и не бояться возмездия? Давай их хотя бы выпорем.
– Сообщи своим подданным, что в наказание за проступки ты лишил всех злодеев мужской силы. Я сейчас отправлюсь в казарму, чтобы провести назидательную беседу, а заодно запру всех там до самого выступления из города, так что они не появятся в публичных домах. Это сразу заметят.
– Да? Хорошая идея, – совершенно успокоившись, Рогез отправился восвояси. Сорген все же съел персик, и только потом снова заявился в казарму, учинив разнос своему войску. Шары отбирать он не стал, зато лишил денег всех тех, у кого они еще оставалось. Несмотря на стенания и покаяния наемников, колдун погрузил их всех в глубокий сон, а потом еще и запечатал двери казармы, чтобы никто не мог ни выйти, ни войти…
Утром их маленькая армия покинула город. Первыми ехали люди Соргена: кто-то провожал их немыми проклятиями, а городские шлюхи – со слезами сочувствия на глазах. Затем следовали шестьсот хмурых и злых рха-уданцев: более, чем сотне вояк удалось скрыться, спрятаться где-то в тайных убежищах, а то и вовсе перейти на сторону деревенских партизан. Замыкали кавалькаду южане во главе с одетой в вызывающий кожаный наряд Хейлой. Потом тащились телеги с припасами, доспехами, кухнями, шатрами. Великий поход на север начался.
Гуннир
За пять дней следования по дороге войско достигло отдаленного форта Западный, стоявшего чуть ли не на границе владений Рогеза. Там располагался небольшой гарнизон, призванный защищать дорогу, которая тянулась с восточного побережья моря Наодима на западное в обход Мирзазе, по северным степям. Не сказать, чтобы путь этот пользовался большой популярностью, однако войска охраняли его вот уже несколько сотен лет, с тех самых пор, как был повержен злой король Раздлаг. Препоны купцам чинили мелкие банды здешних крестьян и изредка забредавшие из степи племена кочевников. Впрочем, схватки были слишком уже редки – гарнизон состоял из зажиревших, превратившихся в ленивых огородников людей, которых солдатами назвать язык не поворачивался. Зависимости от Рогеза там не было почти никакой: в былые времена форты кормились с денег, собираемых с проезжих купцов, а теперь, когда караваны стали редкостью, перешли на самообеспечение.
Следуя традиции, Рогез заплатил обрюзгшему седому старику, толстому и вросшему в древнее кресло, но по-прежнему звавшемуся «сотником». Тот даже имел наглость заявить, что князь должен был платить за каждого человека в своей армии, но Хейла быстренько покрыла лицо старика болезненными прыщами, и тот в испуге заткнулся.
В форте гостил только один купец, а также старый степняк, обработанный солнцем до состояния копченой рыбы. Он приехал в форт продавать соль и поведал Соргену, что все немногочисленные семьи, кочевавшие в окрестной степи, в ужасе бежали прочь, ибо приняли поход трех магов за карательную экспедицию. Рогез налил старикану вина похуже и дал пару монет помельче, за что тот рассказал все, известное ему о Барьерных горах. К удивлению всех слушателей, кочевник с легкостью согласился с возможностью преодолеть Великие горы и поведал, будто знает место, где они дали трещину.
– Большая дырка, большая, – хихикал он. – Огромная, как лоно Первой Матери Кобылиц.
Еще за три золотых старик согласился быть проводником.
Через три дня они добрались до следующего форта, под названием Центральный. Это было такое же зачахшее человеческое поселение, потерявшее понятие о собственном предназначении, как и Западный. Оттуда армия свернула строго на север, покидая приходящий в упадок тракт.
Здешняя степь в это время года больше походила на пустыню. Резкий горячий ветер носил огромные облака пыли, смешанные с клочьями сухой травы. Серая песчаная земля глубоко подавалась под копытами лошадей; телеги двигались особенно медленно и иногда застревали. На склонах кривобоких дюн ютились скопища голых кустов, издалека похожие на скелеты каких-то сказочных животных. С блеклого, почти белого неба сияло солнце, разливающееся яростным сиянием, которое, как слизень, переползало от одного горизонта к другому. Ни одного облачка: лишь рано утром можно было увидеть поспешно уносящиеся на юг белые клочья…
Горы маячили на севере, уже ясно различимые, если только смотреть на них до того, как солнце поднимается над восточным краем степи. Их зазубренная полоса все сильнее и сильнее впивалась в блеклый небосвод. Казалось, там, вдали, очень медленно приподнимается занавес с рваной нижней кромкой. А за занавесом ждет тьма… Ни одна из вершин не блестела ледяной шапкой, так как даже самые выдающиеся не достигали тысячи саженей. Неприступными они считались отнюдь не из-за головокружительных высот. Главное препятствие для путника в Барьерных горах – отвесность и гладкость склонов, а так же волшебные ловушки и чудовища – по крайней мере, именно так гласили легенды, правдивость коих собрались проверить три волшебника.
Приближающиеся горы занимали мысли Соргена совсем недолгое время после того, как армия углубилась в пекло степей. На закате второго дня разведчики сообщили, что увидели чуть в стороне от направления движения одинокого всадника. Это мог быть шпион местных жителей: в том случае, если они посчитали поход колдунов карательной экспедицией, их вожди не обязательно решили бы удирать. Поговорив с Рогезом, Сорген пришел к выводу, что стоит ожидать и западни. Вдруг кочевники пришли в отчаяние и решили, будто бегство ни в коем случае не спасет их от гибели, а потому лучше напасть первыми? Перед лицом опасности обычно враждующие племена могли объединиться и выставить довольно много воинов… В таком случае старик-проводник – на самом деле лазутчик и предатель, призванный завести армию в ловушку.
Рогез, Сорген и Хейла выехали вперед войска, приказывая солдатам остановиться и приготовиться к худшему. После почти полного дневного перехода под палящим солнцем, с минимальной дозой воды, люди и лошади были чрезвычайно измотаны. Казалось, пара-тройка сотен привычных к жаре кочевников сейчас способны одолеть всю армию Черных, если только не брать во внимание магов.
Сорген чувствовал себя вполне сносно, ибо его порция воды была гораздо больше по размерам, чем у простого солдата. Заклинаний против палящего солнца он не знал, а призвать тучи было просто неоткуда – побережье моря Наодима осталось слишком далеко. Поэтому он терпеливо переносил зной в широкополой соломенной шляпе и белом льняном одеянии – рубашке без рукавов и в мешковатых штанах, с сандалиями на босу ногу.
Поднявшись на очередную дюну по осыпающемуся склону, через заросли страдальчески скрюченных стеблей какой-то высушенной зноем травы, колдуны немедленно увидали в пелене дрожащего воздуха далекого всадника. Он стоял в половине льюмила к северо-востоку, на вершине огромного холма с плешью зелени у самого подножия – там блестело крошечное озерцо. В небе кружили вопящие птицы, потревоженные появлением людей; загадочный человек неподвижно, как высеченный из камня, стоял под палящим солнцем.
– Может, это настоящий истукан? – нерешительно спросил Рогез. Сорген быстрым движением отцепил от пояса небольшой мешочек с высушенными соколиными газами и поднес их ко лбу. Прошептав заклинание, он вздрогнул, когда взгляд внезапно обрел нечеловеческую резкость и силу. Малейшим желанием и почти ощутимым напряжением глазных мышц Сорген мог теперь изрядно увеличить дальность взгляда. Крошечное, расплывчатое пятнышко превратилось в маленькую, но четкую фигурку человека в лениво развевающихся черных одеяниях. Он сидел на понуром сером коне с желтой гривой. На голове всадника был надет войлочный колпак, а плечи укутывал плащ с такими длинными полами, что они закрывали вся заднюю половину лошади до самой земли. Сорген снова слегка вздрогнул, когда увидел, что плащ изрядно изношен и местами оборван. Лицо незнакомца было унылое и бледное, так что это был явно не кочевник. Точных его черт разглядеть было невозможно, но у Соргена создалось впечатление, будто незнакомец не блещет красотой, молодостью и весельем. Вернув свой мешочек с глазами сокола обратно на пояс, молодой маг быстро рассказал своим спутникам об увиденном; Рогез тут же с облегчением вздохнул и стер со лба обильный пот. В такой же соломенной шляпе с полями, как у Соргена, князь походил на какого- то добродушного мельника или представителя другой, не менее мирной и незатейливой профессии.
– Ах, в таком случае, все ясно! Следует отменить приготовления к сражению… по крайней мере, на
