ежегодная Королевская Охота решает, кто должен править. Я должен был убить короля для рода Твивит, но был обманут в своих правах чужаками с юга, которые располагают злой силой. Если бы я не бежал, то был бы мертв, ибо чужаки заключили союз с изменниками… и среди них Амбрус, сын Кноля, да уничтожат его боги!.. И они сжигают магическими молниями тех, кто восстает против них.
По лицу девушки было видно, что она ошеломлена.
— Но это значит, что ты — тот самый Саикмар, который…
В это мгновение металлическая рама, которую он прислонил к двери, грубо отброшенная в сторону, с грохотом повалилась. В каюту вошел Граддо, а за его спиной была видна толпа беженцев — и женщин, и мужчин. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.
— Я пришел, чтобы сказать вам, ворам и бездельникам, что нам нет дела до речей о знамении и всем таком прочем… Хотя это, наверное, и может впечатлить старух, у которых мозги затуманены. Еды мало, так как ваш город Карриг этим летом задержал караваны и забрал все себе. Мы все считаем, что это единственно правильное объяснение. Потому мы вышвырнем вас из святилища. Идите в Карриг или куда хотите, если сможете!
Он язвительно ухмыльнулся, а стоявшие за его спиной разразились криками злобы и ненависти. Некоторые были вооружены дубинами и ножами…
13
На мгновение все стихли, но эта предгрозовая тишина могла взорваться с такой силой, что… Саикмар взглянул на меч, висевший на стене каюты. Но как только он повернется к мечу, Граддо набросится сзади. В дверь могли одновременно пройти только двое или трое… Вряд ли он сможет без оружия отбиться сразу от двух противников, но попытаться надо.
— Вперед! — нетерпеливо рявкнул Граддо.
— Граддо! — крикнул кто-то через дверь. — Вышвырни их сюда, к нам! Если они не захотят идти, мы их понесем!
— Хорошая мысль!
Граддо шагнул к Саикмару и занес руку… То, что произошло потом, Саикмар разглядеть не успел; он еще ждал подходящего момента, чтобы нырнуть под вытянутую руку и взять противника борцовским приемом, — а Граддо уже лежал с озадаченным лицом на спине, и девушка Мелисма стояла над ним.
— Они нарываются на драку, — сказал с порога какой-то мужчина, с дубинкой в руке и еще не слишком истощенный. Он переступил порог, а Граддо уже успел встать на ноги. Саикмар решил, что необыкновенная девушка справится с Граддо сама, и, когда вошедший замахнулся на него дубиной, увернулся и швырнул его на Граддо, — оба отлетели к металлической стене.
Саикмар тут же кинулся на того, с дубиной, и ударил его головой о стену, — потом развернулся и сделал вид, что бросается на Граддо, но в последнее мгновение прыгнул в сторону, и Граддо, с силой выбросивший вперед кулак, по инерции пролетел мимо. Кулак Саикмара обрушился на его затылок, и Граддо обхватил девушку, чтобы не упасть.
Мелисма ухватила его запястье правой рукой, а левой коротко и жестко ударила снизу по локтю, — мужчина закричал, как зверь, и со стоном упал на кровать.
«Такая женщина чувствовала себя в пещере паррадайла как дома», — с восхищением подумал Саикмар.
Граддо не сдавался. Вскочив, он хотел броситься на девушку. Мелисма носком угодила ему в солнечное сплетение, и он скрючился, прижав обе ладони к животу.
Она подняла оброненную дубину, а Саикмар сорвал со стены меч. Они стояли, тяжело дыша, плечом к плечу, глядя на напиравших в проем двери беженцев, чей боевой дух, однако, поостыл. Никто не обнаруживал охоты пойти дальше угрожающих слов и жестов. Да к тому же не осталось места для новых нападающих.
Еще с минуту толпа бушевала, и Саикмар ждал нападения. Но вот крики стали смолкать, беженцы с неохотой расступились, и в дверях появилась Найлоу. Рядом со старухой была маленькая девочка с серьезными глазами, ее постоянная спутница. К ней и были обращены слова Найлоу.
— Ты говоришь, что Граддо подстрекал других?
Ребенок кивнул, не отрывая больших глаз от лица Найлоу.
— Граддо! — сказала жрица.
Тот неуверенно выпрямился.
— Ты совершил кощунство, — сказала Найлоу. — Святилище отвергает тебя. Ты изгоняешься во тьму и зиму, и твое имя проклято.
Граддо побледнел. В рядах беженцев кто-то охнул, услышав приговор.
Саикмар вытер пот со лба. Вот осада и снята!
Тем больше он растерялся, когда Мелисма спросила:
— Что с ним будет?
— А ты как думаешь? — Найлоу взглянула на нее. — Он изгоняется из святилища, и боги решат, жить ему или умереть.
— Не из-за меня, — сказала Мелисма. — Не делай это от моего имени.
— Так будет, потому что он осквернил святыню, а не потому, что он напал на тебя, — грубо ответила Найлоу. — Никому не позволено делать себя судьей и решать, кому здесь можно получить убежище, а кому нет. Только мы, священники, имеем на это право. Граддо! В последний раз твое имя произносится внутри этих стен. Ты проклят. Уходи!
Граддо как во сне двинулся к двери. Беженцы шарахались от него, как от чумного.
Окинув каюту взглядом, Найлоу и ее маленькая спутница последовали за ним.
С криком «Нет!» Мелисма рванулась было к двери, но Саикмар удержал ее.
— Он бы сделал то же самое с нами! — сказал он. — Почему ты говоришь «нет»?
Плечи ее поникли, она подавленно молчала. Саикмар вышел из каюты, чтобы приладить на место самодельную дверь, а когда вернулся, девушка снимала свой странный костюм. Он был поражен, — оказывается, она стройна, как танцовщица, и изысканно одета.
Но выразить вслух свое восхищение ему не удалось — по коридорам прокатился глухой звук гонга, призывающего к трапезе, за ним последовало возбужденное щебетание и топот детских ног. Девушка испуганно вздрогнула и уронила тяжелый костюм на кровать.
— Что это?
— Зовут к трапезе. Ты голодна?
Она кивнула.
— Тогда пошли.
Маддалена-Мелисма старалась не обращать внимания на неприветливые, а то и откровенно враждебные взгляды тех, кто ждал возле двери, из-за которой доносились запахи еды. Особенно недовольны были женщины: Мелисма была изящно одета, здорова и привлекательна, а беженок преждевременно состарили заботы и нужда.
— Кто эти люди? — тихо спросила Маддалена.
— Как и я, они искали здесь убежища, — так же тихо ответил Саикмар. — Потому что хотели спастись от несправедливого наказания или от долговой ямы. Или потому, что были изгнаны из родных мест и не смогли прокормиться в чужой стране.
— Почему они так… так отчужденно держатся?
— У них нет надежды, нет будущего. Они не могут ожидать уважения даже от своих детей, потому что детей воспитывают и посвящают в таинства священнослужительницы. Это единственный источник обновления жречества в святилище. Жрицы обязаны быть девственницами, а священники не могут зачинать детей.
Мелисма кивала, но лицо ее выражало сомнение. Очередь пришла в движение, и Саикмар указал на
