знаком.
– Пока нет.
– Надо поговорить. – Я прямо почувствовал, как неизвестный мотнул головой в сторону штрека. – Думаешь, если мы простили, что ты не смогла придушить Крадира, то простим и твою шуточку с Шенни? Забыла, как обещала, что к сегодняшнему дню уже будешь богатой вдовой? Так мы тебе напомним.
И показавшаяся из темноты рука изо всех сил дернула меня в глубину штрека.
Глава II
Неужели это Шенни? Но радость моментально сменилась страхом: как такое может быть?..
Почему он держит меня?
Кто стоит за моей спиной и, как-то странно коверкая слова, отдает приказы?
За мгновение тысячи вопросов вихрем пронеслись в моей голове.
Я плохо помню, что было дальше. Страшный грохот, хочется зажать уши, но руки за спиной. Сверху наваливается что-то тяжелое…
И я стала молиться – как никогда. Я просила Крондорна, чтобы он оставил Вьорка в живых. Неужели он все-таки услышал меня?..
Но никто не просил богов за Шенни. Ни Меркар, ни Ашшарат не защитили его.
Не могу поверить, что он мертв. Иногда ловлю себя на мысли, что собираюсь к нему пойти… Куда? В холодную крипту, к его набальзамированному телу?
После положенных десяти дней траура его отправят на родину, в Ольтанию. Втайла не может с ним расстаться и проводит в крипте большую часть времени. Теперь он принадлежит ей.
Порой думаю, что это я во всем виновата. Ну почему, почему я не догадалась, что Шенни держит меня не по своей воле! Хотя если бы и догадалась…
Нет, тогда бы я наверняка молилась Меркар. За него. За его жизнь. Но разве боги откликаются на каждую молитву? Да полно, слышат ли они нас? Не знаю. Опять вопросы, вопросы без ответа.
Почему, Меркар? Неужели он плохо служил тебе? Или это наказание за то, что он дружил с гномами и уважал их? Неужели ты так жестока?
Почему, Ашшарат? Ты знаешь, что он был любим. Ты знаешь, что, умирая, он унес с собой частичку другого человека.
Нет, не человека. Гномихи.
На Втайлу страшно смотреть. Она стала совсем прозрачной. Стеклянной.
Впрочем, что богам до нас? Наверно, и мне, и Вьорку просто повезло. А Шенни – нет. И ни мои, ни Втайлины молитвы его бы не спасли.
Вьорк сказал, что Шенни закрыл меня собой. И что он поступил так, как должен был поступить любой на его месте…
Сколько еще предстоит испытаний? Я чувствую, что они не закончились.
Потушила в спальне светильники, зажгла свечи. С ними уютнее. По углам – странные тени. Можно фантазировать: тень от вазы с цветами – невиданный дракон, тень от плаща, переброшенного через спинку стула, – старая волшебница… А я – прекрасная принцесса, живущая в заколдованном замке.
В Ольтании есть поговорка: «Каждая судьба мечтает превратиться в сказку, каждая девчонка – в принцессу». Я родилась принцессой, но при этом мне часто казалось, что я – ненастоящая. И то, что я появилась на свет в королевской семье, просто случайность.
Настоящие принцессы – красивые, слегка капризные особы. Не так, как я, а действительно слегка. Они изящны во всем, они не лазают по крышам и не носятся по полям и лугам, а целыми днями примеряют новые платья и мечтают о прекрасных принцах.
Потом он появляется – какой-нибудь прекрасный принц, – и принцесса становится королевой.
Им, принцессам, на роду написано стать королевами. Чтобы подданные восхищались их неземной красотой.
Бывали, конечно, исключения – когда королевы правили сами, и подданные ценили их и поражались уму и дальновидности, а не только изящным чертам лица да изысканным нарядам. Но это такая редкость!
Я не думала не гадала, что стану королевой. Но когда это произошло, дала себе слово, что не буду сидеть сложа руки. Да и не вышло бы у меня это. Другое дело, что Вьорк поначалу боялся мне доверять хоть что-то ответственное. Но после того как я написала для него речь, он стал куда внимательней прислушиваться ко мне.
Только я все время перебарщиваю. Что за геройство – одной тащиться в заброшенные подвалы, распутывать заговор – неясно, мнимый или существующий! Мне было очень интересно, и я казалась самой себе ой какой умной, догадливой, смелой… Но если честно – это просто ребячество. Не стоило мне впутываться. Сотый раз говорю себе: не стоило. Все могло бы пойти по-другому. Возможно, сиди я тихо, заговорщики не обратили бы на меня внимания. И тогда, быть может, Шенни остался бы в живых. Нет, не буду об этом. Всякий раз при воспоминании о нем меня охватывает такое чувство вины… Я не могу спокойно об этом писать.
Сегодня утром я снова взялась за рукоделье: принялась вышивать. Противные розочки давно надоели, и теперь я старательно, стежок за стежком, изображала битву при Тильясе – так, как она мне представлялась. Правда, гномы получались все на одно лицо. Ну да не беда – люди тоже.
Когда в спальню вошла Втайла, я корпела над силуэтом Вьорка. Мне хотелось посадить его на коня, чтобы он выделялся из толпы. Но тогда бы я погрешила против истины – гномы сроду на лошадях не воевали. Пришлось сделать его самым большим гномом. Явного сходства мне не добиться, может, хоть так догадаются. Эх, что-то у меня не выходит…
– Втайла, ты не посмотришь на мою битву при Тильясе? Похоже?
– Хм-м… Ну, в общих чертах… А что ж ты Вьорка-то так?
– Ну ты же сразу догадалась! Вот чтобы и другие так же…
Она задумчиво провела пальцем по шитью.
– Давай-ка вот здесь распори, а стежки помельче сделай. Вот тут нитку надо бы потоньше. Да, гномы у тебя какие-то невыразительные…
Хорошо белошвейке рассуждать, где какая нитка должна быть! А я так старалась…
Заметив, что я насупилась, Втайла поспешила меня подбодрить:
– Зато крепость очень красиво получилась. Кстати, а это что за странная фигура? Почему у нее руки к небу тянутся?
– Дар Криден, знаменитый маг. Это он у меня так колдует… Если бы он не погиб, еще неизвестно, как бы все…
Я прикусила язык, но Втайла, к счастью, заинтересовалась совсем другим:
– Дар? Странная приставка…
– Странная? Да отчего же?
– Его кто-то
– Можно сказать, заметили, – улыбнулась я. – Или
– А кто и за что? Император? Неужели за военные заслуги?
– Сначала боги, а потом уже император.
– Подожди, – взмолилась Втайла, – как это – боги? Я всегда думала, что дворянство выдумали вы, люди.
– Кто выдумал, не знаю. Только настоящее дворянство еще от Арвианской империи осталось.
