глазам, имитируя маску.
— У них были бороды?
— Конечно, у них были бороды. Ты что думаешь, они остановились и побрились?
— Бороды были фальшивыми, — пояснил Скип.
— О!
— И они были в париках, да? Один темный, другой светлый?
— Кажется, да. Не знал, что это парики. Я... черт, здесь не очень-то много света, Артур. Фонари стоят там и там, но они выбежали и сразу рванули к своей машине. И уж точно не собирались останавливаться, давать пресс-конференцию и позировать фотографам.
— Нам лучше убраться отсюда, — сказал я.
— Почему? Мне нравится центр Бруклина, я сразу вспоминаю, как болтался в этих местах мальчишкой. Ты думаешь, может приехать полиция?
— Ну выстрелы-то все-таки были. Зачем вызывать подозрения?
— Разумно.
Мы дошли до машины Касабиана, сели в нее и поехали обратно. Когда мы остановились на красный свет, я стал объяснять Джону, как доехать до Манхэттена. Теперь у нас на руках были книги, мы заплатили выкуп и остались живы. Кроме того, у нас появилась возможность отпраздновать изобретательность подвыпившего Кигена. Все это улучшило наше настроение, и я был настроен объяснить Касабиану дорогу довольно четко и понятно, а он, со своей стороны, был настроен все понять и запомнить.
Около церкви мы увидели толпу народа, люди стояли чуть ли не в нижнем белье, было много подростков — все чего-то ждали. Где-то вдали я услышал переливающуюся сирену полицейской машины.
Я хотел, чтобы Касабиан развез нас всех по домам, а машину Скипа мы бы забрали только завтра. Но она была припаркована рядом с водоразборным краном, а значит, бросалась в глаза. Касабиан остановился, он, кажется, не понял связи между толпой и сиреной, и мы со Скипом выбрались из машины. Какой-то мужчина на другой стороне улицы, этакий лысеющий тип с пивным животом, принялся внимательно изучать нас.
Я обратился к нему, спрашивая, что произошло. Он спросил, не из полицейского ли я участка. Я помотал головой.
— Кто-то залез в церковь, — ответил он. — Наверное, подростки. Мы перекрыли выходы, сейчас подъедут копы.
— Подростки, — вымученно повторил я, и он засмеялся.
— Кажется, сейчас я нервничал гораздо больше, чем тогда, когда был в подвале церкви, — сказал Скип когда мы отъехали на несколько кварталов. — Я стою с бельевым мешком, перекинутым через плечо, словно только что грабанул чего-то, а у тебя за поясом торчит пушка сорок пятого калибра. Думаю, вот нам будет весело, если они заметят оружие.
— А я про него и забыл.
— К тому же в нашей машине полно пьяных. Еще один момент в нашу пользу.
— Пьяным был только Киген.
— И самым умным тоже. Так все просчитать, верно? Кстати, о выпивке...
Я достал скотч из бардачка и открутил крышечку для Скипа. Он сделал большой глоток и отдал бутылочку мне. Мы передавали ее друг другу, пока она не опустела. Со словами: «Чертов Бруклин» Скип выбросил ее в окно. Я был бы еще счастливее, если бы Скип не пил, — теперь от нас несло спиртным, у нас на руках было незарегистрированное оружие и никакого вразумительного объяснения нашего здесь присутствия, в общем, ничего хорошего. Но я оставил эти мысли при себе.
— Они вели себя весьма профессионально, — сказал Скип. — Их маскировка да и все остальное. Почему он разбил лампочку?
— Чтобы задержать нас.
— На какой-то миг я подумал, что он в меня выстрелит. Мэтт!
— Что?
— Почему ты не выстрелил в него?
— Когда он целился в тебя? Мог бы, если бы только почувствовал, что он собирается в тебя выстрелить. Я держал его на мушке. Но если бы я выстрелил в него, то он бы выстрелил в тебя.
— Я имею в виду, после того, как он вырубил свет. Ты ведь по-прежнему держал его на мушке. Ты целился в него, когда он убегал через дверь.
Я задумался.
— Ты решил заплатить выкуп, чтобы книги не попали в налоговую службу. Как ты думаешь, что было бы, если бы тебя стали преследовать за стрельбу в церкви Бенсонхерста?
— Господи, об этом я не подумал.
— В любом случае, денег бы это не вернуло. Деньги в это время были уже на улице в руках второго парня.
— Я знаю. Я просто не думал обо всем этом. Дело в том, что я бы мог выстрелить в него. Не потому, что это правильно, а просто под влиянием ситуации.
— Никогда не знаешь, что можешь сделать под влиянием ситуации, — ответил я.
Когда мы опять остановились на красный сигнал светофора, я достал свою записную книжку и стал делать наброски. Скип спросил меня, что я рисую.
— Уши, — ответил я.
— Зачем?
— Об этом нам рассказывал преподаватель, когда я еще учился в полицейской академии. Уши у разных людей очень различаются, а их-то как раз крайне редко маскируют или изменяют пластической операцией. У тех двоих было не так уж много настоящего. Я хочу сделать наброски прежде, чем забуду.
— Ты помнишь, какие у них были уши?
— Ну, я специально пытался запомнить.
— О, тогда другое дело. — Скип вытащил сигарету из пачки. — Я не мог бы поклясться, что у них вообще были уши. Разве парики их не закрывали? Думаю, что нет, ведь тогда бы тебе было нечего рисовать. Но ты ведь не сможешь пропустить эти рисунки через какую-нибудь картотеку, верно? Как отпечатки пальцев?
— Я только хочу, чтобы у меня была возможность их опознать, — ответил я. — Думаю, я смог бы узнать их голоса, если сегодня ночью они говорили, не изменяя их. Думаю, так оно и было. Что касается их роста, то один был где-то пять футов и девять дюймов, ну, может, десять, а другой немного ниже, или так казалось, потому что он стоял дальше. — Я кивнул головой на свою записную книжку. — Я не помню, кому из них какие уши принадлежат. Но должен зарисовать все прямо сейчас, такие вещи быстро забываются.
— Думаешь, это важно, Мэтт?
— То, как выглядят их уши? Возможно, нет, — согласился я. — По крайней мере девяносто процентов того, что делаешь в ходе следствия, ни к чему не приводит.
Даже девяносто пять процентов: разговоры с разными людьми, различные факты, которым ищешь подтверждение. Но если проделаешь достаточно большую работу, то что-нибудь обязательно сработает.
— Ты скучаешь по этому?
— По работе полицейского? Не часто.
— Иногда понимаешь, как можно скучать по такой работе, — сказал Скип. — Но дело не только в ушах. Непонятно, стоит ли вообще рыпаться? Они нас нагрели и смотали удочки. Думаешь, номерной знак что-нибудь даст?
— Нет. Я думаю, они достаточно сообразительны, чтобы воспользоваться краденой машиной.
— Я об этом тоже подумал. Мне не хотелось этого говорить, потому что жаль было нашего хорошего настроения на обратной дороге и жаль было портить Билли его триумф. Но они все это так проделали: замаскировались, погоняли нас по району, прежде чем послать в нужное место... не думаю, что они
