— Мне хотелось, — выдохнул он, — посмотреть на человека из другого мира. Ты спишь на моей постели, — он посмотрел на Эштона. — А он тоже из другого мира?
— Да.
— Но вы совсем не похожи.
— А разве люди Скэйта похожи друг на друга?
Потирая шею человек обдумывал вопрос.
Старк слышал теперь за палаткой тихую, меланхоличную музыку. Голоса были теперь ближе, отчетливее. И он уловил запах кухни.
— Нет, — наконец ответил человек, — конечно, нет, но это не имеет отношения к иноземцам. — Он был молод, гибок, с карими глазами. — Я — Сейдрин, брат супруга. Я должен отвести вас на праздник.
Подняв плечи, он вышел из палатки, не глядя, идут ли они за ним.
Старое Солнце заходило в своей обычной дряхлой ярости, в медных всполохах. Около двухсот мужчин и женщин и не меньше сотни ребятишек собрались на свободном пространстве между палатками и угрожающим домом Зимы, повернувшись лицом к Старому Солнцу. На каменном столбе пылал огонь. Сетлин стоял рядом с огнем. За ним стояла Корверен с золотым кувшином в руках. Музыка прекратилась и через некоторое время началась снова: барабаны, две флейты, два многострунных инструмента. Теперь она была не такой уж тихой. Она стала резкой, пронзительной, агрессивной. Затем она стала тише, и люди монотонно запели:
«Старое Солнце спускается в темноту и может быть никогда не вернется. Старое Солнце умирает и может не родиться вновь. Рука Богини может его погасить. Пусть она уничтожит его, пусть покой самой Богини будет простираться над Скэйтом, над всеми нами…»
Сетлин взял из рук матери золотой кувшин.
Как раз в тот момент, когда диск Рыжей Звезды скрылся за горизонтом, мальчик залил огонь, пылавший на столбе.
— Старое Солнце мертво, — протяжно пели Натис. — Оно больше не встанет. В эту ночь Богиня даст нам мир и покой. Утра больше не будет…
Вода и дымящийся пепел скатывались по столбу.
Когда пение кончилось, Старк спросил Сейдрина:
— Вы это делаете каждую ночь?
— Каждую ночь, проведенную на поверхности.
— Большинство людей молится, чтобы Старое Солнце даровало им утро.
— Богиня их накажет.
Старк вздрогнул. Он чувствовал дыхание богини, когда Харгот, король Жатвы, и его жрецы наслали ее на повозки Амнира, торговца из Кумры. Амнир, его люди и животные были допущены в мир Богини. Лед блестел на их лицах.
Но даже Харгот приносил жертвы Старому Солнцу, боясь, что Темная Троица не справится с ним. Найтис, видимо, были самоубийцами.
Теперь они сидели на земле, вокруг широких квадратов толстого материала. Желтые птицы свободно расхаживали между ними. На кострах, сложенных из колючего кустарника, дымились котлы.
Эштон принюхался.
— Интересно, что в этих котлах.
— Что бы ни было, ешь, — предупредил Старк.
Сейдрин сделал им знак сесть между Сетлином и Корверен. Еда была подана в каменных чашах и плетеных корзинах, видимо, добытых в джунглях. Там был грубый пресный хлеб, состоявший из земли, зерен, а также овощи с минимальным количеством мяса. Белое, нитевидное мясо держалось на разбитых косточках.
Старк перевел взгляд со своей порции на птиц.
— Мы будем умолять их о прощении, — сказала Корверен, — как мы просим прощения у зерен, которые мы собираем, и у всех растений, которые мы рвем с земли. Они соглашаются. Они знают, что придет день, когда они будут питаться нами. — Она описала рукой круг. — Мы все — одно, и у каждого свой час.
— А твой сын? — спросил Эштон.
— Когда придет его час, не твоя ли рука возьмет кинжал, чтобы пронзить его сердце? — спросил Старк.
— Конечно, — сказала Корверен.
Сетлин посмотрел на Старка со спокойным недоумением.
— Кому же другому будет даровано это счастье? — спросил он.
Старк ел. Желтые птицы топтались вокруг него, искоса поглядывая: они чувствовали в нем чужака. Музыканты закончили еду и снова взялись за свои инструменты.
Одна женщина встала и запела. Ее голос звучал как флейта.
— Теперь, — сказала Корверен, — я хочу знать, какие силы угрожают нам на востоке наших границ?
Старк, как мог, разъяснил ей.
— Я думаю, что главный вред от приземления двух кораблей. Но вскоре они улетят.
— Улетят с равнины, но не со Скэйта?
— И со Скэйта. Бендсмены прогнали все корабли и они больше не вернутся.
— Это хорошо, — сказала Корверен. — Мать Скэйта должна теперь посвятить себя своим детям.
— У тебя есть какое-то предсказание?
— У меня нет, но мой сын слышал Богиню, когда ночью свистел ветер. Она приказала ему готовиться к супружеству… в эту зиму или в следующую. Я уверена, что она не станет ждать дольше.
Зажгли факелы. Праздник продолжался уже свободно. Музыка звучала по другому. Люди вставали и проходили между факелами, занимая места для танца.
Корверен встала и дружелюбно спросила:
— Вы сыты? Отдохнули? Хорошо, теперь вам пора уходить.
— Госпожа, — сказал Старк, — может быть, нам можно будет подождать до утра?
— У вас будет проводник, и Три Королевы осветят вам путь. Сейдрин…
Молодой человек угрюмо сказал:
— Я пропущу танцы…
— Нельзя заставлять ждать ту, что ждет этих двух людей. И обмануть ее тем более. Не забывай этого, Сейдрин.
Когда молодой супруг двинулся к танцующим, Старк удержал его за плечо.
— Сетлин, твоя мать сказала, что я должен тебя спросить, кто требует нас и почему?
— Если я тебе это скажу, то ты попытаешься избежать той, кто тебя требует. Так ведь? — Сетлин улыбнулся и высвободился. — иди с моим братом.
Сейдрин взял фонарь и позвал двух мужчин. Он направился с ними в дом Зимы.
Не имея выбора, Старк и Эштон поблагодарили Корверен за гостеприимство и пошли вслед за ними.
Они прошли мимо площадки для танцев. Сетлин держал за руку глупо глядевшую девушку. Ее длинные волосы украшали гирлянды. Томные флейты и нежные струны подбадривали танцующих. Сетлин выступил вперед со своей партнершей и начал танец лабиринта, грациозный и одновременно зловещий. Барабаны били мягко и настойчиво, как маленькие сердца.
— Как все это закончится? — спросил Сейдрина Эштон.
— Девушка с гирляндами — она символизирует лето — будет заведена все глубже в лабиринт, пока не упадет от усталости.
— Она умрет?
— Еще не скоро, — сказал Сейдрин. — По крайней мере, я не допущу этого.
— Почему, — вмешался Старк, — вы так торопитесь получить мир Богини?
Сейдрин бросил на него откровенно презрительный взгляд.
