толпу. Разговор шел на каскарском языке, и, похоже, страсти накалялись.
Элевт с опущенной головой стояла в стороне. Майкл подошел к ней.
— Что происходит?
— Я больше не управляю рынком. — Она попыталась улыбнуться, но губы не слушались. — С тех пор как забрали Лирга, порядка нет и в помине. Так решил совет гибридов.
Майкл посмотрел на стражников и толпу и почувствовал, что краснеет.
— Что теперь будешь делать?
— Мне выделят новый дом, а управляющим рынком назначат другого. Я должна переехать.
— Можно что-нибудь изменить?
— Нет, что ты! — Казалось, одна лишь мысль о протесте ужаснула ее. — Решения совета — закон.
— Кто там главный?
— Халдан. Но он подчиняется Элионсу, ведь тот следит за всем в Землях Пакта, особенно в Полугороде.
— Я способен чем-нибудь помочь?
Она дотронулась до его щеки.
— Нет. Мне поручат другую работу. По способностям.
Майкла снова кольнула совесть.
— Я уже быстрее учусь, — сказала она спокойно. — Скоро смогу делать то, что умеет молодой сидх.
— Ты имеешь в виду волшебство?
— Да. Майкл, а не сходить ли нам сегодня… — В ее взгляде было такое отчаяние, что Майкл не мог его вынести. — На речку. Кажется, будет тепло… Можно искупаться.
Майкл поморщился.
— Вряд ли мне еще когда-нибудь захочется тут искупаться.
— Днем риверины редко появляются. И потом, я ведь умею замечать их издали. Они не успеют нам ничего сделать.
Майклу этот довод показался не слишком убедительным. Впрочем, почему бы не провести день с Элевт? Чем плоха эта идея? Только теперь ему стало ясно, как Элевт не хватает друга.
— Я уже никому не в силах помочь, — сказал Майкл.
Она молча смотрела в землю.
В конце концов чувство вины, а также огонек в чреслах заставили Майкла согласиться.
— А что будет с базаром? — спросил он.
— Это уже не наша забота. Пойдем.
Снова появилось солнце, облака большей частью рассеялись. Во второй половине дня стало совсем тепло. Река текла медленнее, чем обычно, и прогрелась, — случись подобное на Земле, Майкл удивился бы. В прозрачной воде длинные серебристые рыбки скользили среди причудливых водорослей. Элевт лежала голая на берегу, а Майкл — рядом, на боку, спиной к ней, подперев голову рукой.
— Как дела у юного сидха? — спросила Элевт.
Майкл не распознал тона и повернулся к ней.
— По-моему, неплохо. Я не знаю, что нужно, чтобы стать тут жрецом. В смысле жрецом Адонны.
— Отец однажды сказал, что нужен компромисс. Он когда-то пробовал поклоняться Адонне, как сидхи, но ничего не вышло. Все сидхи идут на компромисс. Они поклоняются Адонне, а тот позволяет им здесь жить.
— Разве поклонение бывает принудительным?
— Некоторые сидхи очень преданы Адонне. Чувствуют родство с ним.
— Что еще за родство?
— Лирг говорил, что Адонна подобен сидхам. «Мы стоим друг друга, мы и наш Бог. Подобно нам, он несовершенен и потерпел поражение». А каков Бог на Земле?
— Я атеист, — признался Майкл. — Не верю, что на Земле есть Бог.
— А в Адонну веришь?
Майкл смутился. Такой вопрос у него ни разу не возникал. В этом фантастическом, хоть и суровом мире бог, конечно, мог существовать. А на реальной Земле богам нет места.
— Он мне не попадался.
— Оно, — поправила Элевт. — Адонна гордится своей бесполостью. И радуйся, что ты с ним не встречался. Лирг говорит… говорил… — Она вдруг успокоилась. — Тебе неприятно, что я так часто вспоминаю Лирга? — спросила она через несколько секунд.
— Нет. Почему мне должно быть неприятно?
— Я слышала, люди предпочитают говорить о себе и не любят, когда много говорят о других.
— Я не эгоист, — уверенно заявил Майкл.
Он посмотрел на ее красивое длинное тело и, протянув руку, коснулся бледной и нежной кожи на бедре. Она потянулась к нему, но это движение было слишком машинальным, слишком равнодушным, Майкл сразу представил Спарт. Такой когда-нибудь может стать и Элевт.
— Я запутался.
Он убрал руку и повернулся на спину. Элевт осторожно положила подбородок на грудь Майклу и заглянула в лицо. Лучи вечернего солнца позолотили ее большие глаза.
— Почему?
— Не знаю, что мне делать.
— Значит, ты свободен.
— Не думаю. Скорее, я просто глуп. Не знаю, что правильно, что нет.
— А я знаю, что права, когда люблю. Иначе и быть не может.
— Но почему ты любишь меня?
— Разве я сказала, что люблю тебя?
Майкл опять смутился. После недогой паузы он пробормотал:
— Так любишь или нет? — Это, конечно, было совершенно неблагоразумно.
— Да, — ответила Элевт. — Я люблю тебя.
Она села. Ее спина лоснилась, как у тюленя, вереницей округлых бугорков проступал позвоночник. Солнце почти касалось горизонта, подсвечивало оранжевым дымку Проклятой долины. Теплая желтоватая кожа Элевт напоминала сплав серебра и золота,
— А на Земле люди выбирают себе возлюбленных?
— Иногда, — неуверенно пробормотал Майкл, чьи увлечения всегда начинались помимо его воли.
— Настоящие сидхи, мужчины, никогда не влюбляются. У них бывают привязанности, но это не совсем любовь. Сидх-мужчина бесстрастен. И большинство гибридов. У гибридов связь мужчины и женщины обычно продолжается недолго. Лирг был не такой. Он страстно любил мою мать. — Ее голос зазвучал печально. — Сидхи-женщины гораздо чаще испытывают страсть и редко находят удовлетворение. Поэтому гибриды рождаются у женщин-сидхов от мужчин-людей — и никогда иначе. Почему ты говоришь, что запутался?
— Я уже сказал.
— Нет, не то. Ты не любишь меня? Это тебя смущает?
Он долго не решался ответить. Наконец кивнул.
— Ты мне нравишься. Я тебе благодарен…
Элевт улыбнулась.
— Разве важно, что ты не любишь меня?
— Наверно, неловко себя чувствуешь, когда отдаешься мужчине и знаешь, что нет полной взаимности.
— Но ведь так было всегда. Мужчины-сидхи не любят своих гин… А мы все-таки выжили.
Ее смирение нисколько не упрощало ситуацию, наоборот, все запутывалось еще сильнее, и, чтобы
