– Да.
– А почему не едете? Вы могли бы найти машину на ходу, и везде изобилие газа и масла.
– Я не умею ей управлять, – подавленно сказал он.
Он тяжело вздохнул, машина подпрыгнула и рюкзак ударился о его плечо. Краешком глаза она изучала его. У него была широкая грудь, мощная спина и крепкие плечи. Руки большие и твердые, а шея мускулистая. Несколько секунд она размышляла, потом кивнула самой себе и остановила машину.
– Что случилось? – спросил он. – Почему мы не едем?
– Как вас зовут?
– Майо. Джим Майо.
– Меня Линда Нильсен.
– Да? Очень приятно. Так почему мы не едем?
– Джим, я хочу сделать вам предложение.
– Ну? – Он с беспокойством уставился на нее. – Буду рад выслушать вас, леди… то есть, Линда, но должен вам сказать, что у меня есть кое-какие мысли, которые занимают меня уже долгое время… – Голос его сорвался, он отвернулся от ее напряженного взгляда.
– Джим, если вы сделаете кое-что для меня, то я сделаю для вас.
– Что, например?
– Ну, мне страшно одиноко по ночам. Днем не так уж скверно – у меня всегда масса дел… Но по ночам ужасно одиноко.
– Да, я понимаю… – пробормотал он.
– Я хочу изменить такое положение.
– Но чем в этом могу помочь я? – нервно спросил он.
– Почему бы вам не остаться на некоторое время в Нью-Йорке? Если останетесь, я научу вас водить машину и найду автомобиль, так что вам не придется идти на юг пешком.
– Это идея. А трудно водить машину?
– Я научу вас за пару дней.
– Вряд ли у меня выйдет так быстро.
– Ну, за пару недель. Зато подумайте, сколько тогда времени вы сэкономите в таком длинном путешествии.
– Ну, – сказал он, – звучит это великолепно. – Затем он опять отвернулся. – А что я должен сделать для вас?
Лицо ее вспыхнуло от возбуждения.
– Джим, я хочу, чтобы вы помогли мне притащить пианино.
– Пианино? Какое пианино?
– Прекрасное, розового дерева, из пивной на Пятьдесят Седьмой стрит. Я хочу, чтобы оно стояло у меня. Гостиная буквально плачет по нему.
– О, вы имеете в виду, оно вам нужно для обстановки, да?
– Да, но я буду играть после ужина. Нельзя же все время слушать записи. У меня все приготовлено – есть самоучитель и пособие по настройке пианино… Я уже знаю, куда его поставить…
– Да, но… в городе наверняка есть квартиры с пианино, – возразил он. – Их, наверное, по меньшей мере, сотни. Почему вы не переберетесь в такую квартиру?
– Никогда! Я люблю свой дом. Я потратила пять лет, обставляя его, и он прекрасен. Кроме того, проблема воды.
Он кивнул.
– С водой всегда хлопоты. И как вы справились с ней?
– Я живу в домике в Центральном парке, где раньше стояли модели яхт. Фасад дома выходит к пруду. Это милое место, и я обосновалась там. Вдвоем мы сможем перетащить пианино, Джим. Это будет нетрудно.
– Ну, я не знаю, Лена…
– Линда.
– Простите, Линда, я…
– Выглядишь ты довольно крепким. Чем ты занимался раньше?
– Когда-то я был грузчиком.
– Ну! Я так и думала, что ты сильный.
– Но я уже давно не грузчик. Я стал барменом, а потом завел свое дело. Я открыл бар в Новой Гавани. Может быть, слышали о нем?
– К сожалению, нет.
– Он был известен в спортивных кругах. А вы что делали раньше?
– Была исследователем в ББДО.
– Что это?
– Рекламное агентство, – нетерпеливо объяснила она. – Мы можем поговорить об этом позднее, раз ты остаешься. Я научу тебя управлять машиной, и мы перетащим ко мне пианино и еще кое-какие вещи, которые я… Но они могут подождать. Потом можешь ехать на юг.
– Линда, я, право, не знаю…
Она взяла Майо за руки.
– Подвинься, Джим, будь милым… Ты можешь жить у меня. Я чудесно готовлю и у меня есть славная комната для гостей…
– Для кого? Я хочу сказать, ведь ты же думала, что была последним человеком на Земле.
– Глупый вопрос. В каждом приличном доме должна быть комната для гостей. Тебе понравится мое жилище. Я превратила лужайки в огород и садик. Ты можешь купаться в пруду и мы раздобудем тебе новенький «джип»… Я знаю, где стоит такой.
– Думаю, мне скорее хотелось бы «кадиллак».
– У тебя будет все, что захочешь. Так что, Джим, договорились?
– Олл райт, Линда, – неохотно пробормотал он. – Договорились.
Это был действительно славный дом с пологой медной крышей, позеленевшей от дождей, с каменными стенами и глубокими нишами окон. Овальный пруд перед ним сверкал голубым под мягким июньским солнцем, в пруду оживленно плавали и крякали дикие утки. Лужайки на откосах, поднимавшихся вокруг пруда, как террасы, были возделаны. Дом стоял фасадом на запад и расстилавшийся за ним Центральный парк выглядел неухоженным поместьем.
Майо задумчиво посмотрел на пруд.
– Здесь должны быть лодки и модели кораблей.
– Дом был полон ими, когда я переехала сюда, – сказала Линда.
– В детстве я мечтал о такой модели. Однажды я даже… – Майо резко замолчал. Откуда-то издалека донеслись резкие удары, тяжелые удары с нерегулярными промежутками, звучавшие, как громкий стук железом под водой. Они прекратились так же внезапно, как и начались.
– Что это? – спросил Майо.
Линда пожала плечами.
– Не знаю точно. Думаю, это разрушается город. То и дело я встречаю рухнувшие здания. Ты привыкнешь к этому. – В ней снова вспыхнул энтузиазм.
– Теперь зайдем внутрь. Я хочу показать тебе все. – Она раскраснелась от гордости, подробно показывая обстановку и украшения, смутившие Майо, но на него произвела впечатление гостиная в викторианском стиле, спальня в стиле ампир и крестьянская кухня с керосинкой для стряпни. Колоссальная комната для гостей с четырехспальной кроватью, пышным ковром и керосиновыми лампами встревожила его.
– Что-то вроде девичьей, а?
– Естественно. Я ведь девушка.
– Да, конечно. Я хотел сказать… – Майо с беспокойством огляделся. – Ну, мужчины привыкли к не столь утонченной обстановке. Ты уж не обижайся.
