Тайны Московской Патриархии

грамоте нижегородцев в Вологду от начала февраля 1611 года, о походе земского ополчения на Москву. По утверждению нижегородцев, обе грамоты были присланы в город патриархом Гермогеном 27 января. Следовательно, московские изменники доносили о воззваниях патриарха не 25 января, как следует из смоленской грамоты, а гораздо раньше, по крайней мере в первой половине месяца, именно тогда, когда в городах начинали собираться ополчения.

О контактах Гермогена С городами в первой половине января 1611 года рассказывает грамота предводителя рязанского ополчения Прокопия Петровича Ляпунова, пришедшая в Нижний Новгород 31-го числа: список с нее нижегородцы послали в Вологду вместе со списками грамот смольнян и москвичей.

«После обращения к нижегородцам от всех рязанцев Ляпунов пишет: …Генваря, господа, в 24 день писали вы к нам с сыном боярским с Иваном Оникиевым, что генваря ж в 12 день приехали с Москвы к вам, в Нижний, сын боярской Роман Пахомов да посадской человек Родион Мосеев, которые посланы были от вас к Москве, ко святейшему Ермогену патриарху Московскому и всея Руси и ко всей земли [145] с отписками и для подлинных вестей.

А в роспросе, господа, вам сказывали (приехавшие 12-го гонцы. — А. Б.), что приказывал с ними в Нижней к вам святейший Ермоген патриарх Московский и всея Руси речью. А письма, господа, к вам не привезли, что де у него (патриарха. — А. Б.) писати некому, дияки, и подьячие, и всякие дворовые люди пойманы, а двор его весь розграблен.

Да вы ж, господа, прислали к нам на Рязань целовальную запись, по которой записи вы меж собою крест целовали и с балахонци (жителями Балахны. — А. Б.): и нам бы, господа, памятуя Бога, и Пречистую Богородицу, и московских чудотворцов по той записи також крест целовати и с вами стати за Московское государьство заодин.

А вы, господа, по благословенью святейшаго Ермогена патриарха Московского и всея Руси и по совету всей земли идете из Нижнего к Москве в тот час. И нам бы прислати к вам в Нижний всяких чинов добрых людей для совету и с ними отписати, где нам с вами сходиться.

И мы, господа (писал Ляпунов о рязанцах. — А. Б.), про то ведаем подлинно, что на Москве святейшему Ермогену патриарху Московскому и всея Руси, и всему Освященному Собору, и христоименитому народу от богоотступников от бояр, и от польских, и от литовских людей гоненье и теснота велия.

И мы бояром московским давно отказали (в повиновении. — А. Б.) и к ним о том писали, что они, прельстяся на славу века сего, Бога отступили и приложилися к западным и к жестосердным, на своя овца обратились; а по своему договорному слову и по крестному целованью, на чем им договоряся корунный гетман Жолкевской королевскою душею крест целовал, ничего не совершили.

И на том, господа, мы сослався с колуженскими, и с тульскими, и с Михайловскими, и всех Сиверских и украйных городов со всякими людьми, давно крест целовали, что нам за Московское государьство с ними и со всею землею стояти вместе заодин и с литовскими людьми битись до смерти.

А как, господа, мы к бояром о патриархе и о мирском гонении и о тесноте писали — с тех мест патриарху учало быти повольнее и дворовых людей ему немногих отдали».

(Ляпунов извещал о намерении идти на Москву с рязанцами, воинами из Тулы и Калуги, о единомыслии с жителями Владимира и Коломны, о своих грамотах во многие города, просил «отписать» об ополчении в Вологду и Поморье и назначал встречу ополчениям под столицей) [146].

Честолюбивый Ляпунов, желавший возглавить всенародное ополчение, очень стремился доказать в послании нижегородцам свой приоритет в выступлении против интервентов, и в частности, в отношениях с Гермогеном. Тем более показательно, что он не мог сослаться на полученное от патриарха воззвание. Не получали грамоты Гермогена и нижегородцы (выступившие одними из первых), несмотря на то, что специально посылали к нему людей.

Позиция Гермогена, отказывавшегося признавать Владислава (и, уж конечно, Сигизмунда!) без строгого выполнения договора с Жолкевским и дополнительных статей, данных послам под Смоленск, была, как видим, известна и в королевском лагере, и в Москве, и в Нижнем Новгороде, и в Рязани. Однако вплоть до конца января никто из принявших участие в ополчениях его воззваний не получал. Более того, патриарх отказался писать к нижегородцам под надуманным предлогом, «что де у него писати некому».

Писать Гермоген мог и сам, да и нижегородские посланцы, надо думать, с охотой писали бы под его диктовку. Московские правители в это время, как свидетельствует князь И. А. Хворостинин, действительно «возъяришася на архиереа» и велели гнать идущих к нему на благословение; «он же, пастырь наш, аки затворен бысть от входящих к нему, и страха ради мнози отрекошаяся к его благословению ходити; но сей никако же обычнаго своего учения оставив». В проповедях патриарх продолжал поносить всех, кто не поддерживал его мысль, что если Владислав «не будет единогласен веры нашея — несть нам царь сый; но верен — да будет нам владыко и царь!» [147]

В первых числах февраля, когда нижегородцы уже выступили в поход на Москву вместе с вологодцами, воинами других поволжских городов и муромцами, они все еще не имели грамоты от Гермогена, хотя и утверждали, что именно он переслал им воззвания смоленских пленников и москвичей. В сопроводительной записке к этим воззваниям и грамоте Ляпунова они писали в Вологду:

«…Генваря в 27 день писали нам с Резани воевода Прокопей Ляпунов, и дворяне, и дети боярские, и всякие люди Рязанския области, что они по благословению святейшаго Ермогена патриарха Московского и всея Руси, собрався со всеми Сиверскими и украйными городы, и с Тулою, и с колужскими со всеми людьми идут на польских и на литовских людей к Москве… (и созывают другие ополчения к столице).

Да того ж дни прислал к нам святейший Ермоген патриарх Московский и всея Руси две грамоты: одну ото всяких московских людей, а другую что писали из-под Смоленска московские люди к Москве. И мы те грамоты, под клея под сю грамоту, послали к вам на Вологду.

Да приказывал к нам святейший Ермоген патриарх, чтоб нам собрався с окольными и с Поволжскими городы однолично идти на польских и на литовских людей к Москве вскоре. И мы по благословенью и по приказу святейшаго Ермогена патриарха Московского и всея Руси собрався со всеми людьми из Нижнего и с окольными людьми идем к Москве…

(Нижегородцы пишут об организации похода за спасение православия и очищение земли от иноземцев.)

И то нам от всемогущаго и преизряднаго хитреца Бога великия милости к навечной славе и похвале учинится, за избаву хрестьянскую, на воспоминание, на память душам нашим во вся роды в предыдучие веки, а от святейшаго Ермогена патриарха Московского и всея Руси и ото всего Освященного Собора и всего хрестьянского рода приведется на вечное благословенье…»

(В конце грамоты добавлено, что к ней прилагается и список с грамоты Ляпунова от 31 января) [148].