— Нет, — подтвердил Старк.
Женщина кивнула.
— Мои посланцы почувствовали эту странность.
Она с любовью и почтением обратилась к мальчику:
— Что ты думаешь, Сетлин?
Он нежно улыбнулся и ответил:
— Они не для нас, мать. Другая наложила на них свое клеймо.
— Тогда, — сказала женщина Старку и Эштону, — добро пожаловать к нам на некоторое время. — Она сделала им знак подойти. — Я — Корверен, а это мой сын Сетлин, самый младший из моих детей. Он нареченный супруг.
— Супруг?
— Мы поклоняемся Троице — Королеве Льда, ее господину Мраку и их дочери Голоду, которые правят нами. Мой сын обещан дочери, когда ему минет восемнадцать лет, если она его не потребует раньше.
— Она потребует, мать, — сказал мальчик с ясными глазами. — Этот день близок.
Он отошел и спустился с другой стороны гребня. Корверен осталась. Старк и Эштон поднялись к ней.
Теперь они видели ложбину, где стояли палатки. За ложбиной был отчетливо виден извилистый край плато. Значит они ненамного удалились от своего пути. По ту сторону неровного края был пустой горизонт, под которым угадывался далекий и шумный океан деревьев.
Лагерь располагался полукругом, вокруг свободного пространства, где играли дети и где взрослые занимались своими делами.
Палатки были коричневые, зеленые или рыжие. Тут и там виднелись пятна золотого, белого или ярко-коричневого. Палатки все были залатанные, но каждая была украшена гирляндами и колосьями. Перед каждой палаткой стояли корзины с корнями и травами. Знамена, все в лохмотьях, полоскались на ветру.
— У вас праздник? — спросил Старк.
— Мы празднуем смерть лета, — сказала Корверен.
По другую сторону свободного пространства, ближе к краю плато, находилось низкое каменное строение. В его массе, без окон, обросшей, как старая скала, мхом и лишайником, было что-то угрожающее.
— Это дом Зимы, — сказала Корверен.
— Уже скоро будет пора возвращаться в благословенную тьму и ласковый сон.
Она величественно наклонилась и погладила цветы, тянувшиеся к ней.
— Мы разделим священные месяцы Богини с травами, цветами, птицами и всем тем, что живет на равнине.
— Это и есть ваши посланцы?
Она наклонила голову.
— Мы очень давно усвоили урок наших предков. На равнине живем не только мы одни. Мы составляем часть одного тела, одной жизни. До меня донеслась весть, что везде идет война. Вы мне об этом расскажете?
Взгляд ее, устремленный на Старка и Эштона, был холоден и жесток, как арктическая зима.
— Не мы начали войну, — сказал Старк. — Нас преследовали другие люди, мы чудом спаслись от них. Но кто нас может требовать и зачем?
— Спросите об этом у Сетлина, — она повела их в зеленую палатку и откинула занавес тускло- янтарного цвета. — Входите и готовьтесь ко дню. Вам принесут воды помыться.
— Госпожа, — сказал Старк, — мы очень голодны.
— Когда придет время, вас накормят, — сказала она, опустила занавес и ушла.
В палатке было только несколько грубых матрасов, набитых чем-то сухим и хрустящим, и кучка покрывал. В воздухе был тот же запах, что и снаружи. Рядом с каждым матрасом в порядке располагались мелкие личные предметы. Видимо, палатка служила летней спальней более чем двум десяткам людей.
Со вздохом облегчения Эштон бросился на матрас. — Будем надеяться, что нас накормят. И поскольку похоже, что мы обещаны другому, то я полагаю, что в данный момент наши жизни вне опасности. Пока что все идет хорошо, — сжав губы, он добавил: — Но несмотря на все это, мне это место не нравится.
— Мне тоже.
Вскоре пришли мужчины и женщины с тазами, кувшинами и полотенцами. Полотенца были из той же грубой ткани, что и бесформенные туники и штаны мужчин. Тазы и кувшины были из золота, с изящной резьбой, почти стершейся от многовекового использования. Золотые предметы чудесно выглядели в темной зелени палатки.
— Мы зовемся Найтис, Народ Равнины, — сказал один из мужчин в ответ на вопрос Эштона.
Как и Корверен, мужчина походил на крепкое старое дерево. Карие, непроницаемые глаза, квадратный рот с широкими губами и крепкими зубами создавали впечатление родственности с чем-то природным и неизвестным… земля, корни, вода, подземные тени…
— Вы торгуете с народом джунглей? — спросил Старк.
Человек спокойно улыбнулся.
— Да, только эта торговля дает им мало прибыли.
— Вы их едите? — спросил Старк как о вполне естественной вещи.
Мужчина пожал плечами.
— Она поклоняются Старому Солнцу, а мы их посвящаем Богине.
— Значит, вы знаете дорогу в джунгли?
— Да, — сказал мужчина, — а теперь спите.
Он ушел вместе с другими, унося золотые предметы. Стена палатки дрожала от ветра. Голоса людей снаружи показались далекими и чужими.
Эштон покачал головой.
— Старая Мать Скэйта все еще полна сюрпризов и все они неприятны. Мальчик — супруг, который пойдет к Дочери, когда ему стукнет восемнадцать, если она не потребует его раньше. Видимо, речь идет о ритуальном жертвоприношении.
— Мальчик, похоже, думает об этом с удовольствием, — сказал Старк, — спи, если ты не очень голоден.
Эштон натянул на себя зеленое одеяло и замолчал.
Старк смотрел на верх палатки, шевелящейся на ветру, и думал о Геррит. Он надеялся, что она далеко от Ирнана, что она спаслась.
Он думал о многом. Ярость поднималась в нем, ярость столь сильная, что мучительно жгла его и зеленые сумерки становились красными перед его глазами. Но ярость эта была бесполезной и поэтому он превозмог ее. Сон был необходим Старку, и он вскоре уснул.
Он проснулся со звериным рычанием. Его руки сжимали шею мужчины.
8
Спокойный голос Эштона сказал:
— Эрик, он безоружен.
Лицо человека потемнело от прилива крови, глаза и рот были растянуты страхом.
Его напрягшееся тело пыталось приспособиться в страшном захвате.
Ворча, Старк выпустил его.
— Кто ты такой и что тебе надо? — спросил он.
Человек сделал глубокий вздох и потер шею.
