— Холодная? — он изобразил изумление.
— Комнатной температуры.
— Что ж, неудивительно, — сказал Мейсон. — В прокате было столько народа, что я стоял минут двадцать. А потом, как я уже сказал, они потеряли наш заказ и должны были выполнить его заново. Ресторанчик был переполнен. Прошло, наверное, полчаса, прежде чем они принесли мне еду.
Пегги пристально смотрела на него, словно он был первейшим лжецом на свете, но Мейсон держался весьма нахально.
— Готов поклясться, я понял, в чем дело, — на него вдруг нашло вдохновение. — Ручаюсь, все было готово, но кассир просто не увидел заказа. Знаешь, он завалился куда-нибудь в кухне, в угол или куда еще. А потом они всучили мне его, когда нашли, вместо того чтобы выкинуть и приготовить все заново. Меня от такого вранья просто тошнит, но наверняка так все это и было.
— Да, меня тоже тошнит от вранья, — сказала Пегги.
— Я могу отвезти еду обратно.
— Давай попробуем согреть в микроволновке. Но я позвоню и выскажу им все. Тридцать долларов за остывшую еду…
— Я сам позвоню. Они меня долго не забудут.
— Не сомневаюсь, — сказала Пегги, и пока она ставила тарелку в микроволновку, он набрал номер справочной времени. «Точное время…»— послышалась запись.
— Да, это Джордж Мейсон. Я был у вас только что и брал заказ. Да, цыпленок кунг-пао и мясо с брокколи. Так вот, все совершенно холодное. Дом полон голодных людей, а ваш цыпленок, как мороженый. — Он подмигнул Пегги, но она не ответила.
Он снова прослушал точное время, затем, прикрывая микрофон, обратился к жене:
— Хочешь, чтобы они повторили заказ? Если скажешь, я съезжу еще раз. «Ну же, давай», — подумал он, изо всех сил стараясь подтолкнуть ее к этому решению.
— Да, — сказала она. — В микроволновке все это превращается во что-то совершенно несъедобное.
— Мы едем, — оповестил он и повесил трубку. Было семь часов тридцать восемь минут и тридцать секунд.
— На этот раз поеду я, — заявила Пегги.
— Нет. Лучше завари еще раз чай.
— Чай не надо заваривать второй раз.
— Тогда начинай смотреть кино. Это я виноват. Я поеду прямо к ним и проверю, все ли в порядке с заказом.
В этот раз он не сумел разобрать выражения ее лица, но раздумывать было некогда. Ему хотелось поскорее удрать из дома. Ему выпал еще один шанс, но на большее рассчитывать нельзя.
В золотистом свете фонаря он снова оглядел мусорные контейнеры. Кто-то подобрал всю грязь, наверное, та скандальная торговка. «Так ей и надо», — подумал он, снова разыскал черенок метлы и потихоньку принялся ковырять им в мусоре. Почти сразу же палка стукнула о предмет, который терпеливо дожидался его. Он вытащил сиденье от стула из соседнего контейнера, положил его поверх кучи, затем взобрался на контейнер и встал коленями на сиденье в напрасной попытке не испачкаться. Он осторожно разгребал отбросы, но контейнер был доверху полон, и время тратилось напрасно. Никакими полумерами тут не обойдешься.
Он погружался в недра контейнера все глубже, пока наконец не нашел коробку: гладкие бока, маленькие петли и металлическое колечко спереди. Ему пришлось по плечи засунуть руки в содержимое контейнера, чтобы достать ее Коробка оказалась хлебницей, расписанной белыми и красными петухами. Вытаскивая ее, он ощутил тяжесть содержимого, услышал стук металла о металл — словно внутри были старинные монеты. Он осторожно вылез из контейнера и поставил коробку на деревянный ящик, опустился перед нею на колени, горя желанием заглянуть внутрь, не сомневаясь, что именно здесь ему удалось найти воплощение своей мечты. В желтом свете лампы красные петухи походили на дьяволов, а ржавчина на железных боках цветом напоминала засохшую кровь.
Взявшись за кольцо, Мейсон почувствовал, что за ним кто-то наблюдает — стоит позади него на парковочной площадке и не сводит с него глаз. Он медленно обернулся, но, разумеется, на парковке было пусто и тихо, темнота кругом застыла в молчаливом ожидании. Он осторожно, отклонив коробку назад, чтобы ничего не просыпать, взялся за кольцо и поднял крышку. В хлебнице лежали драгоценности, она была просто набита ими. Задыхаясь от волнения, он захлопнул крышку, встал и сделал шаг назад; ноги его подгибались, голова кружилась, сердце стучало, как паровой молот. Он ведь только заглянул в коробку. Наверняка он ошибся! Наверное, это была какая-то картинка, на которой изображены драгоценности. Он снова встал на колени перед коробкой, потянул за кольцо, приподнял крышку на дюйм, посмотрел внутрь…
То, что он увидел, не было картинкой. Он открыл коробку полностью и как следует рассмотрел ее содержимое. Бижутерия? Это никак не могут быть настоящие бриллианты, рубины и изумруды. Но, Господи, они выглядят совершенно настоящими! Они не кажутся дешевыми и кричащими, как стекляшки. Кулон, который лежал сверху, был украшен бриллиантом не меньше полудолларовой монеты. Его окружали зеленые камни, которые казались удивительно глубокими, словно прозрачные, поросшие мхом родники. Что он когда-либо слышал о бриллиантах? Он вспомнил: они не мутнеют, если на них подышать, а стекло мутнеет. Это самая простая проверка. Он вытащил бриллиантовый кулон из коробки и тихонько дохнул на него. Камень не помутнел… Мейсон положил сокровище обратно, закрыл крышку, отступил на шаг и дохнул на циферблат своих часов. Стекло тут же затуманилось, и влага начала медленно испаряться в прохладном воздухе. Не оглядываясь, он схватил коробку и пошел к машине, поставил коробку на заднее сиденье и, ни секунды не раздумывая, направился к своему убежищу-гаражу. Перед глазами у него, как в калейдоскопе, переливались живым блеском драгоценности.
Наконец-то он в безопасности. Захлопнув за собой дверь, Мейсон поставил коробку на верстак и зажег аварийную лампочку. На этот раз он не стал зажигать большой свет, слишком яркий, слишком разоблачительный. Облизнув губы, он открыл хлебницу и, несмотря на все свои предчувствия, был ошеломлен увиденным. Там, на парковке, он только бросил беглый взгляд на свое сокровище, но теперь сумел оценить его величину, и обилие драгоценностей потрясло его. Он разъединил бриллиантовый кулон и золотую диадему, украшенную рубинами, диадема оказалась невероятно тяжелой: не меньше фунта золота и драгоценных камней. Здесь были браслеты, которые выглядели так, словно пришли из Атлантиды или какой-нибудь другой легендарной страны — граненые камни в них были величиной с птичье яйцо. Эти драгоценности не имели ничего общего с модой; они напоминали найденный на пустынном острове клад — пиратский клад, копи царя Соломона, пещеру Аладдина. Он взвесил на руке ожерелье из гигантских сапфиров, каждый из них цветом напоминал тропический океан. Под ожерельем лежала плоская инкрустированная бриллиантами брошь с искусной золотой филигранью, камни располагались по спирали, словно звездная туманность, уходящая в глубь собственного бесконечного центра На дне коробки лежали золотые монеты, наваленные горкой, на взгляд старинные, чужестранные, сказочные, их было множество. Там же были перепутанные золотые цепи, звенья их — странной формы — напоминали алхимические знаки; казалось, эти звенья множатся под его взглядом и сыплются через край коробки, словно осенний урожай из рога изобилия. Руки его дрожали, он вешал цепь за цепью себе на шею, украшал себя золотом, а в коробке становилось еще больше золота, лежащего в самых углах, блестящего и переливающегося, свивающегося и движущегося, подобно змейкам Он застегнул на шее сапфировое ожерелье и поверх всего повесил бриллиант. Золота и драгоценностей оказалось так много, что бриллиант впился Мейсону в подбородок. Он надел на запястья браслеты с камнями и обмотал предплечья цепочками, так что буквально согнулся под тяжестью золота, затем подтянул брюки и рассовал монеты по карманам, передним и задним, наклонился, чтобы положить монеты еще и в ботинки, в ошеломляющей уверенности, что сокровище, горой лежащее в хлебнице, неисчерпаемо. Если бы он мог, он бы купался в нем, плавал, он бы зарылся в него.
Весь гараж стал золотым от отраженного света, окрасившего кожу Мейсона, казалось, он и сам был отлит из металла. Звуки неописуемой радости вырвались у него из горла, и он услышал эхо позади себя, со стороны окна, и обернулся, горя желанием посмотреть на отражение этого золотого великолепия, увидеть,
