наших слуг.
— Что у тебя? — спросил я.
— Гонец принес вот это для вас, сэр. — И он протянул мне маленький белый конверт.
— Для меня? Ты уверен?
— Да, сэр.
Я знаком предложил слуге войти. Интересно, кто в этих краях мог отправить мне послание? Наверное, отец. По крайней мере, я на это очень надеялся.
Я взял письмо, махнул слуге рукой, разрешая ему удалиться, а сам отошел к письменному столу.
Послышался робкий кашель. Я обернулся.
— Гонец ждет вашего ответа, сэр, — ответил слуга на мой безмолвный вопрос.
— Ничего, подождет еще пару минут. Найди, пожалуйста, лорда Эйбера и передай ему, что я прошу его прийти ко мне. Скажи ему, что дело очень важное.
— Слушаюсь, господин.
Слуга поклонился и вышел.
Я уставился на сложенное квадратиком письмо. На конверте аккуратным почерком было надписано: «Оберону» — и ничего более. Перевернув конверт, я не обнаружил на его обратной стороне ничего, кроме блямбы темно-красного воска с печатью в виде грифона.
Я сломал печать и развернул письмо. В шести строчках меня самым изысканнейшим эпистолярным стилем приглашали отобедать с лордом и леди Этшелл будущим вечером.
Я перевернул листок, но больше ничего не обнаружил. Коротко и ясно, без лишних слов.
Но… почему кому-то вздумалось меня приглашать? Я слыхом не слыхивал ни о каком лорде Этшелле. Зачем им понадобилось приглашать в гости именно меня?
Эйбер постучал по дверному косяку.
— Что стряслось? — полюбопытствовал он и вошел, не спрашивая разрешения.
Я протянул ему письмо. Эйбер прочел его и произнес:
— Гм-м-м…
— Это хорошо или плохо? — спросил я.
— О, это хорошо. Очень хорошо. Ты непременно должен пойти.
— Почему?
— Потому, дражайший братец, что они хотят, так сказать, снять с тебя мерки. — Он злорадно ухмыльнулся. — Если я не ошибаюсь, они только что получили приглашение на нынешнюю вечеринку к тетушке Ланаре, устраиваемую в честь твоей помолвки. Поскольку их старшая дщерь Гонория еще не замужем, а ты, скажем так, подходящий брачный материал…
— Но я же помолвлен с Браксарой.
— Подобные мелочи никогда не были помехой для истинной любви.
Тут настала моя очередь произнести:
— Гм-м-м…
То, о чем говорил Эйбер, мне не очень-то понравилось. Тут такое творилось… Нас то и дело пытались прикончить, и вообще… Так что мне совсем не улыбалось, чтобы все. кому не лень, швыряли в мои объятия своих засидевшихся в девках дочурок.
— Можешь прихватить с собой меня, — предложил мне Эйбер, — в качестве компаньона.
— А может быть, она предпочла бы выслушать предложение руки и сердца от тебя, поскольку я уже помолвлен?
— Мою кандидатуру уже рассматривали и отвергли, как неподходящий, как я уже изволил выразиться ранее, брачный материал. Боюсь, меня сочли чересчур артистичной натурой. Семейство Этшеллов — закоренелые вояки.
Я снова взглянул на письмо с приглашением.
— Тут ничего не говорится о том, что я могу взять с собой кого-то еще.
— Не волнуйся. С тобой, согласно этикету, должен был бы пойти отец, но, поскольку он в отлучке, сгодится любой родственник мужского пола.
Эйбер взял листок бумаги, быстро набросал короткий ответ, сложил листок и, запечатав послание воском, знаком подозвал того слугу, который доставил мне послание.
— Вот наш ответ, — сказал Эйбер.
— Хорошо, сэр. — Слуга с поклоном удалился. Как только он переступил порог, Порт закрыл дверь. Я обернулся к Эйберу.
— А какова она собой?
— Гонория? О… Ее не так просто описать…
— А ты все-таки попробуй.
— Пара-тройка лишних глаз, с полдюжины рук, рыжие волосы и весьма округлые формы. Вполне такая… женственная, я бы сказал.
— Рыженькая, говоришь? — Я вздернул брови. Некоторые из моих лучших любовниц были рыжеволосыми.
— Угу. Волосы у нее жутко рыжие, очень длинные, ужасно густые и растут по всему телу. — Заметив, как у меня вытянулось лицо, Эйбер хихикнул. — Ну, то есть… на тех частях тела, которые я видел невооруженным глазом. О прочем я могу только гадать.
— Не сказал бы, — уныло проговорил я, — что это звучит многообещающе.
— У Этшеллов обед проходит скромно, но с соблюдением всех традиций. Не более двадцати приглашенных. Не сомневаюсь, ты на всех произведешь должное впечатление.
— С соблюдением всех традиций, вот как? Насколько я понимаю, это означает народ, разодетый в пух и прах, занудные застольные речи напыщенных стариков и их женушек?
— Тебе доводилось обедать у них раньше?
Я вздохнул.
— Не у них, так у их двойников в Илериуме.
— Ты убедишься в том, — ободряюще кивнув, заверил меня мой брат. — что к ним стоит наведаться хотя бы ради угощения. Ну а теперь тебе надо почистить перышки перед приемом у тетушки Ланары.
Я примерял наряд за нарядом. Гораций и Эйбер помогали мне. Мой братец с помощью Логруса извлекал неведомо откуда роскошные одежды, но всякий раз, стоило мне только подумать, что я выгляжу лучше некуда, Эйбер неодобрительно мотал головой и снова принимался за дело. Кружевные воротники, туфли, похожие на золотые копытца, шляпы неимоверно замысловатых форм — я примерял все это, а потом срывал с себя. У меня на кровати скопилась груда забракованного шелка, кожи и кружев с оборками.
Когда я в очередной раз встал перед зеркалом и взглянул на свое отражение, я еле удержался от хохота. Последний наряд показался мне нелепым. Алые штаны, красная рубаха со множеством складок и рукавами, пышностью сравнимыми с перезрелыми дынями, и на редкость легкомысленная шляпа с длинными, ниспадающими назад красными перьями. Ничего более дикого в своей жизни не видел.
И что самое печальное, Эйбер ко всему этому отнесся удивительно серьезно. Сам он нарядился во все темно-синее — только на рукавах рубахи сверкали золотистые блестки. Перья у него на шляпе были еще длиннее и роскошнее, чем у меня — но тут уж, естественно, я ничего не имел против.
Я повертелся перед зеркалом, еще раз придирчиво оценил свой наряд и решил в конце концов, что не так все плохо. Если не обращать внимания на яркие цвета и пышность рукавов, в остальном все предметы одежды сидели на мне отлично и очень мне шли.
— Видела бы меня сейчас Хельда, — пробормотал я.
— Что ты сказал? — осведомился Эйбер из глубины комнаты и, подойдя ко мне, подал мне ремень с висящим на нем мечом.
— Скажи, ты уверен в том, — спросил я, наверное, в десятый раз, — что все будут одеты примерно так же?
— Конечно.
Если верить Эйберу, то согласно традиции я не имел права прибыть в гости через посредство
