Их взгляды встретились. Он медленно покачал головой:
— О, мисс Летти, что же вы сделали?
Солдаты расступились, в сарай вошел Томас Уорд.
— Летти! — воскликнул он, увидев ее на полу. Он быстро подошел к ней. — С вами все в порядке?
Она протянула ему руки, и он помог ей встать.
— Томас, пусть они его отпустят. Это Рэнни. Полковник даже не взглянул на пленника.
—
— О чем вы говорите? Это же Рэнни!
— Это человек, который нашел письмо, оставленное вами в дупле, Летти.
Она смотрела на него в замешательстве, возбужденно и недоверчиво. Он, возможно, и прав, но ведь должно быть какое-то другое объяснение, должно быть. Летти повернулась к Рэнни:
— Скажите Томасу, почему вы приехали сюда. Скажите, как вы узнали об этом.
— Я приехал, потому что нашел письмо, — сказал Рэнни любезно.
— Да, но как? Как вы нашли его?
— Я видел, как вы пошли. Я пошел за вами. Мы же как-то оставляли уже в дупле письмо.
Летти повернулась к Томасу:
— Вы видите! Он был со мной, когда я первый раз использовала дупло, чтобы связаться с Шипом. Вот в этом-то все и дело!
— Я не так в этом уверен. С моей точки зрения, все слишком уж сходится. Мне придется забрать его.
Летти схватила его за руку:
— Томас, нет. Пожалуйста!
Полковник убрал ее руку со своего рукава. Его голос был тверд:
— Я обязан по долгу службы, Летти, хотя это и неприятно. Мне придется это сделать.
Рэнсом смотрел на Летти.
Его поражение почти стоило того, чтобы услышать, как она молит за него. Ему хотелось, чтобы она еще сильнее умоляла, но не Томаса У орда и не из-за Рэнни.
Однако ее не в чем винить. Он знал, как она была расстроена, знал, что в ней его слабость. Ведь любая женщина сочла бы необходимым потребовать объяснений смерти Джонни, бросила бы в лицо обвинения в неудаче со спасением Джонни и пригрозила раскрыть его. Этого он и ждал сегодня ночью. Но он переоценил силу их взаимного физического влечения и недооценил муки ее совести. Он же хотел покончить с тем фарсом, который перед ней разыгрывал. Он приехал как Рэнни, потому что, как ему казалось, так будет лучше всего. Рэнсом действительно с нетерпением ждал, когда сможет сбросить маску, которая была на нем так много лет, когда он сможет предстать таким, какой он есть. Оказалось, ему придется еще в ней походить столько, сколько она будет служить.
Полковник дал команду. Рэнни схватили, развернули и вывели за дверь. Охранявшие солдаты четко повернулись и последовали за ним. Томас взял Летти под руку. Подвели лошадей, в том числе и лошадь Летти из-под навеса. Томас подъехал к оставшейся в темноте Летти и притронулся к полям своей шляпы.
— А сейчас вы уверены, что с вами все в порядке?
— Да. — Голос ее был холоден.
— Хорошо, хорошо. Я бы очень не хотел, чтобы вы из-за этого хоть как-нибудь пострадали.
— Я в полном порядке.
— Думаю, мне не надо еще раз повторять вам, как высоко армия Соединенных Штатов ценит вашу помощь.
— Не надо. Мне это хорошо известно. С раздражением он опустил руку к ноге.
— Черт возьми, Летти, я только выполняю свою работу!
— Это я понимаю. Чрезвычайно важно не дать такому отчаянному и опасному человеку, такому свирепому убийце свободно разъезжать по округе.
— Он может оказаться именно таким.
— Человек, который не способен проткнуть бабочку булавкой?
— Будьте рассудительны! Я должен во всем этом разобраться.
— Конечно.
— Подумайте об этом, Летти. Он был солдатом, сорвиголовой, он играл в спектаклях…
— «Был» — совершенно точное слово.
— Пруд Динка находится рядом с его домом. Шип, по меньшей мере, один раз появлялся прямо в Сплендоре. Вы там его видели.
— Посмотрите на него! — прокричала она. — Его же можно принять за архангела Гавриила.
— У Гавриила есть меч.
— У Шипа нет меча, и он — не Шип!
— Вам, конечно, лучше знать, ведь вы видели этого человека. А может, сейчас, когда вы увидели его без грима, вы передумали?
— Почему вы так убеждены, что он — Шип? Вам что, обещали повышение, если вы его поймаете?
Томас выпрямился в седле, подобрал поводья. Когда он заговорил, слова звучали резко:
— Надеюсь, когда мы будем говорить с вами утром, вы будете вести себя более разумно. А пока я выделю человека проводить вас домой.
Он уезжал. Вместе со своим пленником. Летти прикоснулась поспешно к его руке:
— Я прошу прощения за свои слова. Пожалуйста, помните о гостеприимстве, с которым вас и ваших людей встречали в Сплендоре. Помните и не держите зла.
Отряд уехал. Летти со своим сопровождающим медленно поехали за ними. У переправы через Ред- Ривер у Гранд-Экора им пришлось дожидаться, когда вернется паром, переправлявший последних из всадников отряда. Когда она добралась до другого берега, солдаты и их пленник скрылись из вида в направлении Накитоша.
Провожатый распрощался с ней у ворот Сплендоры. Летти открыла ворота, прошла по дорожке и поднялась по ступенькам. Она надолго задержалась на веранде, вдыхая ароматный воздух. Нигде, подумала она, не пахло как в Сплендоре.
Ветер затих. Осталась только звенящая тишина. Летти чувствовала, как ее обволокла со всех сторон эта южная летняя ночь. Но дом, возвышающийся над ней, казался пустым.
Думай, Летти.
Она не будет думать. Рэнни сдал экзамен. Он был здесь в Сплендоре, когда говорил, что у него болела голова. А другого времени, чтобы сделать все, в чем обвиняют Шипа, у него не было.
Но он не был в пост ели. Он был на веранде, как он сказал. Он мог услышать, что она вошла в его комнату раньше, чем успел ухать, и вернуться, чтобы предстать перед ней.
Рэнни был ранен задолго до того, как у Шипа возникла потребность бороться с переменами, привнесенными Реконструкцией.
Н о он долго был в тюрьме, а когда вернулся домой, долгие месяцы был прикован к постели. Он мог поправиться со временем и принять решение никому не говорить о своем выздоровлении.
Летти жила рядом с ним несколько месяцев, разговаривала, учила. И ничто не вызывало сомнений в том, что это человек с пораженным мозгом.
