— Страшненькая вещица, — она взвесила часы на ладони. — От неё так и разит смертью. Один ужас накладывается на другой, и понять что-либо почти невозможно. Это как паника в курятнике… Впрочем, могу сказать, что первый владелец часов пережил большой испуг. У него было на это время. А второй умер почти мгновенно… Пуля попала ему в сердце? — в голосе девушки появились вопросительные интонации.
— Кажется… — Цимбаларь вспомнил, что один из прокурорских работников обронил сегодня фразу, смысл которой заключался в том, что бандитов погубила мгновенная смерть водителя, в отличие от сообщников пренебрегшего бронежилетом. — Но ты глубже давай, глубже.
— То же самое через часок услышишь и ты. — Валя-Эргида подмигнула ему и сразу посерьёзнела. — Похоже, твой безголовый отзывается. — Она прижала часы к щеке. — Как же он сильно испугался тогда… Но не смерти. Совсем не смерти… А за мгновение до конца он вдруг вспомнил своего папашу.
— Случайно не Гобашвили? — ужаснулся Цимбаларь.
— Нет. Лысенького дяденьку с бородкой, который покоится в прозрачном гробу, сложив на груди лапки.
— Так ведь это же Ленин! — Цимбаларь в сердцах чуть не сплюнул. — Вождь мирового пролетариата. Ты что, в Мавзолее никогда не была?
— Никогда, — она нервно рассмеялась.
— И больше покойнику ничего не привиделось?
— Ничего. Мавзолей ему всё застил.
— Ладно, спасибо и на этом… — Цимбаларь за несколько секунд до этого испытывавший краткое чувство падения в бездну, стал торопливо раскланиваться.
— А пообщаться? — капризно надув губки, девушка взяла его под руку. — У меня и кроме лотоса есть на что полюбоваться.
— Я как-то, знаешь, не готов. — Цимбаларь был словно сам не свой. — И потом, представляешь, что будет, коли у нас появится ребеночек. Мент-чародей! Это, наверное, покруче, чем грядущий антихрист.
— Ну, как хочешь, — она резко отстранилась. — Прощай. Хотя я уверена, что мы ещё встретимся.
— Почему-то и я уверен в этом, — как бы помимо своей воли кивнул Цимбаларь.
Если не считать задержания Гобы, итоги дня выглядели безрадостно.
Иностранцы — по крайней мере, те, которые зарегистрировались в своих посольствах и консульствах, — пропадать пока что не собирались. Мусорные контейнеры ежели и горели, то пожарные подобной информацией не располагали.
Трусы и носки, имевшиеся на трупе, были произведены на текстильных предприятиях Юго- Восточной Азии и предназначались для реализации как в странах Евросоюза, так и в Северной Америке.
Продукция фирмы «Ролекс» поставлялась в Россию небольшими партиями, но, кроме того, существовало ещё множество каналов контрабанды, так что связать номер часов с фамилией покупателя было практически невозможно.
Общее мрачное впечатление скрасил лишь звонок Вани Коршуна. Малыш был удачлив и уловист, словно горностай. Можно себе представить, каких успехов он мог бы добиться, если бы не достойная сожаления вражда с многочисленным и неистребимым кошачьим
племенем.
Короче говоря, Ване удалось выяснить, что мужчину, по приметам схожего с Голиафом, в конце апреля действительно видели на бульваре, примыкающем к Сучьему полю. Сидя на лавочке, он беседовал со стариком, которому, по словам очевидцев, было «лет сто». Потом оба собеседника резко вскочили и, не подав друг другу руки, разошлись в разные стороны. Дальнейший путь Голиафа никто проследить не удосужился и, как позже выяснилось, он завершился едва ли не в объятиях Сергея Гобашвили.
Что касается примет старика, то они остались тайной за семью печатями. Так уж повелось у нас, что люди, считающие себя хозяевами жизни, привыкли отводить взор от своих сирых и убогих собратьев. Да и само время не располагало к созерцанию — за ночь пустых бутылок подвалило, словно грибов после тёплого дождика, а грибы, как известно, перестаивать не должны.
— А если мне по этим свидетелям самому пройтись? — поинтересовался Цимбаларь, ещё не привыкший к исповедуемым Ваней принципам полной самостоятельности. — Вдруг они ещё что-нибудь вспомнят.
— Скорее всего, они забудут даже то, о чём говорили прежде, — ответил Ваня. — Надо принимать во внимание психологию людей, с которыми я имею дело. Сыскарь, вынюхивающий невесть что, для них враг, причём на уровне подсознания, а маленький мальчик, со слезами на глазах разыскивающий пропавшего отца, — божья пташка. От него ничего скрывать не станут. Ещё и конфеткой угостят на прощание.
— Это называется брать на жалость, — пояснил Кондаков, внимательно прислушивавшийся к разговору. — Кстати говоря, весьма эффективный оперативный прием. Одно неудобство — под рукой постоянно должен находиться носовой платок, пропитанный луковым соком.
— Спросите у Вани, как он поступает с конфетами, которыми его угощают доброжелатели, — попросила Людочка.
За хитроумного малыша ответил Кондаков, видимо, хорошо знавший его привычки:
— Выбрасывает. У него отвращение к конфетам, как у любого пьющего человека.
— А я на сладком просто помешана, — печально вздохнула Людочка. — И ведь никто не догадается угостить.
— Дело поправимое, — засуетился Кондаков. — Были у меня где-то конфеты. И как я только запамятовал. Мне ребята из хозслужбы целую коробку на день рождения подарили. Глотай, говорят, по паре штук каждое утро и будешь бодреньким, словно Геркулес. И кофе не понадобится.
Отлучившись в другую комнату, Кондаков принес белую пластмассовую баночку, одну из тех, в которые сейчас чего только не упаковывают, начиная от витаминов и кончая затычками для ушей. Немного повозившись с хитроумной крышкой, он высыпал в пустую сахарницу содержимое баночки, скорее напоминавшее пилюли, чем конфеты.
— Какие-то они подозрительные, — сказала Людочка. — Но одну я всё-таки съем. Исключительно из уважения к хозяину.
— Подожди, — Цимбаларь, уже завершивший разговор с Ваней, перехватил её руку. — Пётр Фомич, а знакомые тебя с подарком не обманули?
— Зачем им меня обманывать? — удивился Кондаков, уже поднесший одну пилюльку ко рту. — Они ведь не враги мне, а друзья. Двадцать лет знакомы.
— Вот именно. Старые друзья хотели тебе добра, а потому вместо конфет подсунули стимулирующее средство, известное под названием «Виагра». Представляю, как бы ты повёл себя, отведав такого угощения!
— Ну и как, интересно? — брякнул Кондаков.
— Разнузданно! — Цимбаларь демонстративно отодвинулся от ветерана. — Ты бы набросился на нас, не принимая во внимание, что Людочка беременная, а я вообще не женщина.
— Скажи пожалуйста! — Кондаков стал аккуратно складывать пилюли обратно в баночку. — Ради такого случая придётся завести сожительницу. Не пропадать же добру… Как же это я сам, дурак, не догадался. Это они меня своим Геркулесом в заблуждение ввели.
— Как раз наоборот, — сказала Людочка. — Это был прозрачный намёк. Кроме всего прочего, Геркулес прославился подвигами, которые и гарантируют приём «Виагры». Отлюбить за ночь сорок девушек было для него обычным делом.
— Да что там девушки! — поддержал её Цимбаларь. — Всем доставалось. И вепрям, и гидрам, и ланям, и титанам, и даже собственным сподвижникам. Когда в мифах говорится о том, что Геркулес наказал кого-то своей дубиной, речь идет вовсе не об оружии.
— Так это в допотопные времена было! — махнул рукой Кондаков. — Совсем другие условия. Ни
