвигаемый стул. Кай поднял голову и увидел как Лизмор прощается со своим приятелем. Раскланявшись с ним, лысоватый потребовал четвертую кружку и углубился в чтение своей газеты: по всей видимости, он не собирался покидать погребок.
Кай лениво допил свое пиво, поглядел на часы и поднялся, бросив на столик пару купюр. Кельнер и восседавший за стойкой хозяин проводили его равнодушными взглядами. Выйдя на улицу, Харкаан опустил на глаза свою шляпу – после полумрака кабачка солнце показалось ему нестерпимо ярким – и медленно побрел вдоль по улочке, нашаривая в кармане портсигар, открывать который на улице он не решался: золотая игрушка точно копировала наградной портсигар с орлом Люфтваффе на крышке, который он получил в Польше. В сороковом году он немало помучился, чтобы превратить свой старый «порт» в эту массивную дребедень. Если бы не еврей-ювелир, чью дочь он ухитрился перебросить в русскую зону оккупации, дело было бы плохо. Вислоносый старик не поверил своим глазам, когда Кай сунул ему под нос то, что нужно было очень аккуратно впаять в новоотлитую награду; но вопросов тем не менее задавать не стал. Кай успокоился только после того, как узнал, что беднягу таки расстреляли под горячую руку. Не то чтобы он, полковник Кай Харкаан, так уж дорожил наградным портсигаром стоимостью в триста рейхсмарок, нет, – но коли наградили, то пользоваться следовало именно им, а не тем, что был у него раньше. Пришлось повозиться и даже завести пару дружков в зондеркоманде СС, которая «чистила» Варшаву. При мысли об этой чистке у Кая всегда вставали дыбом волосы, слишком она напоминала то, что сделали «кочевники» Экор с одной небольшой человеческой колонией…
Задумчиво покуривая, Кай добрел до второго от набережной перекрестка, где уже стоял знакомый
