Противник вскрикнул и отшвырнул Ваню от себя. Тот, сбивая какие-то полки и срывая с вешалок одежду, продолжал хлестать ремнём налево и направо, пока вспыхнувший в прихожей свет не ослепил его.
Возле выключателя, загораживая дверной проём, стоял крепкий мужчина средних лет, если и похожий чем-то на Лайку, то только разрезом глаз. По его лбу стекала струйка крови. От Вани он прикрывался пластмассовой детской ванночкой.
— Уйди с дороги, — помахивая ремнём, потребовал Ваня. — Обещаю, что всё будет тихо.
— Как бы не так, — мужчина хотел было презрительно ухмыльнуться, но этому помешала боль от раны. — Тебя сюда не звали, но уж если пришёл — изволь задержаться.
По его неуловимо изменившемуся взгляду Ваня понял, что позади возникла опасность и, даже не оборачиваясь, врезал налетающей Лайке локтем под ложечку.
— Похоже, мы тебя недооценили, — отбросив ванночку, мужчина выхватил пистолет. — Но эта ошибка поправима.
— Стреляй, — сказал Ваня. — Здесь же стены из гипса. Весь дом сразу сбежится.
— Спасибо за подсказку, — мужчина ловким движением присоединил к стволу глушитель.
— Не пугай, — Ваня отмахнулся от него, как от надоедливой мухи, — я пули зубами ловлю.
— Но не на таком же расстоянии, — стремительно шагнув вперёд, мужчина приставил пистолет к Ваниной груди. Судя по положению его спускового крючка, выстрел мог прозвучать в любое мгновение.
— Пошутили и хватит, — сказал Ваня. — Давайте разойдемся мирно.
— Поздно, — проронил мужчина и приказал Лайке. — Свяжи его!
Та, продолжая постанывать, скрутила Ване руки, причём довольно умело.
— Теперь обыщи, — не двигаясь с места, велел мужчина. — Обувь тоже проверь.
В правой кроссовке Вани под стелькой обнаружилось острое и гибкое лезвие, в просторечии называемое «лисичкой», а в заднем кармане джинсов миниатюрный баллончик с нервно-паралитическим газом.
Подкидывая его на ладони, мужчина сказал:
— Спецзаказ. В открытой продаже таких нет.
— Зато на чёрном рынке всё есть, — парировал Ваня.
— На чёрном рынке нет счастья, — наставительным тоном произнёс мужчина. — Да и ума там не прикупишь, если своего не хватает.
Ваню отвели в полутёмную гостиную и усадили на пол, спиной к окну. Пока Лайка связывала его ноги, мужчина не опускал взведённый пистолет.
— Это и есть твой злой папаша? — поинтересовался Ваня.
— Здесь, миленький, тебе придётся не спрашивать, а отвечать, — конец веревки, завязанный петлей, она набросила ему на шею, — но, в виде исключения, я скажу — да.
— Тогда всё идёт по плану. Надеюсь, ты уже представила меня своему родителю? Теперь он должен благословить нас. Желательно иконой.
— Я тебя благословлю, — вытирая кровь со лба, пообещал папаша. — Я тебя так благословлю, что ангелам тошно станет.
— И о шампанском не забудьте, — добавил Ваня. — Хотя при помолвке можно употреблять и более крепкие напитки.
Словно бы оправдываясь, Лайка заявила:
— Я ведь предупреждала, что он ненормальный.
— Это мы скоро узнаем, — отложив в сторону пистолет, мужчина пытался перевязать себе голову носовым платком.
— Давай помогу, — предложила Лайка.
— Потом. Сначала с ним разберёмся… Что тебе здесь надо? — этот вопрос, естественно, относился уже к Ване.
— Разве не понятно? Девка пьяная затащила, — охотно ответил тот. — Пошли, говорит, перепихнемся. Кто же от такого предложения откажется!
— Ты дурака из себя не строй, — мужчина опустился в кресло. — Какого старика ты ищешь?
— Своего деда.
— И главная его примета — тросточка. Причём толстая?
— Ага, — беспечно ответил Ваня.
— Откуда ты знаешь, что его ограбили?
— Мачеха как-то проговорилась.
— Не ври! Никто из посторонних не знал об этом, кроме двух грабителей, один из которых уже ничего никому не расскажет.
— Вы про какого дедушку сейчас толкуете? — Ваня скорчил удивлённую гримасу. — Про моего или своего?
— Не виляй… — мужчина уже и сам понял, что сморозил глупость. — Кто тебя прислал?
— Дочурка ваша. Мочалкой своей поманила.
Лайка, стоявшая сбоку, вдруг ухватила Ваню за подбородок и сообщила:
— Никакой он не пацан. Возле глаз морщинки, да и зубы как у старого мерина.
Тут уж она приврала. Ваня поддерживал свои зубы в образцовом состоянии — своевременно лечил и по мере необходимости осветлял. Хотя, конечно, с зубами ребёнка их нельзя было сравнить.
— Похоже, это не залётная пташка, а какой-то самозваный Джеймс Бонд, — сказал мужчина. — По доброй воле он ничего не расскажет. Придётся прибегнуть к мерам принуждения.
На руках он отнес Ваню в совмещённый санузел и опустил в ванну, тесную для нормального человека, но чересчур просторную для лилипута.
Лайка заткнула пробкой выпускное отверстие, а папаша включил воду.
Уклоняясь от ледяной струи, Ваня вежливо произнёс:
— Спасибо, но я недавно мылся.
— Мыться — это одно, а перед смертью обмываться — совсем другое, — проронил мужчина, скорее всего, не отличавшийся остротой ума.
— Так уж сразу и смерть! Хотя бы обвинение предъявили для порядка.
— Сейчас ты сам себе его предъявишь. Рассказывай обо всем подробно и без утайки. Будешь врать — включу кипяток.
— Откуда он в мае месяце возьмётся? — усомнился Ваня.
— У нас горячую воду круглый год не отключают, — похвалилась Лайка. — Насчёт этого можешь быть спокоен.
— Ну так я жду? — папаша с угрожающим видом навис над ванной.
— Подумать можно?
— Нет, — верзила стал регулировать краны. — Варись рыбка, маленькая и хитрая…
Снаружи в дверь саданули так, что закачались абажуры. От второго удара она хрустнула, от третьего распахнулась настежь.
Лайка и её папаша бросились в прихожую и там наткнулись на нечто такое, что повергло обоих в животный ужас. Лайка пронзительно завизжала, а папаша завопил дурным голосом, словно сам обварился кипятком.
Побоище, развернувшееся на подступах к санузлу, Ваня, конечно же, видеть не мог. Однако вне всякого сомнения, на помощь ему пришёл Филька Удушьев, первобытные инстинкты которого не позволили бросить напарника, угодившего в беду.
Уже спустя полминуты, привлечённый призывными криками Вани, он возник на пороге санузла. Правый кулак Фильки украшал окровавленный кастет, а в остальном он выглядел как обычно — свирепый обезьяночеловек, вышедший на ночную охоту.
Можно представить, какое потрясение испытали двое жалких людишек, встретивших в собственной прихожей это чудовище!
— Ты зачем в дом попёр? — мрачно осведомился Удушьев. — Почему на мой свист не откликался?
