затоптали. А она особа строгая. Когда соседи приходят ко мне переброситься в преферанс, случается, метлой их гоняет.
— Так вы, значит, все здесь живёте? — с глуповатой улыбочкой промолвил Кондаков. — В одном подъезде?
— Да практически даже на одной лестничной площадке, — ответил Горемыкин. — Друзья детства... Вот Анатолий Иосифович работает в Министерстве налогов и сборов, а Виктор Николаевич в прокуратуре. Все, так сказать, на государевой службе...
— Подождите-ка. — Человек с волевым лицом, которого Горемыкин назвал Анатолием Иосифовичем, обратился к Кондакову. — Я уже где-то слышал о матёром шулере, безбожно обирающем игорные дома и имеющем на шее отличительный знак-родинку, похожую не то на сердечко, не то на бабочку. Если хотите, я наведу о нём справки в гильдии владельцев казино. С посторонними они своей информацией, как правило, не делятся, но от меня, думаю, таиться не станут.
— Будем весьма признательны... Разрешите идти? — Толкая задом Цимбаларя, Кондаков попятился из гостиной.
— Идите, идите. — Горемыкин на прощание даже помахал им рукой. — Да не забудьте извиниться перед моей тётушкой.
Людочку они застали на кухне, где та — естественно, уже без маски — в обществе хозяйки пила чай.
— А я Клотильду Карловну узнала, — радостно объявила девушка. — Лет пять назад, ещё в бытность секретаршей, я привозила ей лекарства... Правда, Клотильда Карловна?
— Правда, деточка, правда, — охотно подтвердила старушка. — У меня в ту пору было обострение базедовой болезни.
— Вы уж извините, что мы так опростоволосились, — расшаркался Кондаков. — Спутали райские куши с геенной огненной.
— Ох, как я вас понимаю! — затрясла головой Клотильда Карловна. — Сама когда-то приняла желаемое за действительное и поверила этим бредням о грядущем царстве социальной справедливости. А ведь у меня была возможность преспокойно перебраться во Францию.
Дождавшись, когда хозяйка отойдёт к закипающему на плите чайнику, Людочка шёпотом сообщила:
— Провалиться мне на месте, если в эту передрягу мы попали не по вине Ваньки Коршуна. Он, паршивец, наотрез отказался носить мезузу и потому остался уязвимым для зловредного влияния бетила. Вот иудейское зелье и сыграло с ним злую шутку. Заодно и нам перепало на орехи.
— Похоже на правду, — согласился Цимбаларь, всё ещё потрясённый случившимся ляпсусом. — В такое дурацкое положение я не попадал с тех пор, как однажды в плавательном бассейне «Луч» потерял плавки... Словно какое-то помутнение на нас нашло. Дали маху. Как предки под Калкой.
— Ничего ещё не известно, — заметил Кондаков, старавшийся не падать духом. — Авось мы через приятелей Горемыкина выйдем на боссов игорного бизнеса. Сообща-то этого хамелеона легче будет выявить.
— А ты заметил, во что играла здешняя компания? — тихо спросил Цимбаларь.
— Горемыкин же сказал, что в преферанс.
— Как бы не так! Пока ты им уши шлифовал, я на карты смотрел. Голову даю на отсечение, что они в очко резались, как отпетые уркаганы. И не на щелбаны, между прочим. Недаром возле очкарика бумажник лежал... Может, в рассказе того бомжа и не всё было туфтой.
— Ты лучше помалкивай, — цыкнул на него Кондаков. — Нас это не касается. Ещё спасибо скажи, что без неприятностей обошлось.
Не успел он закончить эту поистине пророческую фразу, как в прихожей грохнуло, словно в дверь саданули тараном, и замок, вырванный, что называется, с мясом, угодил в настенное зеркало. На лестнице заверещала кошка, собиравшаяся, видимо, вернуться домой. Клотильда Карловна с испугу выронила заварочный чайник. Повсюду распространилась кислая вонь пластида.
— Сработала твоя игрушка, — сказал Цимбаларь. — Правда, не вовремя... Так что без неприятностей нам не обойтись.
Глава 14
СПЛОШНАЯ НЕКРОМАНТИЯ
Утром опергруппа собралась в кабинете Кондакова. Нельзя сказать, что настроение было похоронным, но и обычных шуточек сегодня что-то не слышалось.
Ваня, на шее которого уже болтался хасидский амулет, вручённый ему чуть ли не силой, вновь и вновь прокручивал видеосюжет, снятый через окно злосчастной квартиры. Людочка красила ногти, что для неё всегда служило некой психологической разгрузкой. Цимбаларь, уже созвонившийся с Анатолием Иосифовичем из налогового ведомства, ожидал от него каких-то важных известий. Кондаков составлял список имущества, необходимого для восстановления пострадавшей квартиры.
— Так... — листая телефонный справочник, бормотал он. — Насчёт дверей я договорился. Двери вставит фирма «Стальной щит»... Заварочный чайник отдам свой. Есть у меня хороший заварочный чайник, привезённый из Анголы... Зеркало придётся купить в антикварном магазине.
— А что такое? — осведомился Цимбаларь. — Разве продукция Московской зеркальной фабрики уже не устраивает наше население?
— Оказывается, это было венецианское зеркало, — тяжко вздохнул Кондаков. — Девятнадцатый век... Ладно, с зеркалом я как-нибудь разберусь. Осталась только кошка.
— Неужто горемыкинскую кошку пришибло? — сразу оживился Ваня.
— Да нет, просто сбежала с перепугу, — ответил Кондаков. — Но, похоже, надежд на возвращение не имеется.
— Мало ли бездомных кошек по задворкам бродит. Поймай любую, лишь бы масть соответствовала, — посоветовал Цимбаларь.
— Дело в том, что это была какая-то особая кошка, — пояснил Кондаков. — Редчайшей породы... Буду обзванивать все клубы любителей кошек.
— Разорит тебя эта старушка, — с сочувствием сказал Цимбаларь.
— Почему одного меня? — Кондаков сделал удивлённое лицо. — Вместе квартиру штурмовали, вместе и расплачиваться придётся.
— Меня там вообще не было, — запротестовал Ваня. — Я на каланче сидел.
— Забыл, из-за кого вся эта каша заварилась? — с недобрым прищуром поинтересовалась Людочка. — Кто нас в эту авантюру втравил? Сам знаешь, наводчику положен не только первый куш, но и первый кнут. И чтоб мезузу три дня носил не снимая!
— Она же тяжёлая, словно гиря, — заныл Ваня. — Я шею сотру. И пахнет от неё противно.
— Стерпишь, — отрезала Людочка. — От неё пахнет историей, а от тебя пивом «Балтика». Ощущаешь разницу?
Зазвонил телефон, и Цимбаларь, отстранив руку Кондакова, сам взял трубку. Как он и ожидал, это был Анатолий Иосифович, оказавшийся человеком слова, что по нынешним временам считалось большой редкостью.
— В общем, перетёр я этот вопрос с кем положено, — барственным баритоном сообщил он. — Конкретных фактов мне, конечно, не назвали. Но если я правильно понимаю довольно прозрачные намёки, проблема шулера с родинкой на загривке хозяев уже не волнует. Нет больше такой проблемы, понимаешь? И уже месяца два как нет.
Поблагодарив горемыкинского дружка за ценную информацию и положив трубку, Цимбаларь задумчиво произнёс:
— Нет проблем, значит, нет и человека. Так, по-моему, следует понимать эти слова.
— Куда же он делся? — Кондаков на какое-то время забыл даже о пропавшей кошке. — Испарился?
