— А разве ты свистел? — искренне удивился Ваня, память которого, затуманенная возлияниями и треволнениями, иногда давала сбой.
— Ещё как! И щеглом, и скворцом, и ментом…
Ничего больше Удушьев сказать не успел. Хлопнувший сзади негромкий, но отчётливый выстрел мгновенно стёр с его физиономии все признаки жизни — глаза, сверкнув белками, закатились, челюсть отвисла, из ушей и носа хлынула кровь. Рухнувшее внутрь санузла массивное тело почти целиком заполнило его ничтожное пространство.
В последний момент Ваня успел заметить лицо, мелькнувшее в дверном проёме, — старческое лицо, украшенное бородавками, скукоженное временем и перекошенное гримасой брезгливости.
Мгновением позже Ваня услышал его скрипучий голос:
— Недоумки! Всё самому приходится делать… Что с ним?
— Наверное, челюсть сломана, — подвывающим голоском ответила Лайка.
— Уходить надо, — сказал старик. — Выследили, паскуды! Теперь покоя все одно не будет.
— Уходить? — ахнула Лайка. — Навсегда?
— До лучших времён. Возьми только самое ценное — деньги, документы.
— А как же папа?
— По дороге заскочим к знакомому хирургу… Поторапливайся!
— Что с коротышкой делать?
— Пусть валяется себе в ванной. Сам от холода загнётся.
— Кричать начнёт.
— Долго не покричит. Надо только все двери поплотнее закрыть.
Журчала вода, наполнявшая ванну. Из простреленного затылка Удушьева продолжала изливаться кровь. Жалобно стонал изувеченный папочка. Старик и Лайка паковали в гостиной чемоданы. В ближайшем будущем Ваню не ожидало ничего хорошего.
— И всё же мне повезло, — сказал он, обращаясь то ли к себе самому, то ли к своему ангелу- хранителю. — Могли ведь утопить в нужнике, а топят в эмалированной ванне…
Глава 14
ИНТИМ НА БАТАРЕЙКАХ
Вопреки ожиданиям, Маузер дал о себе знать через день после начала гонений на коллекционеров-оружейников. К своему любимому детищу он относился столь трепетно, что любую опасность, грозившую ему хотя бы косвенно, воспринимал как вселенскую катастрофу.
Созвонившись с Цимбаларем, он понёс какую-то маловразумительную лабуду, моля о немедленной помощи и обещая всяческое содействие в дальнейшем.
На этот вопль страдающей души Цимбаларь холодно ответил:
— Вы наши условия знаете. Менять их я не вправе. Поэтому зря сюда не трезвоньте.
Однако поздно вечером Маузер опять вышел на связь и уже более сдержанным тоном попросил о личной встрече, всячески намекая, что она будет полезна для обеих сторон.
Лёгкий на подъем Цимбаларь мог, конечно же, поехать к нему хоть сейчас, но такая поспешность обязательно зародила бы у Маузера превратные представления о значимости собственной персоны. Чрезмерное внимание к партнёру помогает только в любви, но отнюдь не в деловых отношениях.
Место встречи назначил Маузер, а время — Цимбаларь. Напоследок мнительный коллекционер попросил:
— Пообещайся, что всё закончится хорошо, иначе я сегодня не усну.
— А вы можете пообещать, что благодаря вашим хлопотам наша проблема успешно разрешится?
— Нет, — после некоторого молчания выдавил Маузер.
— То же самое отвечу вам и я. А чтобы уснуть, выпейте двести граммов водки. Желательно добавить в стакан тридцать капель валерьянки. Залпом и без закуски.
Даже выбор места встречи, сделанный Маузером, ещё раз подтверждал мысль о том, что фанатичное следование какой-нибудь одной идее весьма способствует размножению в голове тараканов. Нормальные люди могли оказаться здесь только по служебной необходимости или с большого бодуна, когда отравленное алкоголем сознание теряет все выработанные годами пространственно-временные ориентиры.
По обеим сторонам пустынной улицы возвышались краснокирпичные заборы, а за ними дымили предприятия, построенные, наверное, одновременно с Прохоровской трёхгорной мануфактурой, недавно отпраздновавшей свой двухвековой юбилей.
Весь этот шумный и грязный промышленный район, уместный в черте столичного города не больше, чем чирей на заднице стриптизёрши, предназначался на снос, о чём свидетельствовали огромные рекламные щиты, предлагавшие всем приобретать квартиры, существующие пока лишь на бумаге. Ну а пока суд да дело, давно отслужившие свой срок заводы продолжали грохотать, лязгать и выбрасывать в атмосферу всякую газообразную гадость.
Несмотря на то, что по всему городу уже который день стояла ясная погода, здесь моросил унылый нескончаемый дождь, имевший, как и многое другое вокруг, ржавый оттенок. Нашим партнёрам, не позаботившимся о зонтиках, пришлось укрыться под навесом автобусной остановки, поскольку деревья здесь не росли, а общественные здания отсутствовали.
Маузер выглядел неважно. Цимбаларь, впрочем, тоже. Неодобрительно косясь по сторонам, он сказал:
— Ну и местечко вы подобрали! С чего бы это?
— Скоро узнаете… — буркнул в ответ Маузер.
— А что вы такой хмурый? Переборщили со снотворным?
— Немного, — признался Цимбаларь. — Двести грамм очень уж неопределённая доза. Я ведь не привык мензуркой пользоваться. Рюмка за рюмкой — и пол-литра нет.
— Это со всеми случается, — посочувствовал Цимбаларь. — А здесь, как назло, и похмелиться негде.
— Нет, с меня хватит! — Маузер даже руками замахал. — Отныне пью только боржоми.
— Тогда самое время перейти к делу. Хотя признаков энтузиазма в вашем поведении я не замечаю. Что-то не ладится?
— Проблема оказалась несколько сложнее, чем я предполагал вначале… Понимаете, вы поставили передо мной не совсем конкретную задачу. Речь, как помнится, шла о модернизации снарядов никому не известной конструкции, которые лишь условно можно назвать гранатомётными выстрелами…
— Вроде того, — подтвердил Цимбаларь. — Что же здесь неконкретного?
— Буквально всё! Как бы это вам лучше объяснить… Вы же, к примеру, не погоните свой «Мерседес» на ремонт в мастерскую, специализирующуюся на «Жигулях»,
— Нет, — согласился Цимбаларь. — Но есть такие умельцы, которые способны сделать конфетку хоть из «Мерседеса», хоть из «Жигулей».
— Да, но их немного. К тому же не равняйте автомехаников и оружейников, принимающих частные заказы. Это осторожные, глубоко законспирированные люди, не афиширующие свою истинную профессию. Снарядами, минами и прочими взрывными устройствами они предпочитают не заниматься. В материальном плане это не выгодно, в юридическом — чересчур опасно. Подобным добром торгуют донецкие шахтёры и армейские прапорщики. Мне пришлось перетряхнуть все свои прежние связи, переговорить с десятками знакомых…
Маузер явно набивал себе цену или, говоря языком рыночных отношений, «вешал рекламу», да только на Цимбаларя эти жалкие уловки совершенно не действовали.