через первые двенадцать месяцев.
— Что это значит? Кого или что он должен или мог исключать?
Кемп криво усмехнулся: перемена темы явно пошла ему на пользу, и глаза перестали вращаться, как у ненормального.
— Блисс тоже человек бывалый, он все предусмотрел. Если через двенадцать месяцев я уже больше не буду нужен, он разорвет контракт. А вот у меня такого права нет. Хотя что обсуждать! Контракт так и не состоялся!
— Скажите честно: вы бы подписали его? — я глянул Кемпу в глаза.
— Подписал, — Кемп выдержал мой взгляд. — Это был хороший контракт. Гарантированные пятьдесят тысяч в год! А ведь последние три года я жил на подачки. Конечно, я подписал бы все бумаги.
— Знали вы о том, что Беннинг шантажировал Блисса к требовал пересмотра своего контракта? — забросил я удочку.
— Да, такой слушок прошел... Я не очень верил, мало чего говорят. Может, Беннинг что-нибудь и сболтнул сгоряча или сглупил... Достоверно мне ничего не известно.
— Кто финансирует сериал? Кому идут доходы?
— Вы хотите произвести раскопки на самой темной стороне луны, — хохотнул Кемп. — Что конкретно вас интересует?
— Что имеет Блисс?
— От умных ребят я слышал, что около пятнадцати процентов. Ну, может быть, двадцать.
— А остальные восемьдесят уходят тем, кто дает деньги на съемки, так?
— Наверное, — Кемп отшвырнул мокрый платок и снова сел на кровать.
— Сколько получает Эйворсен?
— Тут я могу только гадать. Я знаю, Эйворсен ловок и хитер, ему наверняка принадлежит львиная доля, а может, и весь сериал, — Кемп пожал плечами.
Я понял, что больше ничего не выжму из него, и встал.
— Спасибо за беседу, отдыхайте, Кемп. И еще раз подумайте, кому понадобилось сделать вас козлом отпущения.
— Я буду думать, — пообещал Кемп. — Это единственное, что меня по-настоящему интересует сейчас.
— Мужчине полезно напрягать мозги, — сказал я и открыл дверь. — Тот, кто сказал, что глупо быть мудрым, говорил о женщине.
— Глупо быть мудрым там, где невежество счастливо, — Кемп переиначил мои слова. Неожиданно для меня он выглядел спокойным и решительным, словно принял какое-то решение.
Я вышел из вагончика и взглянул на часы. Луна уже подумывала о ночлеге, но солнце не торопилось покинуть свою постель. Половина четвертого. Хотелось бы знать, чем работа в полиции отличается от работы на рудниках? Не позвонить ли мне своему дорогому дяде в Джорджию? Он охраняет каторжников. Может, есть парочка свободных кандалов и место в бараке?
Темные силуэты вагончиков хорошо вырисовывались на фоне сине-серого неба. Между вагончиками тянулась дорожка, обсаженная невысокими деревцами. Конец ее пропадал во мраке. Не эта ли дорога ведет в ад? Вы можете долго-долго шагать по ней, не чувствуя конца пути, и тогда мысль об аде покажется вам не такой уж и страшной...
Мной овладела меланхолия. Ноги сами вели к «остин-хелею», который был здесь единственной моей вещью и как бы частицей меня самого, моим приютом и успокоением...
До автомобиля оставалось вагончика три, не более, я воспрял духом и представил, как сейчас поеду домой, пропущу стаканчик виски с содовой, отосплюсь...
Кто-то резко схватил меня за руку, дернул и зашептал прямо в ухо жарким шепотом:
— Лейтенант! Где вы ходите? Быстрее сюда!
И меня буквально втащили в вагончик.
Не знаю, почему я не стал сопротивляться. То ли устал до одури, то ли опустошающее равнодушие овладело мной до такой степени, что было все равно: куда идти, что делать.
Тот, кто втащил меня в вагончик, запер дверь. Я сидел в полной темноте и думал, что это убийца Паркера решил продолжить свои упражнения и попрактиковаться теперь на лейтенанте Уиллере.
Внезапно зажегся свет. Глаза мои не сразу рассмотрели, кто еще находится в вагончике.
— Извините, лейтенант, но я должна с вами поговорить, — решительно произнесла Эмбер Лейси. — Почему вы не заглянули ко мне раньше? Я так вас ждала!
Я отчаянно моргал глазами и пытался осмыслить сказанное.
Эмбер вновь поразила мое воображение. На этот раз я видел перед собой не пьяную трактирную девку в изодранном атласном платье, а просто красивую женщину. Мраморное тело окутывал, как облако, белый индийский свитерок. Черные волосы рассыпались по плечам блестящими волнами. Вишневые глаза смотрели тревожно и одновременно зазывающе... Губы не были накрашены и оттого стали желаннее во сто крат. Вельветовые бриджи, плотно облегающие бедра, оставляли голыми икры и изящные лодыжки. Эмбер была одета скромно, но для драгоценного камня оправа не столь важна — он сверкает сам по себе.
— Почему вы молчите, лейтенант? — ее возбуждение никак не хотело передаваться мне. — Что вы меня так рассматриваете? Неужели вы думаете о сексе?
— Не такая уж и плохая мысль, — в это мгновение я почувствовал, что устал и готов смежить веки вот на этой высокой груди, слегка обтянутой белым свитером. — Уже давно многие получают от вещи, которую вы упомянули, больше удовольствия, чем от мороженого.
— Вы не приготовите мне выпивку? — она скорее приказала, чем попросила. — Вон там есть и бутылки, и стаканы.
Я обнаружил бурбон, но не нашел содовой. Вот так всегда: стоит поймать на крючок крупную рыбу, как тут же выясняется, что сачок остался дома.
Эмбер лежала на кровати на боку, как восточная принцесса. Когда я принес стаканы, она жадно схватила один и рывком выплеснула виски в себя, нимало не заботясь, как это выглядит со стороны.
Я не знал, куда мне сесть, потому что не видел даже стула. Эмбер было наплевать, стою я или сижу. Я почувствовал, что она сейчас потребует повторить дозу.
Так и не дождавшись приглашения, я сел на кровать, довольно грубо отодвинув ноги хозяйки в сторону.
— Как вы себя ведете! — воскликнула Эмбер.
— Соответственно, — ответил я.
— Свинья!
— О, значит, я попал туда, куда нужно, — в свинарник!
Эмбер поняла, что, препираясь, ничего не добьется. В вагончике повисла напряженная тишина. Я выпил виски и посмотрел на Эмбер внимательнее. Она кусала губы.
— Вы знаете, что произошло на совещании у Блисса? — спросила она наконец.
— Эйворсен пытался овладеть вашим коленом, — ответил я. — Вы сказали ему что-то не совсем лестное, а он возразил посредством кулака.
— Вы такой же хам, как и он! — плаксиво произнесла Эмбер. — Никакого уважения к даме! Вам смешно от того, что бандит ударил меня!
— Мне не смешно, мне грустно, — сказал я и зевнул. — Только я не верю в вашу беззащитность.
— Да? Эйворсен опасен! — ожесточенно воскликнула Эмбер. — Он ненавидит меня! Вместо того, чтобы насмехаться, лучше приставили бы ко мне охрану. Эйворсен может вломиться сюда вместе со своей обезьяной в любой момент, — ее губы задрожали. — Эйворсена все боятся, никто не посмеет прийти мне на помощь. Он всех затерроризировал... Вы просто обязаны подумать о моей безопасности!
— У меня есть такое предложение, — я потянулся до хруста в костях. — Вы, дорогая, завтра утром приходите к коротышке, говорите ему всяческие гадости, он вас бьет, в это время появляюсь я и арестовываю его за оскорбление действием. Ну как, годится?
Мой план чем-то не устраивал Эмбер. Она закрыла лицо руками и начала плакать. А может, и не
