приодеться, а то с нашей охраной каши не сваришь. Дадим тебе классный клифт, какой даже Юдашкин не сошьёт.
Подъехав к проходной, «Скорая помощь» особым образом просигналила — три гудка коротких и столько же длинных, что согласно международному коду морских сигналов означало: «Имею на борту скоропортящийся груз».
Автоматические ворота дрогнули, но приоткрылись только чуть-чуть, выпустив наружу охранника, с которым, судя по свирепой роже, не то что кашу, даже компот нельзя было сварить.
— Как съездили? — осведомился он, с врождённой подозрительностью приглядываясь к санитару и водителю.
— Нормально, — при молчаливом попустительстве водителя соврал санитар.
— Порожняком идёте?
— Да есть тут один клиент...
— Открывай. — Охранник постучал по кабине резиновой дубинкой.
— Только осторожней, он буйный, — предупредил санитар.
— Да и я не подарок. — Держа наготове дубинку, охранник заглянул внутрь салона, где на носилках лежал человек, тщательно спелёнутый смирительной рубашкой.
— Ишь как его прихватило, — посочувствовал охранник. — Не иначе белая горячка... А где бумаги?
— Какие такие бумаги! — с полуоборота завёлся санитар. — Мы его еле заломали. Умаялись, как суслики. Сейчас сдадим в приёмный покой и сразу обратно.
— Без бумаг не положено, — отрезал охранник.
— Что же нам с ним делать?
— Да хоть домой везите.
— Там его жена и тёща в истерике бьются. Представляешь, какой для них подарочек будет? Нет, мы его лучше на вашей проходной оставим. Согласен?
— Ладно, заезжайте, — кривясь, как от изжоги, уступил охранник. — Но чтобы в последний раз! Иначе докладную главному напишу...
Завернув за угол ближайшего лечебного корпуса, «Скорая помощь» остановилась, и санитар в два приёма освободил Цимбаларя от смирительной рубашки.
— Капитальная вещь, — разминая затёкшие члены, сказал тот. — Куда там нашим наручникам! Как говорится, ни вздохнуть, ни пёрнуть... Зачем ты узлы так туго затянул?
— А если бы охранник проверил! Нет, я все дела привык без халтуры делать.
— Молодец! В органах такие люди нужны. Вот мой телефон. — Цимбаларь что-то черканул на сигаретной пачке. — Брякни на неделе. Постараемся твои проблемы решить.
— Спасибо... Назад выйти сможешь? — поинтересовался санитар. — Здесь это посложнее, чем войти.
— Как-нибудь справлюсь. Не первый год замужем... А тебе я могу дать один совет. Если собираешься у нас служить, то с панибратством завязывай. Впредь обращайся ко мне по званию — «товарищ майор».
— Слушаюсь! — Санитар сразу подобрался, словно в строю, и даже кепку свою поправил.
— Так-то лучше... Посоветуй, как мне получить свидание с вашим пациентом?
— Это смотря какой пациент — буйный или тихий.
— Скорее всего тихий.
— Тогда вам, товарищ майор, нужно вон в тот двухэтажный корпус. — Толстым, корявым пальцем он указал нужное направление.
Морги, тюрьмы, пересылки, спецприёмники и психбольницы были для Цимбаларя привычным полем деятельности, и с их персоналом он умел общаться накоротке. К сожалению, дефицит времени не позволял запастись каким-нибудь грозным предписанием из самого Минздрава, и приходилось обходиться минимальными средствами.
Впрочем, пожилая медсестра, исполнявшая обязанности администратора, отнеслась к нему весьма предупредительно и ни про какие документы даже не заикнулась. По-видимому, здесь полагали, что любой человек, оказавшийся на территории лечебницы, уже прошёл процедуру проверки.
Выслушав просьбу Цимбаларя, где вранья было на рубль, а правды на копейку, она сказала:
— Сейчас Сопеев спустится. Извините, но по медицинским показаниям покидать лечебный корпус ему не рекомендовано. Для свиданий с родственниками и друзьями у нас имеется специальное помещение... Двух часов вам будет достаточно?
— Вполне, — ответил Цимбаларь, обрадованный столь удачным развитием событий.
— Только учтите, какие-либо передачи категорически запрещены, — предупредила медсестра. — Это касается как вещей, так и продуктов питания.
— Я в курсе. — Цимбаларь с готовностью продемонстрировал пустые руки.
— С лечащим врачом хотите побеседовать?
— Попозже... Скажите, а Анатолий Григорьевич адекватен?
— Более или менее. Но на всякий случай приготовьтесь к тому, что он вас не узнает или примет за кого-то другого.
— И как мне в этом случае вести себя?
— Сдержанно... И не пытайтесь возражать, даже если он назовёт вас Наполеоном.
Просторная двухсветная комната скорее напоминала игровой зал детского сада, ненадолго покинутый воспитанниками, чем место свиданий с психами.
Вдоль стен был расставлены диваны, заваленные книгами, альбомами для рисования и раскрасками, а на ковролиновом полу валялись разноцветные пластмассовые кубики и мягкие игрушки.
В дальнем углу беседовали две странно одетые старушки, и невозможно было понять, кто из них пациентка, а кто посетительница. Возле выключенного телевизора сидел наголо обритый горбун и раскачивался в такт какой-то мелодии, доступной только его собственному слуху.
Дожидаясь Анатолия Сопеева, заглазно уже получившего оперативную кличку «байстрюк», Цимбаларь дал волю своей любознательности и вскоре убедился, что диваны крепко-накрепко прикручены к полу, в окнах вставлены пуленепробиваемые стекла, под потолком установлены две телекамеры слежения, а лысый горбун зачарованно всматривается в своё собственное отражение на экране телевизора, ну почти как полковник Горемыкин.
Ожидание между тем затягивалось. Цимбаларь уже начал опасаться, что его мошеннический трюк раскрыт и администрация лечебницы готовит какие-то ответные меры, но тут санитар ввёл в комнату человека, одетого сугубо по-домашнему: спортивные брюки, фланелевая рубашка навыпуск и тапочки.
Цимбаларь, судивший о внешности Востроухова только по устным свидетельствам Кондакова, невольно подивился сходству отца и сына. Правда, Анатолию Григорьевичу, кроме молодецких усов, не хватало ещё маршальского лоска и военной выправки. Он сильно сутулился, при ходьбе шаркал ногами и своим отрешённым видом напоминал популярнейшего героя фантастических комиксов — Безумного профессора.
Сделав своё дело, санитар ушел, и Сопеев покорно остался стоять посреди комнаты. Цимбаларь поспешил к нему и, взяв за локоток, усадил на ближайший диван, а сам устроился рядом.
Он ещё и рта не успел раскрыть, чтобы представиться, как душевнобольной деревянным голосом произнёс загадочную фразу:
— Вы опять хотите послать меня к северным оленям?
— Упаси боже! — воскликнул слегка ошарашенный Цимбаларь. — Какие могут быть олени! Меня интересует один человек, безусловно, хорошо знакомый вам. Имеется в виду маршал Востроухов.
— Здоровье у него хорошее, — апатичным тоном сообщил Сопеев.
