– Анна Макинтош Квиллер.
Бит Мак кивнул:
– Половина моих родственников по женской линии названы в честь леди Анны[42]. Давай спустимся вниз и взглянем на новую выставку.
На стенах нижнего выставочного зала висели Карты и виды Шотландии, образцы клановых тартанов
Гил Мак-Мёрчи, лозоискатель, носил тартан клана Бьюкенен.
Квиллер сказал:
– Я готов купить твои кинжалы, если они ещё не проданы.
– Нет, не проданы. – Мак-Мёрчи помедлил и, грустно опустив глаза, добавил: – Но один, который я хранил для себя, украли.
– Да что ты! Когда?
– Я дал объявления в газеты, чтобы распродать весь свой скарб – мебель, ложки-поварёшки. По дому бродило столько незнакомых людей, некоторые приходили просто из любопытства. Конечно, я не мог уследить за всеми.
– Ты сообщил в полицию?
– Само собой, и после того как задержали сына Луизы, зашёл в участок посмотреть, не обнаружился ли случаем в его шкафчике и мой кинжал. Но его там не было.
– Обидно, – заметил Квиллер, – что стащили именно тот кинжал, что подарила тебе жена.
– У него была серебряная рукоятка, – пояснил Мак-Мёрчи. – У остальных – латунные.
Звуки волынки призывали членов клуба и гостей на верхний этаж, в столовую, где на стенах было развешено старинное оружие. Как только все расселись за большими круглыми столами, распахнулись двойные двери, и вошёл шеф полиции в килте, красном дублете, шотландской шапочке с перьями и белых гетрах. Настоящий гигант, он медленно и важно проходил по комнате, вдохновенно играя мелодию «Шотландских храбрецов». Пение волынки, покачивание складок килта и гордая осанка волынщика приводили в трепет. За Броуди шествовал барабанщик и семь дюжих молодцов в килтах и белых рубашках, каждый из которых тащил по подносу. На первом подносе красовался праздничный хаггис
Волынка, хаггис и виски сделали два круга по комнате. Затем бутылки расставили на столы и подняли тост за легендарный пудинг, который уже нарезали и подали. Едоки дружно хохотали, слушая старые анекдоты и шутки про хаггис:
– Неужели ты не знал, что хаггис – это такое чудное животное, у которого ноги с одного боку короче, чтобы удобнее было бегать по горам?
Затем подали ужин: пироги «форфар бридиз» с начинкой из рубленого мяса, брюкву с картофелем и салат «Питлохри».
Бит Мак сказал Квиллеру:
– Я слышал, ты брал интервью у Гила для своей колонки.
– Да, но я не могу опубликовать его, пока не увижу само лозохождение. Как, по-твоему, когда в этом году растает снег?
– Мне думается, к апрелю. В восемьдесят втором снег сошёл к двадцать девятому марта, но то была чистая случайность. В прошлом году о конце таяния снега официально было объявлено в три восемнадцать пополудни четвертого апреля. «Секретное место» было на моём заднем дворе.
Каждый год «Всякая всячина» предлагала читателям предсказать точное время исчезновения последнего дюйма снега в «секретном месте» – обычно оно располагалось на заднем дворе дома кого- нибудь из горожан. Такой выбор считался почетным, и владелец давал обещание хранить секрет.
Мак-Вэннел продолжал:
– Чем более весна вступала в свои права, тем внимательнее я должен был следить за последним снежным пятном. Когда оно стало размером с блюдце, я позвонил в газету, и они прислали репортера, фотографа, нотариуса из муниципалитета и Уэзерби Гуда. Сгрудившись вокруг пятна, все следили, как оно съёживается, и держали наготове секундомер. Пятно исчезло точно в восемнадцать минут четвертого.
– А что, если горячее дыхание наблюдателей приблизило финал? – спросил Квиллер.
– Не настолько, чтобы это могло иметь значение. Выиграл плотник из Содаст-Сити, предположивший, что снеготаяние закончится в четыре двадцать два пополудни. Его наградили годовой подпиской на газету и обедом на две персоны в «Старой мельнице».
Распорядитель призвал гостей к вниманию. Программа вечера включала чтение стихов Роберта Бёрнса и провозглашение тостов за национальных героев Шотландии. Однако первым делом объявили минуту молчания в память Уилларда Кармайкла, который был связан родством с кланом Стюартов. В качестве поминальной песни Броуди сыграл «Лесные цветы».
Затем встал Вэннел Мак-Вэннел и объявил:
– Сегодня мы чествуем человека, который приехал в Пикакс из Центра и привнёс в нашу жизнь благие перемены. Благодаря ему стали лучше наши школы, наши газеты, наше здравоохранение, наш аэропорт. Ему мы обязаны тем, что дважды в неделю читаем забавную и познавательную колонку. И если мы гордимся им, то он гордится своей матушкой, которая принадлежала к клану Макинтошей. Поэтому мы с огромной радостью можем добавить ещё одно имя к нашему списку замечательных шотландцев – сына Анны Макинтош Квиллер.
Квиллер поднялся на возвышение под английские и гэльские приветственные возгласы. Фотограф из «Всячины» сделал несколько снимков.
– Дорогие друзья, – начал Квиллер, – я давно восхищаюсь шотландцами с их волынками, килтами и их неизменной привязанностью к овсянке. Сотни лет шотландские воины, пастухи и разбойники носили килты и заворачивались в пледы, ночуя на болотах. В своих килтах они смело встали грудью против вооруженных мушкетами английских красномундирников при Каллодене
Джентльмены, признаюсь, мне было нелегко надеть килт, но вот он я, в тартане клана Макинтошей, отдаю дань памяти моей матери Анне Макинтош Квиллер, которая одна растила беспокойного и непокорного отпрыска. Всеми моими успехами и достижениями я обязан её влиянию, поддержке и преданности. Ваше уважение я отношу на её счёт и горжусь тем, что оказался среди «адских леди»!
Броуди заиграл традиционную шотландскую застольную «Забыть ли старую любовь…», и все собравшиеся встали и спели:
В конце вечера, пройдя по залу и приняв поздравления, Квиллер сказал Гилу Мак-Мёрчи:
