истекающую жиром.
Санечка последовал его примеру, наслаждаясь нежным сочным мясом. Потом купец, лукаво улыбаясь, осведомился:
— Но ведь доблестный Рыцарь Тигра тоже не страшится опасностей колдовского леса. Не так ли, э- э…
— Александр.
Купец поперхнулся сладкой пахлавой и едва не задохнулся. Слезы побежали из выпученных глаз.
— Иск-кандер? — Он отполз подальше от Санечки. — Может, ты имеешь отношение к доблестному зуль-Карнайну? Джинния, защити меня! — истошно взвизгнул он. Ответом был только веселый смех.
— Нет-нет, — поспешил успокоить Санечка. — Я совсем другой Александр, про Македонского только читал.
Купец смахнул чалму и вытер испарину со лба. Привстал и поклонился.
— Меня зовут Абу-л-Хасан ибн ан-Нуман ал-Гассани ибн Джафар ас-Садик ал-Истахри би-имр Аллах. — Санечка вернул ему поклон. — У рыцаря тоже имеется защитник?
— Защитника у меня нет, — высокомерно возразил Санечка. — Зато есть друг, с которым мы путешествуем. Древолюб, иди сюда. — И Санечка поразился, увидев, как помрачнел купец.
— Иду, иду, — проворчал леший, явно досадуя на свой испуг и поспешное бегство. — Кого я вижу! — с притворной радостью вскричал он при виде купца.
— Я тоже рад встрече, — кисло отозвался тот.
— Хасан-мошенник, тебя еще не посадили на цепь кредиторы?
— Милостью Аллаха нет, — неуверенно ответил купец.
Санечка понял, что назревают интересные события.
— Значит, торговля идет хорошо? — подозрительно ласково спросил Древолюб.
— Просто великолепно, — с фальшивым воодушевлением ответил Хасан.
— Что на этот раз везешь?
Купец совершенно увял.
— Ну, так… Разное…
— Покажи.
— Да ты кто?! Сборщик податей у подножия трона пресветлого эмира?! Или караван-баши, взимающий плату за проход вместе в караваном? Кто ты такой?!
— Ты ведь сам знаешь Хасан.
— Знаю.
— Тогда показывай.
— Джинния! — завопил Хасан. — Где ты?! Защити меня!
Зазвенели колокольчики смеха.
— На тебя никто не нападает, о солнце купечества. Это очень мирный леший.
Древолюб самодовольно усмехнулся и задрал нос.
— Но ведь ты обязана по договору… — заскулил Хасан.
Древолюб расправил косицы на плечах и гордо подбоченился.
— С нею мы отлично поладим, Хасан. Развязывай тюки.
Купец всхлипнул, когда оба тюка подлетели к лешему и опустились перед ним на траву. Ремни сами распустились и уползли в темноту, как змеи. Точно лягушки из тюков начали выпрыгивать свертки тканей.
— Парча-то у тебя гнилая, — насмешливо бросил умолкнувшему Хасану леший. — Смотри, побьют.
Следом за парчой из тюка, размахивая рукавами, вылетели несколько бурнусов.
— А это зачем в наших лесах? — не понял Древолюб.
— Кто-нибудь да купит, — вяло сказал Хасан.
А потом, уже с самого дна, вынырнули тугие полотняные мешочки, распространявшие знакомый аромат. Санечка настороженно повел носом — над поляной запахло отличным кофе.
— Та-ак, — зловеще протянул леший. — Я ведь предупреждал тебя, Хасан. Сколько раз предупреждал. Ну почему ты не слушаешь добрых советов?
Хасан развел руками.
Леший поднял один мешочек, покачал его на ладони.
— Много привез. Ох, Хасан, доберусь же я до тебя. Право слово, доберусь. Терплю твои проказы только до поры, до времени, а потом разозлюсь по-настоящему. И тогда тебе придется худо.
Леший кинул мешочек в огонь, он мгновенно занялся пламенем. Санечка даже охнул, на Хасана было просто жалко смотреть. Огонь радостно затрещал, пожирая хорошо просушенные зерна. Глаза лешего тоже запылали, мрачная радость засветилась в них.
— Так будет со всяким, кто привезет адское зелье в наши чистые леса! Огонь очистит нас от зла. Смотри, даже листья на дубах сворачиваются от вредного запаха.
По мнению Санечки это произошло только от того, что пламя взвилось слишком высоко и опалило ветви. Огорченный купец, ругаясь под нос, принялся увязывать тюк обратно. Тихонько прозвенели колокольчики смеха. Леший встрепенулся и шмыгнул в кусты.
— Куда это он? — удивился Санечка.
Хасан только рукой махнул.
Гремислав догнал их через два дня. Санечка не стал расспрашивать, что он делал, а сам витязь помалкивал. Зато он рассказал другое, немного рассеяв туман, в котором блуждал Санечка. Еще недавно Рутения была счастливой страной, не знавшей горя и нужды. Дремучие леса ее были полны дичи, поля охотно приносили богатые урожаи. Города и села жили легко, в достатке и прибыли, люди не знали, что такое подневольный труд. Если и находился дерзкий, рисковавший с мечом вторгнуться в пределы страны, то витязи давали ему такой отпор, что он навсегда зарекался повторять попытку. Это если уносил ноги.
На востоке леса смыкались с Бусурманскими степями, по которым кочевали орды степняков. Соблазненные богатством градов, трудолюбием и искусством ремесленников, степняки начали совершать набеги, захватывая полон, обращая в рабство свободных людей. Витязи порубежных застав не раз и не два отражали набеги, нанося степнякам жесточайшие поражения. В кровопролитных боях была выкована неприступность границ. Но в одночасье все переменилось. Вмешались неведомые доселе черные силы, и бусурманы начали брать верх. С самого края земли, оттуда, где солнце поднимается над твердью земного диска, привез некто Желтый Колокол. Степняки заплатили за него чинскому богдыхану неслыханную цену золотом, драгоценными камнями и рабами. Этот колокол был отлит из желтого льда человеческого пота, звон его освящает подневольный рабский труд. Пытались витязи разыскать его и разбить, но безуспешно. Продолжаете лететь над землей Рутении его грохот. И до тех пор, пока не смолкнет проклятый Желтый Колокол, дальше будет литься пот людей, изнемогающих в рабском ярме.
Долог и труден путь к Желтому Колоколу. Дорога идет через леса и степи, через реки и горы. Кого только не встретишь на этом пути: одноглазых людей аримаспов, собакоголовых, Гога и Магога… Еще дальше идет холодная каменистая пустыня, в которой живут грифоны, выкапывающие золото из земли. И на самом берегу серых ледяных волн Кронийского океана, вечно затянутого клубящейся пеленой ядовитых испарений, стоит гора, выкованная неведомыми мастерами из чистого железа. На ней построена бусурманская кумирня, украшенная человеческими черепами. В той кумирне и висит Желтый Колокол.
Опасный путь никому еще не удалось пройти до конца. Поговаривают, что чужое зло не одолеть никому из жителей Рутении, что с ним бороться должен чужак, потому что и принесено оно тремя чужаками, надругавшимися над святыми заветами. Но сам Гремислав в эти сказки не верит.
Внимательно слушавший Древолюб в этом месте недовольно фыркнул. Гремислав покосился на него, но не прервал рассказа.
Сам он готов попытаться разбить колокол, хотя сделавший это должен жизнью заплатить за подвиг.
