Два корабля из флотилии Картье приплыли в Сен-Мало почти вслед за Робервалем. Их привел племянник Картье, который поклялся, что Роберваль не прибыл к назначенному месту, и Картье самому пришлось основать колонию, хотя у него не хватало провизии и амуниции. Капитаны этих кораблей выразили неудовольствие дезертирством вице-короля и отказались плыть с ним в новую экспедицию.
Король был склонен осудить Роберваля за то, что его корабль сбился с пути и не встретился ни с Картье, ни с другими своими кораблями, но до слуха Его Величества были доведены некоторые трагические обстоятельства, служившие некоторым объяснением случившегося, поэтому Франциск уступил.
Никогда Роберваль не поднимался так высоко в глазах двора и своих собственных. Он относился к переменам в своей судьбе как к результату своей собственной гениальности, и даже мадам Роберваль смотрела на него с восхищением, во всем соглашаясь с ним.
ГЛАВА 54
Пьер крепко держал в руках маленькие ладошки Маргерит. Пот катился по его лбу, разъедая глаза. Его зубы были сжаты, и с каждой конвульсией Маргерит он чувствовал боль в собственном теле.
— Господи! Пресвятая Богородица! О, Господи, избавь ее от мук!
В комнате было невероятно жарко. Бастин отрывалась лишь для того, чтобы отдать ему короткий приказ.
— Подкинь дрова. Вода закипела?
И Пьер отпускал руки Маргерит, выполнял приказ и снова возвращался туда, где она лежала на шкурах, с перетянутой веревкой талией.
Как долго? Как долго это тянулось? Была ли это последняя ночь? Пока еще не стемнело. Ночь казалась длиннее зимы.
— Еще, милая, еще раз. Во-от! Так хорошо. Кричи, кричи, милая. Нужно кричать.
И Маргерит кричала так, что ее голос эхом отдавался внутри Пьера; его колени подогнулись, и он прислонился спиной к стене.
Хуже, чем война! Хуже, чем смерть! Матерь божья, и ты тоже!
В хижине воцарилась тишина, и Пьер открыл глаза. Бастин стояла с каким-то кровавым комком в руках. Она шлепнула его, и он закричал.
— О! — с удовлетворением сказала няня. — Это девочка. Еще одна девочка появилась на свет, чтобы мучиться!
Но она, казалось, была рождена для радости, эта малышка цвета слоновой кости и золота, выглядывавшая из кучи пеленок. Маргерит тоже была завернута в тугую фланель от грудей до колен.
— Мне тяжело, няня. Я не могу терпеть.
— Ты хочешь испортить фигуру? Хочешь быть широкобедрой, как крестьянка? Довольно того, что тебе придется самой кормить ребенка. Твоя грудь никогда не станет прежней.
— Разве мы не можем?.. Разве Диоксена?.. — неуклюже спросил Пьер. Они выбрали себе другую корову и поставили ее рядом с Первухой, переставшей давать молоко.
— Коровье молоко недостаточно жирное, — насмешливо сказала Бастин. Она снова приняла командование на себя. Что Пьер или Маргерит знали об акушерстве, детях или кормлении?
Остров полыхал весной. Крики диких птиц заполнили воздух. Это были серые воробьи, утки, чайки и еще какие-то маленькие береговые птички. С озера раздавался призывный рев тюленей, у которых начался брачный период. Пьер выносил Маргерит на склон дюны, откуда она могла наблюдать за большими сонными самцами, бело-серыми детенышами и подвижными самками. Вокруг пруда расцветали кусты роз и ягодные кустарники, солнце начинало прогревать землю, хотя в тени еще было прохладно. Пьер приносил ребенка, завернутого в пеленки, и устраивал его рядом с Маргерит. Она обнажала грудь и давала ее малышке. Та сосала несколько минут, а потом устремляла голубые глазки в голубое небо и кривила губы в улыбке.
— Она похожа на тебя, — сказал Пьер. — Может, назовем ее Марго?
Маргерит покачала головой.
— Мы назовем ее Жуаез — веселое дитя!
ГЛАВА 65
После восьми месяцев плавания в пустом океане берега Терр-Нев выглядели такими же зелеными, как и берега Ирландии. Три больших судна во главе с кораблем вице-короля плыли в кильватер к бухте Святого Иоанна. Роберваль в великолепном голубом камзоле с серебряными пуговицами стоял на корме, широко расставив ноги, выпятив грудь и высоко подняв голову, чтобы достойно встретить своих первых подданных. Пассажиры и команда столпились на палубе, тревожно вглядываясь в зеленые берега.
Это был цветущий рай, не безлюдный и не заселенный дикарями, как думали о новой земле, но окруженный знакомыми рыбацкими судами из Сен-Мало, Дьеппа, Ла-Рошели и Португалии. С 1504 года зеленые берега видели ежегодное паломничество бесстрашных моряков, которые искали в этих водах сокровища.
Вице — король приказал выстрелить из пушки, и ему ответили выстрелы с берега и с тех кораблей, на которых были орудия. Это звучало как приглашение. Паруса были убраны, и все приготовлено к тому, чтобы бросить якорь.
Потом с моря снова донесся пушечный выстрел. Корабль вице-короля накренился, когда все пассажиры бросились к борту. С берега прогремел ответный салют. Еще три корабля вошли в бухту Святого Иоанна.
Это были французские корабли, которые Роберваль сразу же узнал. Последний раз он видел их отплывающими из Сен-Мало.
— Альфонс! — крикнул он.
Низкорослый рулевой ловко спустился по канату и оказался возле него.
— Но это невероятно! — громко сказал он, как будто бы находился на другом конце корабля.
— Что это значит? — спрашивал Роберваль. — Как он осмелился? Он что, оставил колонию?
— А как иначе? — спросил Альфонс. — Он отплыл с пятью кораблями. Два вернулись во Францию. Три здесь. — Он проиллюстрировал свой счет, загибая пальцы на руках.
— Предатель! Изменник! Каковы будут его оправдания?
— Это будет интересный разговор. Я не сомневаюсь, что он будет удивлен этой встречей не меньше нас.
Штандарт вице-короля был уже поднят, а штандарт генерала подняли, как только три корабля стали в ряд.
— Просигналь, что я жду его на борту, — напряженно сказал Роберваль. Он выглядел смущенным. — Честность Картье всегда ставили в пример. Я бы не поверил, что он может предать.
Альфонс повернулся к нему и спокойно сказал:
— Когда кто-то встает на путь предательства, ему трудно поверить в верность других.
Роберваль вспыхнул, но промолчал. Он понял, что это было сказано без осуждения, что Альфонс давал ему урок, который сам прошел давным-давно. Вице-король заметил, как с флагманского корабля генерала в шлюпку спускались люди.
— Он должен объяснить мне все.
Альфонс хихикнул.
— Если вы будете требовать объяснений, он может вообще их не дать.
Это напоминало театральную сцену. Рыбаки заняли удобные позы для наблюдения, люди на берегу спустились ближе к воде, на других кораблях все подняли головы, а пассажиры и команда корабля вице-короля стояли на палубе, глядя на приближающуюся шлюпку. Когда шлюпка Картье подплыла к борту,
