мире, к которому он не принадлежит. Разве человек виноват, что он неудачник?
— Думаю, что да! — ответил я быстро. — Если вы хотите о чем-нибудь думать, Юджиния, подумайте о короткой жизни актера Рода Блейна. Сегодня вы слышали рассказ Дугласа. Кого бы вы прежде всего винили в смерти Блейна?
— Гм, — произнесла она после долгой паузы. — Я не уверена, что вы правы, но понимаю, что вы имеете в виду. Почему-то у меня такое ощущение, что я бы никогда снова не облокотилась на пианино Стива Дугласа.
Я начал объезжать квартал уже в третий раз.
— Не можете ли вы ответить на мой вопрос? Куда мы едем? — спросил я раздраженно.
— Сначала ответьте на мой вопрос, — ответила она резко. — Чувствуете ли вы, что наши отношения разовьются во что-то очень большое?
— Дорогая, — сказал я искренне, — я попался на крючок в тот самый момент, когда увидел ваше лицо!
— Тогда едем к вам домой! — сказала она быстро. — Где это?
— Беверли-Хиллз.
— О Боже! — захохотала она гортанным голосом. — Все ваше время уходит на улаживание тех небольших конфликтов, которые время от времени возникают, не так ли?
Было примерно два часа ночи, когда мы приехали ко мне. Юджиния шла впереди, ее откровенно любопытные глаза вбирали в себя все, что она видела. Когда мы вошли в гостиную, она, довольная и счастливая, опустилась на кушетку.
— Вы уверены, что вы не какой-то Синяя Борода? — спросила она осторожно. — Вы на самом деле живете один?
— Конечно. А почему вы об этом спрашиваете?
— Для чего тогда вам нужен весь этот дом?
— Я бы не хотел говорить об этом, — ответил я резко. — Теперь это будет беспокоить и меня.
— Это серьезно, Рик?
— Серьезно. Я живу в маленьком узком мире символов общественного положения, дорогая, — сказал я. — Если я собираюсь работать в этом мире эффективно, я должен иметь несколько символов своего общественного положения в виде собственности.
Она утвердительно кивнула.
— Сегодня вечером я услышала достаточно много, при этом в разговоре неоднократно упоминались имена. Поэтому сейчас я кое-что понимаю, и, в частности, понимаю, что Джером Кинг — настоящий подонок!
— Как вы могли сделать такой вывод? — спросил я с изумлением.
— О.... — Она пожала плечами, немного раздраженная. — Я не знаю, мне кажется, я просто почувствовала это. Где у вас ванная комната?
— Вон там! — показал я на дальний конец гостиной. — Спуститесь на пять ступенек вниз, и там будет спальня, ванная комната и комната для переодевания.
— Мне потребуется десять минут, — сказала она проворно. — И принесите мне стаканчик спиртного на ночь, когда придете.
— Чего именно?
— Не знаю, — сказала она. — Может быть, чего-нибудь покрепче?
Я дал ей пятнадцать минут и взял с собой две большие порции напитка из рома с лимоном, сахарным сиропом и содовой. Я посчитал, что этот напиток достаточно крепок, так как содержит шестьдесят процентов ямайского рома. Когда я постучал в дверь, приглушенный голос сказал мне, что я могу войти.
Глаза ее сейчас были больше и светились ярче, чем до сих пор. С того момента, как я вошел в комнату, она наблюдала за мной как-то отрешенно. Черные как смоль волосы лежали веером вокруг ее головы на белой подушке.
— Я, разумеется, не взяла с собой пижаму, — сказала она осторожно. — И я всегда думала, что девушка, которая ходит в мужской спальне в черном кружевном нижнем белье, очень похожа на героиню низкопробного французского водевиля. Поэтому я сняла его.
— Вы очень красивы, Юджиния, — сказал я искренне, — и вы абсолютно правы насчет черного кружевного нижнего белья. — В моем горле от волнения и страсти образовался какой-то комок, и у меня вырвалось:
— Но я просто помешан на грубоватых французских водевилях!
Она засмеялась, издавая мягкие гортанные звуки.
— Вы хитрец! Вы сказали это специально, чтобы смутить меня, но вы не дождетесь: я не покраснею! — В ее голосе снова появились пленительные хрипловатые нотки.
Затем она приподнялась на локте и взяла из моей руки бокал. В ее глазах снова промелькнула легкая насмешка, а на чувственных губах появилась дразнящая улыбка.
— Хорошо, — сказала она, лениво растягивая это слово. — Выпьем за необузданность страстей в этом доме. Слава Богу, я не слишком стара, чтобы оценить это! — И Юджиния поднесла бокал к губам.
Но она так и не допила его...
Спящая красавица лежала на кровати с безоблачной улыбкой на лице, не сознавая, что вся комната наполнена ярким солнечным светом. Я положил руку на ее голое плечо и слегка потряс его. Она прошептала что-то определенно ободряющее, затем повернулась на бок и тут же снова заснула.
— Ну! — Я хорошенько потряс ее. — Уже десять утра!
— Что?
Она приоткрыла один глаз и посмотрела на меня. В ее взгляде чувствовалась явная неприязнь.
— Кто, черт возьми, ты такой... — начала она.
— О Боже! — простонал я. — Мне нужно выпить что-нибудь для восстановления памяти!
— ..чтобы будить меня посреди ночи? — закончила она свой вопрос. — Только потому, что ты.., но это не дает тебе права врываться сюда и.., и вообще будь поосторожнее, ясно?
— Со вчерашнего вечера прошло много времени. Сейчас десять часов утра, — сказал я жестко. — Мне надо уходить. Что ты собираешься делать?
— Я собираюсь поспать, ты, идиот! — заявила она твердо. — До свидания!
— Я не знаю, когда вернусь, — сказал я в отчаянии. — Ты будешь меня ждать?
— Конечно! — Внезапно она оторвала голову от подушки и снова посмотрела на меня неприязненно одним глазом. — Я буду спать, — сказала она ледяным голосом. — Если ты не вернешься к тому времени, когда мне уже не захочется больше спать, я, конечно, найду чем развлечься! — Ее голова снова опустилась на подушку, она натянула на себя одеяло.
— Ну и как же ты собираешься развлекаться? — спросил я решительно.
Она сделала под одеялом несколько резких движений, затем из-под него высунулась ее голова со взъерошенными волосами. Лицо было ярко-красного цвета. На этот раз оба ее глаза были открыты, и сказать, что они смотрели на меня со злостью, означало бы выразиться слишком мягко. Я решил, что слова, которым можно было бы точно охарактеризовать выражение ее лица, не существует вообще.
— Как я буду развлекаться? — сухо повторила она мой вопрос, и от этого мои нервы напряглись. — Хорошо, раз ты спрашиваешь, то я об этом подумаю. Я уверена, что найду чем заняться.
Она сделала сквозь сжатые губы глубокий вдох, и я быстро отскочил на несколько шагов.
— Может быть, я сыграю в одном из тех вульгарных французских водевилей, которые так нравятся тебе, — сказала она со злостью. — Буду бегать и бегать по комнате в своем черном кружевном нижнем белье, пока ты не вернешься домой! Тебя это устраивает?
— Конечно, — сказал я нервно.
— Я так рада! — Она изобразила на лице блаженную улыбку, но всего на секунду. — А теперь убирайся отсюда и дай мне поспать спокойно, ты, улаживатель мелких конфликтов! — закричала она во весь голос и снова нырнула под одеяло.
