— Когда началось расследование, Эдгар стал наведываться к вашему учреждению. Слух у него похуже, чем зрение, но по человеческим меркам отменный. В ваше отсутствие коллеги только про это и судачили. Дескать, сколько еще Донцов протянет…
— Понятно. Спасибо, хоть вы меня просветили.
— Поверьте, мне очень трудно дались те слова.
— Ладно… Допустим, все у вас получится. Наметкин вновь станет единым целым и сохранит способность к воплощению. Как он будет действовать дальше? Бороться с Ганешей?
— Наметкин будет бороться не с Ганешей, а с ситуацией, позволившей ариям осуществить вторжение в Европу. Для этого придется заранее подорвать их мощь, стравив между собой разные кланы. В известном нам прошлом это уже случилось. После побоища на поле Куру военная мощь ариев уже не возродилась. Погиб цвет нации, единственным устремлением которой были захватнические войны. В том прошлом, где к власти пришел Ганеша, об этой битве и слыхом не слыхивали. Герои, по достоверным сведениям погибшие на поле Куру, спокойно доживали свой век, успев взрастить многочисленное и кровожадное потомство.
— Клин, значит, будете вышибать клином, огонь тушить огнем, а зло изживать другим злом?
— Иначе и не бывает. Добро побеждает зло лишь в сказках. Факт, конечно, прискорбный, но от него никуда не денешься. Только зло ведь тоже разное. Бывает зло бесконтрольное, оголтелое. А бывает вынужденное, строго дозируемое.
— Вам виднее. Как-никак сотня жизней за спиной… Но сейчас, похоже, вы на правах статиста. Первую скрипку сыграет наш многоуважаемый хозяин. — Донцов сделал приветственный жест в сторону главного инженера, стыдливо жавшегося поближе к аппаратным стойкам.
— Случается, что техника приходит на помощь мистике. — сказал Наметкин Первый.
— Случается. — кивнул Донцов. — Но не всегда из бескорыстных побуждений. Или наш ученый друг закоренелый бессребреник?
— Деловые отношения — самые надежные. — изрек Наметкин Первый. — Наши деньги за его услуги, и никаких антимоний.
— Деньги, надо думать, немалые?
— Все, какие у нас остались. В ментальное пространство их с собой не возьмешь, а вы от своей доли отказались.
— В могилу я их тоже не возьму. — буркнул Донцов. — Кстати, а как это все будет выглядеть? Надеюсь, обойдется без кровопролития и членовредительства?
— Это уж вопрос к хозяину. — Наметкин Первый оглянулся на главного инженера. — Идите сюда, не тушуйтесь. Кое-кто хочет знать детали предстоящей операции.
Как только всеобщее внимание сосредоточилось на главном инженере, он немедленно заявил:
— В моих действиях нет ничего противозаконного. Братья Райт катали на первом самолете всех желающих. Эдисон демонстрировал фонограф на ярмарках. Почему же я не могу использовать свое изобретение сходным образом? Эпоха тоталитаризма, слава богу, миновала.
— Интересно, а Нобель тоже давал попользоваться динамитом всем желающим? — осведомился Донцов. — Впрочем, вас никто не винит. Более того, может статься, что за сходную плату вы совершите благое дело. Однако публике желательно знать, на какое именно представление куплены билеты.
— Вот передающие установки. — Главный инженер нехотя указал на громоздкое устройство, которое Донцов вначале принял за модернизированную гильотину. — Их назначение — перевести в форму электрических импульсов все то, что принято называть сознанием, а затем перебросить полученную информацию в приемник.
— Что-то я этого приемника как раз и не вижу, — заметил Донцов.
— Приемником может служить любое существо, обладающее достаточно развитым мозгом, — пояснил главный инженер.
— Мы договорились, что это будет кто-то из нас, — добавил Наметкин Первый. — За исключением Эдгара, конечно.
— Еще раз предупреждаю, что разум человека, используемого как приемник, неизбежно пострадает. Он станет составной частью проецируемого разума. Последствия этого нельзя предугадать даже специалисту. — заявил главный инженер.
— А как же остальные участники вашей операции? — поинтересовался Донцов. — Я имею в виду тех, чьи тела банда Наметкиных использовала в своих целях. Им ничего не грозит?
Абсолютно ничего. Утрата чужого сознания на них никак не отразится. Это то же самое, что сбросить вериги. Хотя они очень удивятся, оказавшись вдруг в такой обстановке. — Главный инженер обвел взглядом полутемный цех, и в самом деле похожий на кошмарное видение.
— А кого вы собираетесь назначить приемником? — спросил Донцов у Наметкина Первого.
— Это решит жребий.
— Пардон! Неприятности грозят Аскольду Тихоновичу Лукошникову, девице Доан Динь Тхи и вот этому несчастному гражданину, даже имени которого мы не знаем, а жребий будут тянуть какие-то другие, совершенно посторонние люди. Это нечестно. Заявляю как дипломированный юрист.
— Иного выхода нет, — голос Наметкина Первого сразу посуровел, а Наметкин Второй, до этого не проронивший ни звука, угрожающе лязгнул затвором пистолета, на рукоятке которого, надо полагать, красовалась дарственная надпись.
— Есть. — Донцов на всякий случай вскинул руки вверх. — Используйте вместо приемника меня. Я ведь все равно обречен.
— Э, нет! — тотчас возразил главный инженер. — Так мы не договаривались. Куда я потом дену утратившего разум милиционера?
— Раньше надо было осторожничать, еще до того, как денежки брали, — отрезал Наметкин Первый. — Предложение, конечно, неожиданное. — Это относилось уже к Донцову. — И, наверное, самое разумное. Лично я его поддерживаю. Вы теряете несколько месяцев жизни, мучительных и безнадежных месяцев, а взамен получаете шанс начать совсем иное существование. В ментальное пространство мы уйдем как единое целое, а там найдем способ разделиться. Прежде такие прецеденты уже бывали.
— Пусть хотя бы расписку напишет, — не унимался главный инженер.
— Зачем? — поинтересовался Донцов. — Вы хотите огласки?
— Огласки я не хочу. Я хочу иметь на руках оправдательный документ.
— Не валяйте дурака, а лучше послушайте мои совет. Когда все закончится, немедленно уходите отсюда, но только не через те двери, в которые я вошел. Перед этим пальните из пистолета в потолок. Вон тот товарищ его вам с удовольствием уступит. На звук выстрела сюда явится мой коллега, дежурящий снаружи. Это уж ему придется разбираться, что здесь делает дворник-пенсионер, вьетнамская эмигрантка, неизвестный гражданин, прозванный «наружкой» Крестьянином, и свихнувшийся следователь. Уверен, что дело постараются замять, а про вас никто и не вспомнит. В крайнем случае допросят разок для проформы.
— Так и быть. — сдался главный инженер, и без того оказавшийся в безвыходной ситуации. — Пусть все займут положенные места. Заодно попрошу произвести окончательный расчет.
Первым в кабину психотрона впорхнул ворон Эдгар — этакий массивный летающий зверь, одинаково боевитый и на земле, и в небе.
Наметкина Четвертого запихнули внутрь чуть ли не силой.
Прежде чем занять свои места, Наметкин Первый отдал главному инженеру все оставшиеся деньги, а Наметкин Второй — именной пистолет, прежде принадлежавший Лукошникову.
Четыре одинаковые кабинки образовали квадрат, в центр которого встал Донцов.
Шли последние секунды его земного существования. Страждущая душа покидала уже почти испепеленное тело.
Впереди ее ждала бесконечность…
ЭПИЛОГ
