который всегда был под рукой, когда в нем нуждались, — будьте так добры, прикажите заложить мой маленький экипаж. Я бы желала, чтобы никто не знал об этой ночной поездке. Ожидайте меня перед будуаром, мы должны торопиться.
Фульдженчио молча поклонился. Он знал, что каждая услуга, оказываемая без замедлений и возражений, имеет двойную цену.
Королева исчезла в своих покоях. Убедившись, что Изабелла удалилась, Ая осторожно встала. Новый обман удался ей не хуже первого. Ее темные глаза радостно сверкали. Ужасный план, составленный в Сайта Мадре, достигал своей цели, благодаря ее ловкой помощи.
Фульдженчио, приказавший заложить карету, воротился к прекрасной монахине, чтобы выслушать ее приказания.
— Час тому назад Энрика еще была на вилле, а потому королева застанет ее там. Вы знаете тайну и поручение, возложенное на вас. Не упустите, благочестивый брат, этого благоприятного случая.
Тут графиня генуэзская нагнулась к уху инквизитора, потому что никто не должен был слышать произнесенных ею слов, хотя значение их было бы непонятно для непосвященного.
— Еще рано родиться инфанту. Не забудьте, что тогда наша власть над королевой и страной погибнет.
Фульдженчио молча поклонился.
Ужасная тайна связывала этих двух предателей в монашеском клобуке.
Патер пошел к тому месту, где должен был встретиться с королевой. Монахиня смотрела ему вслед и сатанинское выражение ее лица было до такой степени злобно и ужасно, что если в эту минуту графиня могла бы увидеть его в зеркале, то ужаснулась бы самое себя, как Василиско, о котором говорит предание, что, увидя себя в зеркале, он упал мертвым от ужаса и страха.
Королева, совершенно закутанная длинной густой вуалью, приблизилась к Фульдженчио, молча спустилась во двор замка, где ожидал ее небольшой экипаж, которым часто пользовались придворные дамы. Кучер, закутанный в плащ, не подозревал, что в карету села королева.
— На улицу, ведущую в Аранхуес, — закричал ему патер и, прыгнув в карету, скромно занял место сзади. Карета понеслась по улицам города, мимо Прадо и колизея. Гроза приближалась. Стало так темно, что кучер с трудом видел дорогу, обсаженную каштановыми деревьями. Молния по временам освещала ландшафт. Пользуясь этим мгновенным освещением, Фульдженчио внимательно осматривал местность, чтобы не проехать мимо дома госпожи Делакур. Наконец, он приказал кучеру остановиться. Королева и провожатый ее решили выйти из экипажа, не доезжая до виллы, чтобы явиться туда совершенно неожиданно.
Первые капли дождя с шумом падали на вершины каштанов. Но если бы гроза была еще ужаснее, Изабелла не вернулась бы назад и не отказалась бы от этого неприятного, даже опасного путешествия. Гроза усиливалась. Удары грома раздавались все чаще, молния сверкала так ослепительно, что, казалось, само небо хотело помешать предприятию этих двух людей, имевших совершенно различные цели. Оно, казалось, хотело раскрыть перед их глазами всю гнусность и низость их действий. Относилось ли это предостережение неба к исполненной страсти королеве или к предателю-иезуиту, шедшему рядом с ней и имевшему самые отвратительные и ужасные намерения?
В тот самый момент, когда оба пешехода приблизились к воротам стены, наличие которых означало несколько низких ступеней, патер услыхал, несмотря на гром, что ворота отворяются.
— Кто-то идет, ваше величество! — прошептал он.
Изабелла остановилась. Она не знала, кто идет и боялась, что это, может быть, выходят гости госпожи Делакур или поклонники ее сирен, которым королева не должна была показываться в таком виде. Она с лихорадочным нетерпением смотрела на ворота. Две закутанные женские фигуры показались на пороге.
Фульдженчио зорко смотрел на эти фигуры, которых в темноте нельзя было разглядеть, и бросал на королеву вопросительные взгляды. Вдруг Изабелла вскрикнула, узнав при мгновенном свете молнии Энрику, приготовившуюся бежать вместе со старой Непардо.
— Это она, — вскричала взволнованная королева, — я не ошибаюсь, — это она!
Энрика также узнала королеву и ее сердце замерло от ужаса. Она беспомощно оглядывалась, ожидая нападения сыщиков. В этот момент ворота со скрипом затворились.
Изабелла хотела приблизиться к женщинам, чтобы вполне удостовериться, что та, которую она считала мертвой, жива. Если бы Энрика попала в руки королевы, гибель ее была бы неизбежна. Одноглазая старуха тянула ее за руку, чтобы скорее скрыться в темноте.
Изабелла быстро поднялась по ступеням и подошла к Энрике. Но вдруг сверкнула молния так сильно и ослепительно, как будто она упала между королевой и спасающейся девушкой. Испуганная, ослепленная Изабелла закрыла глаза и зашаталась. Пользуясь этим моментом, одноглазая старуха и Энрика бросились бежать по дороге в Аранхуес и скрылись в темноте.
Вдруг королева почувствовала, что ее маленькие ноги, обутые в роскошные атласные башмаки, запутались во что то лежавшее на ступенях. Она хотела удержаться, но не встретила никакой опоры. Фульдженчио не подоспел к ней на помощь, и Изабелла с криком упала, ударившись об лестницу.
Лицо патера ужасно передернулось. Предмет, в котором так несчастливо запуталась королева, принадлежал ему: это был его плащ, который он, вероятно, сбросил для того, чтобы он не мешал ему следовать за королевой.
С величайшей заботливостью нагнулся он к стонавшей королеве и помог ей подняться и возвратиться к карете. Раскаты грома и подымающийся вихрь заставляли их спешить.
— Она убежала! — шептала Изабелла, изнемогая от боли.
Она с ужасом чувствовала, что предсказание монахини Патрочинио было правдой.
ДИТЯ В ЯМЕ ВАМПИРА
Прежде чем нам продолжать рассказ о том, что происходило в других местах в ту ночь, когда королеву постиг случай, имевший очень печальные последствия, вернемся к Аццо, о котором мы ничего не слыхали с тех пор, как Энрику повезли в Санта Мадре.
Когда у него из дворца похитили его возлюбленную Энрику, для которой он готов был пожертвовать всем, им овладела жестокая тоска. Этот дикий сын безродного племени не находил себе места, тоскуя по ней. Он страстно целовал каждую вещицу, которую она держала в руках. Вне себя от отчаяния он хотел убить своих слуг за то, что они во время его отсутствия не могли ценой своей жизни защитить его возлюбленную. Испуганные слуги оставили дикого потомка цыганских князей, которому огромное богатство не доставляло уже никакого удовольствия. Великолепие его покоев опротивело ему, деньги не имели для него никакой цены, так как он не мог их бросить к ногам Энрики.
В темных кружках Мадрида, которые жили тем, что грабили богатых, очень много говорили о сокровищах Аццо. Вскоре к нему явились одетые в странные костюмы люди сомнительной репутации, грабежи которых делали небезопасными отдаленные улицы Мадрида и сельские дороги. Они предложили к услугам Аццо свои кулаки и кинжалы.
Они брались за несколько дуро умертвить всех врагов дона Аццо, как бы они ни были высоко поставлены, и каждый из этих мошенников один громче другого перечислял все услуги, какие он только мог оказать в таком деле. Аццо вытолкал их всех из своего дворца. Когда Аццо ненавидел, он любил сам сражаться со шпагой в руках. По прошествии нескольких дней Ая уведомила его в надушенном письме, что Энрика утонула в водах Мансанареса.
Письмо было без подписи, но Аццо угадал, кем оно было написано. Глаза его засверкали, кровь у него закипела в жилах при мысли, что эта неизвестная ему женщина, о местопребывании которой он даже не знал, была причиной смерти его Энрики.
Он хотел отомстить этой ужасной женщине, которая в ту страшную ночь избежала его пистолета. Он хотел отыскать ее и достойно наказать за предательские поступки. Он ее так же сильно ненавидел, как любил Энрику.
