Одет он был еще более скудно, чем остальные, – всего-навсего в тугую набедренную повязку и усеянный шипами черный воротник. В ножнах, что крепились к набедренной повязке, висел меч, а мускулистое тело стражника блестело от масла. Когда он увидел незваных гостей, его рука метнулась к рукояти меча, а рот раскрылся, но прежде чем оттуда вышел хоть один звук, стрела из арбы вошла в его горло. Стражник замертво осел на пол.
Тарл быстро схватил его за руки и отволок за одну из статуй. От мужчины исходил невыносимый запах лосьона после бритья.
Затем они быстро добрались до двери в конце коридора, но когда Тусона протянула к ней руку, Гебраль ее остановила.
– Тут есть искры, – предупредила она. – Две штуки. Очень сильные. Ведьмино заклятие и предупреждение. Любая женщина, кроме Шикары, которая в эту комнату войдет, через считанные секунды в старую ведьму превратится. И Шикара немедленно об этом узнает. Где бы она ни была.
– Можешь ты как-то с ними справиться?
– Я могу их… загасить. Подождите.
Глаза Гебрали закрылись, а лицо медленно напряглось. Какое-то время вроде бы ничего не происходило, а затем глаза ее внезапно распахнулись. Сделав резкий выдох, Гебраль устало привалилась к стене.
– Готово, – вздохнула она. – Но это было нелегко. Она сильная, очень сильная.
Тусона открыла дверь, и они оказались в безлюдной комнате, которая буквально ломилась от мягкой мебели, пухлых подушек и миткалевых драпировок, причем решительно все было розовое. Ощущение было такое, словно они внезапно оказались внутри большого кома сахарной ваты. Тусона провела их к еще одной двери, которая выходила на холодную каменную лестницу, ведущую во тьму. Снизу поднимался сырой запах плесени.
Тарл вернулся в коридор и прихватил один из факелов. Держа его перед собой, они спустились по лестнице. Внизу перед ними открылся холодный темный коридор с дверями по обеим сторонам, но Тусона сразу же повела их к крепкой деревянной двери в самом конце. Рядом с дверью на вбитом в каменную стену крюке висел здоровенный ключ, но когда Тусона протянула к нему руку, Гебраль снова ее остановила.
– Если мужчина в этой камере – Ронан, – сказала она, – то мне лучше предупредить тебя, что он заколдован. Он не такой, каким ты его помнишь. Я смогу вернуть ему прежний облик, но сперва нам лучше его отсюда вывести.
Тусона спокойно кивнула, но сердце у нее в груди заколотилось, а к горлу подступила тошнота. Взяв ключ, она отперла дверь, а затем они вместе с Тарлом ее распахнули и, держа повыше факел, вошли в камеру.
На скамье у стены сидел Ронан – но Ронан, который выглядел лет на девяносто. Его мертвенно- бледные дреды вяло свисали по плечам, лицо стало сухим и морщинистым. Воспаленные глаза старика моргали и слезились от внезапного света, пока он недоверчиво их разглядывал.
– Тусона? Это ты? – спросил Ронан тонким голосом, дрожащим еще сильней, чем его руки. Дыхание хрипело и свистело у него в горле, пока он мучительно поднимался на ноги. Тусона взяла его за руку, а затем смахнула с постаревшего лица седые волосы и поцеловала его в лоб. Раньше ей для этого пришлось бы встать на ящик, но теперь Ронан так сгорбился, что она легко дотянулась. Тут Тусона с удивлением обнаружила, что слезы бегут у нее по лицу.
– Это я, – прошептала она. – Тише, любимый, сейчас мы тебя отсюда вызволим.
– И моих друзей, – пробормотал Ронан. – Не забудьте моих друзей.
Проследив за его взглядом, Тусона заметила двух мышей. Сидя на полу у скамьи, они внимательно на нее смотрели. Тогда она нагнулась, прихватила их обоих и сунула под кожаную куртку. Затем, поддерживая Ронана с одного бока, пока Тарл поддерживал его с другого, она повела его к лестнице. Назад они направились тем же путем, что и пришли.
Путешествие обратно по замку прошло без приключений, хотя из-за того, что Ронан едва шел, на него, как показалось, ушли целые годы. По пути заговорщики наткнулись еще на одного стражника, но прежде чем тот успел как-то отреагировать, брошенный Тусоной кинжал по рукоять вошел в его глазницу, и он скончался без единого звука. Часовой у задней двери все еще оставался без сознания, так что они проскользнули незамеченными и выбрались под ночное небо.
Наконец они достигли спасительной лесной чащи, а затем добрались туда, где их ждал Котик. Тарл снова исчез за деревом, чтобы переодеться в нормальную одежду, а Ронан, который задыхался как рыба на песке, устало осел на землю. Кожа его приобрела нездоровую сероватую бледность. Тусона беспокоилась, как бы сердечный приступ не доконал ее возлюбленного. Ухватив Гебраль за руку, она развернула ее к себе.
– Ты сказала, что сможешь вернуть ему прежний облик, – прошипела она. – Как?
– Точно так же, как я загасила искры в замке. Я знаю, как Шикара это проделала. Я вижу это так же ясно, как если бы у него на лбу чернильная печать стояла. Я просто должна ее смыть. Тогда он примет прежний облик. И его друзья тоже.
– Друзья? Какие друзья… а, мыши! – Тусона чувствовала их тепло на голой груди. Сунув руку под куртку, она вытащила двух маленьких грызунов. Глаза у обоих были плотно зажмурены, и Тусона могла бы поклясться, что мыши не на шутку смутились. Тогда она аккуратно положила их на землю и села рядом. Мыши дрожали и были явно не в силах поднять на нее бусинки глаз.
Гебраль присела рядом с Ронаном и принялась сосредоточенно на него смотреть. Какое-то время вроде бы ничего не происходило, и Тусона нетерпеливо заерзала, но затем ей вдруг стало видно, как морщины на лице Ронана разглаживаются, а снежно-белые дреды темнеют. И тут Тусона уже во второй раз за такое короткое время обнаружила, что слезы текут у нее по щекам. Опустившись рядом с Ронаном на колени, она обняла его и притянула к себе. Глаза воина раскрылись, и он стал на нее смотреть, постепенно узнавая.
– Привет, Качок, – срывающимся голосом выдавила Тусона.
– Привет, милая, – донесся едва слышный ответ, и Тусона вдруг поняла, что многотонный вес, который она все последнее время тащила на своих плечах, куда-то исчез. В ночи засияло солнце, запели птицы, и ей показалось, будто она чего-то такого выпила и жутко, до неприличия опьянела. «Что ж, на это время тоже найдется, – подумала Тусона. – Но потом. Первым делом я должна разыскать эту жирную корову Шикару, и ее клятскую задницу на ломтики настругать».
Тарл тем временем вернулся из-за дерева и стал наблюдать, как Гебраль сосредоточивается на двух мышах. Их очертания словно бы замерцали и расплылись, и они начали разбухать, а затем вдруг послышалось громкое шипение, и на месте мышей оказались два взрослых гнома. Коротышки были в чем мать родила, и только длинные черные бороды хоть как-то прикрывали их срам. Тарл изумленно смотрел, как они приседают и кланяются Гебрали, бормоча что-то бессвязное и чуть не плача от благодарности.
– Эй, а вы кто? – спросил он, после чего гномы немедленно принялись кланяться и ему.
– Я Дейл, – ответил тот, что потолще. – А это Чип. Мы заведующие магической исследовательской лабораторией в нашем городе Фигозидане под горой Тор-Тиллой.
– А я про вас слышал, – вздохнул Тарл, щелкая пальцами и улыбаясь Гебрали. – Гоэтетика и все такое, верно?
– Верно. И вот, несколько недель тому назад к воротам нашего города прибыл гонец с вестью о том, что Шикара вернулась и настаивает, чтобы мы к ней явились. Давным-давно наши отцы немало с ней торговали, так что мы пришли…
Тут он умолк, и Чип взял инициативу на себя.
– Мы пришли к ней с нашим кузеном Вискасом. Шикара хотела узнать о наших последних открытиях, но это была вовсе не та любезная и обаятельная женщина, о которой рассказывали наши отцы. Холодно и безапелляционно она потребовала, чтобы мы преподнесли ей в дар все наше знание. Она даже не соизволила спрятать от нас свои злобные и жестокие мысли. Когда же мы отказались, она бросила нас в темницу, угрожала пытками и смертью, но сколько она ни старалась, она не могла нас убедить. Тогда она прокляла нас и превратила в мышей…
Тут и Чип в свою очередь умолк, с несчастным видом глазея в землю перед собой. Последовало краткое молчание.
