успевали за ним, однако Карл опять опередил врагов, стремительно нырнув под их поднимающиеся мечи, чтобы снова оказаться за их спинами, но уже с Убивцем в руке. Вырванный из тела колдуньи меч описал дугу вместе со стремительно разворачивающимся Карлом, и, хотя зажат был сейчас, как нож, обратным хватом, нанес рубящий удар под мышку одного из гвардейцев. Вообще-то Карл намеревался ударить в бок, над бедром, но его левая нога сломалась в колене, и, поворачиваясь, он начал заваливаться влево, непроизвольно вздернув правую руку вверх. Удар вышел даже более удачным, чем он предполагал, а падение уберегло его от метнувшегося к нему чужого меча. Но все это Карл осознал уже на земле, как и то, что второй гвардеец его не атаковал, потому что схватился с кем-то другим. Третий противник уже был убит, и сделал это Казимир, которого Карл наконец рассмотрел и узнал. Но на удивление по поводу так вовремя возникшего за спинами гвардейцев Казимира не было уже ни времени, ни сил. Левая часть тела отяжелела и была холодной, как зима. Ледяные пальцы сжимали и сердце Карла, как будто хотели его раздавить в своей мертвой хватке. Стучало в висках, а перед глазами встала туманная завеса, через которую он с трудом мог видеть, как рубится сейчас Казимир с последним оставшимся в живых врагом. Однако смотреть – это все, на что был способен Карл, бессильный помочь солдату Марка, не способный вмешаться и, кажется, уже не способный жить.
Бойцы были примерно равны по силам, и поединок их мог затянуться надолго, а исход его зависел от множества случайностей. Но случай сейчас, как кажется, маршировал в колонне Карла, потому что еще один человек, тот, который все это время оставался за его спиной, решил, по-видимому, что настало время вмешаться, и бросил на весы девы Удачи свою тяжелую, как гиря, руку. Стремительно и почти бесшумно, что было неожиданно, если иметь в виду такого крупного мужчину, Март приблизился сзади к гвардейцу Дома Филологов и уложил его на месте одним коротким – почти без замаха – ударом кулака. Боец рухнул как подкошенный, и наступила тишина, пришедшая на смену звону мечей и ожесточенным выкрикам дерущихся людей. Карл смотрел еще секунду на лежащие перед ним тела и на повернувшихся к нему спасителей, но сил удерживать голову вдруг не стало, и он бессильно опустился на холодные камни мостовой.
Было похоже, что Судьба изменила свои планы и решила остановить его на полпути. Но, может быть, это и была его судьба?
«Жаль, – устало подумал Карл. – Я почти успел».
– Вы кто? – подозрительно спросил над его головой тяжело дышавший Казимир.
– Я… – Март, по-видимому, не знал, что сказать. – Я… я друг господина Карла. А вы?
Хорошее время для знакомства. Сердце Карла дало сбой, ему все труднее было противостоять ледяной хватке магической отравы.
– Телохранитель, – мрачно ответил Казимир, опускаясь рядом с Карлом на колени и пробуя пальцами его пульс. – Да он совсем холодный!
– Что?! – Март мгновенно оказался рядом с Карлом и, перевернув его на спину, начал обшаривать в поисках раны. – О нет!
Руки Марта, несмотря на свои размеры, были удивительно легки и быстры. Сейчас они сошлись на чем-то, что Карл ощущал, как застрявший в плече гвоздь. Этим гвоздем стало, несомненно, одно из овеществившихся проклятий колдуньи.
– Карл! – позвал Март. – Вы можете говорить?
– Да. – Слово далось Карлу с трудом, говорить означало тяжело трудиться, а сил у него уже почти не оставалось.
– Слушайте, – заторопился Март, – у вас в плече дрот. Это… Это такое… Ну, неважно. Это потом. Сейчас его надо вытащить, иначе вы умрете. Но будет больно…
– Тя-ни. – Карл сомневался, что он смог выразиться достаточно ясно, но Март его, по-видимому, понял.
– Эй, вы! – крикнул Март. – Мне нужна перчатка или кусок кожи!
– Мои подойдут? – спросил Казимир.
– Давайте! – Март привстал и, видимо, взял у солдата перчатку. – Маловата… Ничего, если я ее порву?
– Да о чем вы, мастер?! – возмутился Казимир. – Рвите! Он же умирает!
Раздался треск лопающихся ниток, а затем рука Марта снова оказалась на плече Карла.
– Держитесь! – приказал Март, и у Карла перед глазами взорвалась шаровая молния.
Огонь этого взрыва был испепеляюще жесток, он выжигал мозг и заставлял кипеть кровь, а потом второй раз за этот день Карл увидел Великую Тьму. Впрочем, на этот раз «насладиться» смертью ему не позволили.
Карл пришел в себя от тряски. Он лежал на чьих-то плечах, как связанный баран, которого несут на стрижку. Впрочем, Карл связан не был, а человек, который его нес, не шел, а бежал.
– Где? – только и смог спросить Карл, голова которого моталась на бегу.
– Я несу… вас… к Медведю, – не останавливаясь, ответил Март.
Ответ аптекаря его почему-то успокоил, и Карл снова потерял сознание, но, по-видимому, ненадолго, потому что, когда он очнулся в следующий раз, они как раз входили в дом старика.
– Наверх, – распорядился Михайло Дов, и его племянник, перевалив Карла с плеч на руки, затопал по лестнице.
Ну и здоров же ты, парень! Как ни был Карл слаб, он не мог не почувствовать чего-то, похожего на удивленное восхищение, хотя и сам был отнюдь не мелким мужчиной.
В комнате наверху его раздели до пояса и уложили на лежанку.
– Чем это его так? – спросил старик аптекарь.
– Словом. – Март все-таки запыхался и говорил с трудом.
– Уже затягивается, – раздумчиво сказал Медведь.
– Я вытащил… дрот, – пояснил Март. – И влил в рану сок жемчужницы.
– Жемчужницы… – Старик не переспрашивал, он о чем-то думал. – Да, пожалуй. Как вы себя чувствуете, господин мой Карл?
– Чувствую, – ответил Карл, и это была истинная правда. Сейчас он уже снова чувствовал свое тело. Конечно, оно все еще оставалось холодным и как бы замерзшим, задеревеневшим, но все-таки он мог уже чуть-чуть шевелить левой рукой и сердце отпустило тоже.
– Ну что ж, – удовлетворенно сказал на это старик. – Это даже лучше, чем можно было ожидать. Сейчас я смешаю вам укрепляющий напиток, и вы, господин мой Карл, поспите немного. А утром пошлем за лекарем, и…
– Мне надо идти, – перебил старика Карл, которому, чтобы произнести эти три слова подряд, пришлось напрячь все свои силы. – Сейчас.
– Сейчас? – с ужасом переспросил Медведь. – Но сейчас вы не сможете идти.
– Должен! – сказал Карл, борясь с головокружением и тошнотой.
Он посмотрел на старика, надеясь, что его взгляд достаточно тверд. Он надеялся также, что у Медведя имеется в запасе какое-нибудь средство, способное поднять его на ноги хотя бы на время.
«До рассвета!» – сказал он себе или Судьбе. Карл должен был дожить до рассвета, чтобы сделать то, что он должен был сделать, и чтобы еще раз увидеть восход солнца. Он не хотел умирать при луне.
– Шурк? – растерянно сказал Медведь, поворачиваясь к Марту. – И золотой корень?
– Шурк? – переспросил Март. – Да что вы такое говорите, дядюшка?! У вас что, есть шурк?
– Есть, – кивнул старик. – У меня много чего есть.
– Но шурк его убьет! – возразил Март.
– Его вряд ли. – Старик бросил на Карла быстрый взгляд и снова посмотрел на племянника.
– Тогда о чем вы спрашиваете? – удивился Март. – Две части шурка, часть золотого корня, шесть капель цедровой кислоты и три части медвежьей крови…
По-видимому, он зачитывал наизусть какой-то рецепт.
– И жидкий огонь, смешанный с соком раты в равных долях, – закончил старик и повернулся к Карлу. – Не знаю, как это на вас подействует, господин мой Карл, но это единственное, что у меня для вас есть. Если вы не умрете сразу, а я надеюсь, что этого не произойдет, то вы продержитесь до утра.
Он помолчал, пожевал губами, видимо сомневаясь, следует ли говорить что-нибудь еще, но все-таки сказал:
– Не знаю, как вы будете себя чувствовать, господин мой Карл, этого мне знать не дано, но утром вам потребуются сиделки.
– Я понял. – Карл старался говорить твердо, но не знал точно, как звучит сейчас его голос, потому что в ушах звенело и громко стучала в висках кровь. – Сколько осталось до полуночи?
– Часа полтора, – пожал плечами старик и вдруг встрепенулся: – Боги! Сегодня же Серебряное Полнолуние!
Он замолчал, о чем-то напряженно думая или что-то вспоминая, и снова кивнул, отвечая своим мыслям.
– Да! – сказал он вслух. – Может получиться. Лежите, господин мой Карл, отдыхайте, через полчаса снадобье будет готово, и вы или сможете продолжить свой путь… или не сможете, но это уже решать не мне.
Его разбудил стук в дверь. Карл проснулся и прислушался. Он услышал тяжелые шаги Марта и его приглушенный бас, когда молодой аптекарь спрашивал, кого принесло к Медведю в столь поздний час.
Час был и в самом деле поздний. До полуночи вряд ли оставалось больше часа, комнату заливал яркий лунный свет, способный поспорить со светом нескольких горящих на столе свечей, а Карл, по-прежнему лежавший на постели старого Медведя, чувствовал себя так, как если бы намеревался испустить дух в ближайшие четверть часа. Несмотря на то что в печи горел огонь, его бил озноб. Не помогали и несколько одеял, которыми заботливо укрыли Карла. Зато эти одеяла мешали ему дышать. Он был так слаб, что легкие с трудом поднимали тяжесть грудных костей. Шумело в голове, и перед глазами стояла пелена, но при этом Карл проснулся в полном сознании, твердо зная, где он находится и почему.
Внизу звякнула откидываемая щеколда и скрипнула дверь. Кто-то пришел, и этот кто-то, судя по тихим шагам, заглушаемым тяжелой поступью Марта, направлялся наверх.
– Почему ты пошел за мной? – спросил Карл Казимира, беззвучно сидевшего рядом со столом. Вместо своего голоса Карл услышал хриплый шелест. Это было все, на что он был теперь способен, но, как выяснилось, Казимир его все-таки услышал и понял.
– Вы не очень уверенно стояли на ногах, мой лорд, – сказал он. – И выглядели не слишком здоровым… А лейтенант приказал мне вас беречь, вот я и пошел.
Между тем шаги приблизились, и еще через секунду Карл увидел перед собой совершенно неожиданную гостью. Сопровождаемая Медведем и Мартом к изголовью его кровати – или правильнее сказать, одра? – подошла дама, Виктория Садовница. По случаю карнавала она была одета еще более роскошно, чем
