всемогущей силой, что монах, жадным взором впиваясь в стоявшую перед ним женщину, совершенно забылся и хотел броситься к ней.
В эту минуту дивное ведение исчезло, и его, еще взволнованного, окружила глубокая темнота.
Крепкая рука невидимого спутника опять схватила его и повела через бесчисленные перекрестки. Тут Кларет заметил, что незнакомец, обшаривая стену, что-то искал; он, вероятно, дернул за колокольчик, потому что вдруг вдали три раза послышался серебристый звон.
— Ты у цели! — басом проговорил проводник, выпустил его руку и скрылся в темноте позади Кларета. Перед последним отворилась дверь, до сих пор так плотно запертая, что ни один луч света не указывал на ее существование.
Из внезапно отворенной залы блеснул ему навстречу ослепительный свет, и теперь он увидел, что до сих пор шел по высокому, выкрашенному в черный цвет коридору, сверху закругленному сводом.
Кларет вошел в светлую большую комнату, высокие венецианские окна которой были плотно завешаны черными занавесями. Черным же покрыт был и стол, у которого сидели три патера: Маттео, высокий, крепкий, толстоголовый духовник королевы-матери, патер Антонио, старый тощий иезуит, на лице которого лежала печать хитрости, и патер Мерино, еще молодой монах с фанатическим блестящим взглядом. По лицу его можно было видеть, что этот страстный, суровый монах способен был сделаться цареубийцей, если бы фанатизм побудил его к тому.
Дверь затворилась за Кларетом, он склонил голову и сложил руки на груди.
— Что привело тебя во дворец Санта Мадре, благочестивый брат из Бургоса? — серьезно спросил патер Маттео.
— Преподобный патер Роза посылает вам свое приветствие и благословение! — отвечал Кларет, снова кланяясь.
— Да хранит и впредь Пресвятая Дева брата Розу! Что имеет сообщить нам преподобный?
— Такую важную тайну, что высокий патер не решился вверить ее бумаге, а послал меня, брата Кларета, чтобы сообщить ее вам. Путешествие мое продолжалось четыре дня, и мои ноги покрыты мозолями.
— Ты служишь святому делу, награда твоя не пропадет! Сообщи нам слова преподобного патера Розы!
Кларет подошел к черному столу и вполголоса, давая этим понять, какой важности была вверенная ему тайна, проговорил такие слова, которые, если бы их услышал посторонний, безвозвратно и неминуемо привели бы его в руки Вермудеса как изменника королевскому дому. Эти слова преподобный Роза действительно не мог передать на бумаге, а только через надежного и хитрого поверенного.
— Пять дней тому назад, — начал Кларет свою таинственную речь, — в бургосском монастыре был посланный от инфанта дона Карлоса. Войска его, возглавляемые генералом Кабрерой, беспрепятственно подвинулись к самому Бургосу числом в сорок тысяч человек. Дон Карлос возвратит вам всю власть над Испанией, которой инквизиция пользовалась в царствование Фердинанда, если вы согласитесь заключить с ним союз и окажете ему свою помощь! Он письменно поручится, что даст вам все могущество, какого вы только пожелаете и потребуете, — он заново отстроит все монастыри, отнятые у вас и сожженные во время проклятого восстания. В тот день, когда он въедет в мадридский дворец, он заплатит вам такую сумму, которой вы сейчас не получаете и половины! Преподобный патер Роза выхлопотал себе двенадцать дней отсрочки, чтобы посоветоваться с преподобными патерами могущественного дворца Санта Мадре. Завтра, чуть свет, Кларет поспешит обратно в Бургос с вашим решением. Пусть преподобные патеры потрудятся дать мне его!
Маттео с возрастающим вниманием слушал важное предложение жаждущего престола дона Карлоса. Антонио и Мерино также с удовлетворением узнали лестную для их самолюбия новость: вопрос о короне предлагали решить им. Но на их лицах нельзя было прочесть и тени гордости.
От них зависела теперь участь целой страны. Не в первый раз уже, без ведома внешнего мира, решалась судьба Испании в пределах дворца Санта Мадре. Из этой таинственной залы простиралась невидимая сеть на всю страну, опутывала ее и заходила даже за пределы моря, дальше границ ее; из этой залы могущественная рука доставала до ступеней трона.
— Выйди на минуту вон туда, в боковую комнату, брат Кларет, — сказал Маттео, — брат прислужник даст тебе закусить.
Кларет вошел в указанную комнату. Когда он скрылся в ней и дверь заперлась за ним, глаза трех патеров оживились.
— Что скажут мои братья Антонио и Мерино на предложение дона Карлоса? — спросил Маттео.
— Что его следует отвергнуть по двум причинам, — сказал старый Антонио дрожащим голосом, но с юношеским блеском в глазах, — отвергнуть, во-первых, потому, что этот дон Карлос не имеет того, что он без всякого труда обещает.
— А если не имеет, то участь его в наших руках! — прервал старика страстный, фанатический Мерино.
— Мой юный брат забывает выслушать мою вторую причину, прежде чем высказать свое мнение. Я говорю: предложение дона Карлоса следует отвергнуть, во-первых, потому, что этот хитрый ничтожный мятежник не имеет того, что обещает с целью задобрить нас и склонить на свою сторону. Во-вторых, потому, что, как мы слышали час тому назад из уст преподобного патера Фульдженчио, через принца де Ассизи, имеющего достоверную надежду сделаться супругом королевы, вся власть и так сосредоточится в наших руках! — сказал старый Антонио. — Ухватимся прежде за то, что верно, и постараемся удержать его.
— Можем ли мы рассчитывать на протекцию Франциско де Ассизи — это еще вопрос! — возразил Мерино.
— Это был вопрос. Франциско де Ассизи целиком в наших руках! Графиня генуэзская возвратила себе опять свое прежнее неотразимое влияние на него.
— В таком случае еще неизвестно, получит ли этот неаполитанский принц руку Изабеллы? — спросил Мерино.
— Получит! — отвечал Маттео. — Королева-мать одобряет этот брак.
— Да, но герцог Валенсии против него!
— Этот Нарваэц — наш опасный противник! Можно достичь равновесия, противопоставив ему влияние Людовика-Филиппа! — предложил всемогущий Маттео, по-видимому, имевший все дворы в своем распоряжении.
— Так примем же решение! — напомнил старый Антонио, который не считал возможным колебаться. — Будет ли принято предложение инфанта?
Каждый из трех тайных судей инквизиционного трибунала взял шарик из кармана своей монашеской одежды, незаметно положил его в стоявшую на столе урну и тогда тщательно накрыл ее опять.
В этой урне белыми и черными шариками был определен приговор бесчисленному множеству людей. Если в ней оказывалось два или три черных шарика, то жизнь подсудимого была потеряна, спорный вопрос решен отрицательно. Но если в ней находилось два или три белых шарика, то это означало, что решение принято в пользу предложенного вопроса.
Трое судей порознь подошли к урне, потом к ней приблизился патер Антонио и перевернул ее на черное сукно стола.
— Два шарика черных! — сказал сухой старик с хитрыми глазами. — Предложение дона Карлоса отвергнуто. Сообщите монаху из Бургоса это решение, брат Мерино.
— Но погодите, еще одно слово, пока мы не разошлись! Принц де Ассизи через брата Маттео подал прошение на счет одной суммы денег, которой ему недостает и которую он хочет занять у иезуитов. Решили ли мои братья этот вопрос?
