– Блайз, хороший конь, хороший друг. Я Рони, цыганская баронесса. Я твой друг.
Конь бегал вокруг меня по кругу, а я медленно сматывала веревку. Расстояние между нами постепенно уменьшалось, пока мое плечо не уперлось жеребцу в холку.
Тогда я вскочила ему на спину и села, широко раздвинув ноги. Жеребец был так поражен, что с полминуты стоял, как вкопанный, пытаясь сообразить, что делать дальше. Встать на дыбы? Сбросить меня наземь? Но ведь я его друг. Как же он может так со мной поступить? Я ласково рассмеялась и назвала его по имени. Затем стукнула Блайза пятками по бокам и сделала выбор за него. Я сказала коню, что он сейчас хочет бежать. Похоже, Блайз согласился, что это неплохая идея. Немного поплясав, он присел, затем встал на дыбы и взбрыкнул в воздухе ногами. Я крепко вцепилась одной рукой в гриву коня, а другой в веревку вокруг его шеи, и он поскакал прямо к изгороди, у которой столпились мужчины.
– Прыгай, прыгай, – подсказывала я ему. Я надеялась, что он не настолько глуп, чтобы решить пробежать изгородь насквозь. Как оказалось, я могла смело доверять ему. Блайз на огромной скорости перемахнул через изгородь с запасом в целый фут. Я громко рассмеялась и с самой высокой точки прыжка посмотрела вниз. Мужчины с криками бежали врассыпную. Мы с Блайзом находились в воздухе лишь долю секунды, но я успела разглядеть обращенные ко мне изумленные лица. Среди них было и лицо Сета. Я летела, по-настоящему летела! Сбылась моя давняя мечта!
Мы мчались по огороженному полю, оставив загон далеко позади. Мы были свободны! Оба! Я позволила Блайзу бегать до тех пор, пока он сам не замедлил шаг. Это означало, что он устал. Тогда я, стукнув коня по бокам, заставила его бежать быстрее. Наверное, он думал, что если побежит достаточно быстро, то сможет убежать от меня. Наконец силы его иссякли, равно как и воинственный пыл. Я повернула его, и мы не спеша возвратились к загону.
Дальше все пошло легче. Я показала Блайзу седло, и он ходил по кругу, пока не понял, что эта вещь не причинит ему вреда. Седло мне довольно быстро удалось надеть ему на спину, но уздечка коню не понравилась, и я его понимала. Я бы тоже ее возненавидела. К заходу солнца Блайз был мой: мой друг и мой слуга. Он доверял мне и знал, что я не предам его.
Я удостоверилась, что Блайза хорошо накормили, и покинула конюшню. Настало время возвращаться в город. Я находилась в радостном возбуждении от хорошо сделанной работы. Вы, наверное, решите, что Сет тоже был в восторге? Отнюдь! Он едва посмотрел на меня, когда я вошла, и сказал:
– Ты не думаешь, что кому-то из нас нужно теперь оставаться сторожить жеребца? Как бы его не украли.
– Здесь нет таких искусных воров, – устало ответила я, усаживаясь в седло взятой напрокат лошади. – Он доверяет только мне и затопчет любого, кто к нему приблизится.
– Как хорошо обученная сторожевая собака, – буркнул Сет.
– Да. Поэтому тебе тоже нужно показать лошадям, что ты их друг. Принеси завтра утром сахар, и я научу тебя, как это сделать.
Мы молча поскакали в Индепенденс. Войдя в нашу маленькую комнату, Сет сразу растянулся на кровати. Он вел себя так, словно у него был ужасно утомительный день. Я разделась до пояса и налила из кувшина в умывальник холодной воды. Я слишком устала, чтобы думать еще и о том, как прикрыться от Сета. Если он хочет лежать молча, как колода, я буду относиться к нему, как к колоде.
– Почему в тебе просыпается ненависть, когда ты видишь, что я что-то умею? – спросила я его. Я подняла глаза и наши взгляды встретились в осколке зеркала, висевшем над умывальником. Я терла себе лицо и шею. – Разве это не правда? – продолжала я. На его лице не дрогнул ни один мускул. – Когда-то я была твоей рабыней, твоей марионеткой. Ты позволял мне играть в карты и заниматься с тобой любовью, но не хотел, чтобы я умела делать что-то, кроме того, чему научил меня ты. Например, читать или писать.
Я наклонилась над рукомойником и, набрав пригоршню воды, ополоснула лицо.
– Ты злился, когда я пыталась быть независимой. Удивительно, что ты ничего со мной не сделал, когда я забеременела. А потом, когда ты увидел нашего сына, ты возненавидел меня, потому что на свете появился другой человек, которого я любила. Ты испугался, что станешь больше мне не нужен, и, чтобы наказать меня, уехал.
Лицо Сета побледнело, на нем появилось мрачное выражение, но он не проронил ни слова. Мне следовало бы остановиться, но я так разозлилась на то, что Сет не нашел для меня ни слова похвалы или благодарности. И еще, я думаю, мне хотелось увидеть, насколько сильно я могу его уязвить.
– Тебя чуть не хватил удар, когда ты увидел меня в Новом Орлеане! – сказала я и, отряхнув руки, потянулась за полотенцем. – Не потому, что я ухитрилась стать невестой твоего брата, а потому, что я не умерла в Вене. А я не только не умерла, я стала настоящей светской дамой, и все это без твоей помощи.
В этом месте Сет насмешливо фыркнул. Я вытерла лицо и повернулась к нему. Прикрывая грудь полотенцем, я стояла, прислонившись спиной к умывальнику.
– Теперь я настоящая леди и настоящая актриса. Я имею огромный успех, а ты даже не сумел высидеть до конца мой концерт. Твоя грязная маленькая цыганка расцвела и превратилась в прекрасную женщину. Она больше не нуждается в тебе. Она ни в ком не нуждается. Ты ненавидишь меня даже за то, что я не провалилась на концерте.
– Прекрати, Рони, – тихо сказал Сет. В его глазах появился опасный блеск, но я не придала этому значения.
– А теперь вернемся к истории с лошадьми. Почему ты злишься на меня? Тебя унижает, что я при всех показала, что понимаю в лошадях больше, чем ты? Но я знаю их лучше большинства людей на земле. Играть в карты и заниматься любовью – это все, на что я, по-твоему, гожусь. Ты не переменился. Ты все еще хочешь, чтобы жизнь шла по твоим законам. Мне жаль тебя. Ты не такой, как Стивен. У тебя нет…
Сет спрыгнул с кровати и бросился на меня. Я отпрянула и задела умывальник. Кувшин и таз полетели на пол. Сет схватил меня за горло и сжал его так сильно, что я не могла вздохнуть. «Жаль, что мне нечем его стукнуть, – успела подумать я. – Если он убьет меня, все мои труды пойдут прахом». Глаза у меня буквально вылезли из орбит. Его лицо, искаженное злобой и яростью, расплылось, стало нечетким и затем совсем исчезло. Свет померк перед моими глазами. Сет ослабил хватку, и я упала на пол.
Первое, что я осознала, когда пришла в себя, – это то, что я лежу на спине, а Сет лежит сверху. Он раздвинул мне бедра и со злостью проник внутрь. Он так неистово бился об меня своим телом, словно, причиняя боль, мог заставить меня взять обратно сказанные мною слова. Все закончилось через две минуты. Тяжелое дыхание Сета опаляло меня, словно горячий ветер пустыни, иссушающий землю и убивающий все живое на ней. Я прикрыла лицо руками, только бы не видеть Сета. Наконец он отвалился в сторону и поднялся.
– Ты взял меня силой, – хрипло сказала я. – Может, еще и ударишь пару раз, чтобы я почувствовала, какой ты сильный мужчина?
– Дьявол, – прошептал Сет, хромая, направился к двери и вышел из комнаты.
Я вздохнула, открыла глаза и села. Все мое тело болело. Сначала дикий жеребец, а теперь он. Тоже жеребец, но еще более дикий и необузданный, чем Блайз.
В эту ночь Сет не вернулся. Наутро я собрала свои вещи и поехала в загон. Лучше спать на земле и есть сено, чем оставаться с Сетом.
С двумя остальными лошадьми трудностей было меньше. Огненная оказалась замечательной кобылой, сильной и норовистой, а третья, которую я выбрала и назвала Венерой, оказалась спокойной, покладистой и просто созданной для того, чтобы возить чемоданы. Две кобылы и один жеребец – это более безопасное сочетание, чем два жеребца и одна кобыла. Я знала это по собственному опыту.
Сет вернулся утром четвертого дня, полагая, что моя работа с лошадьми закончилась. Он принес провиант и снаряжение для долгого путешествия по прерии и горам и сообщил, что мы выезжаем прямо сейчас. Но я еще не была готова и хотела купить юбку, штаны, широкополую шляпу и теплое пальто, если, конечно, удастся. Я ответила ему, что смогу ехать только завтра.
– Очень плохо, – сказал он. – Я не могу ждать так долго.
