– О чем ты болтаешь?
– Я делаю работу за эту задницу, Огастина. Значит, ему не за что платить. Четырнадцать миллионов баксов останутся в копилке.
– Эй, Джордано, ты там в порядке? – Это был Тоцци.
Черт подери!
Джордано подлетел к унитазу и спустил воду.
– Да, сейчас выхожу.
– Эй, Вин, что у тебя происходит? – произнес Немо.
– Я должен идти, – прошептал Джордано в трубку. – Скажи, ты сделаешь это или нет?
– А ты будешь держать язык за зубами? Насчет меня?
– Не беспокойся.
В трубке послышался облегченный вздох.
– Ну, если это поможет снять всех с крючка да еще сохранит четырнадцать миллионов... Хорошо. Идет. Завтра утром Чипс на грузовике привезет все.
– Прекрасно. Чем раньше, тем лучше. Я буду поддерживать связь.
– Хорошо, не...
Джордано положил трубку, сунул телефон под книгу и закопал все в ванне. Бачок унитаза все еще наполнялся водой.
Его сердце продолжало бешено колотиться, пока он укладывал поверх этой кучи сломанные абажуры. Затем он вымыл руки, плеснул немного холодной воды в лицо и утерся драным полотенцем, висевшим на крючке. Надо, чтобы ничто не вызывало подозрений. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза. Сердце немного успокоилось. Он сделал еще вдох и открыл дверь.
Тоцци стоял, прислонившись к платяному шкафу, скрестив руки на груди.
– С тобой все в порядке? А то уж я решил, что ты умер.
– Нет, я в порядке. – Он выдавил улыбку. – Теперь мне значительно лучше. Правда.
Глава 6
Джордано стоял на верхней площадке, свесившись вниз через перила и пытаясь увидеть, кто пришел. Сантьяго, агент-пуэрториканец, снова крикнул ему, чтобы он не высовывался, пока они не проверят – на всякий случай, – кто там за дверью. Но Джордано был как на иголках. Он волновался из-за ковра с наркотиками. Немо обещал доставить его сюда, и Джордано все утро прождал, когда же наконец появится этот чокнутый Чипс на своем фургоне, развозящем рождественские заказы. Куда же он, к черту, провалился? При каждом удобном случае Джордано выглядывал в окно, надеясь увидеть этот проклятый фургон, такие грузовички сновали по всей улице, но все мимо. Сегодня уже сочельник, а Чипс как сгинул. Не собирается же он заявиться в Рождество? Эти парни ничего не соображают.
Куни, напарник пуэрториканца, стоял внизу у входной двери, проверяя, кто звонит. Джордано услышал стук двери, но ничего, кроме спины Куни, не увидел. Он наклонился еще ниже – безрезультатно. Не мог же Немо изменить свое решение? Этот треклятый ковер ему просто необходим. Тогда он сможет поторговаться. Героин, упакованный в небольшие пакетики, спрятанные внутри ковра, стоит восемьдесят миллионов. Вот он и потолкует с Саламандрой: его жизнь – за ковер. Все очень просто. Целая куча денег. Саламандра должен согласиться.
Глядя на темный пиджак Куни, Джордано неожиданно вспомнил того человека с мешком на голове, которого они с Огастином должны были удавить. Итальянский трюк с веревкой. Он вспомнил, каким дьявольски жестоким оказался Огастин, будто всю свою жизнь только и убивал людей. Он вспомнил также, как Зучетти поинтересовался, не было ли у того парня жены и детей, прежде чем его прикончить. У того не было семьи. У Джордано пересохло в горле. У него тоже нет семьи.
Опять начались спазмы желудка, и Джордано задержал дыхание. Даже если Саламандра и получит свой ковер, скорее всего Зучетти все равно с ним расправится – ему не понять, что произошло, он решит, что Джордано доносчик. Но если, придержав здесь этот ковер, ему удастся выиграть хоть немного времени и все обдумать, при первой же возможности он исчезнет. И они никогда не найдут его. Ни Саламандра, ни Зучетти, ни ФБР – никто.
Адвокат Джордано Марти Блюм вошел в прихожую и поднял руки над головой. Сантьяго водил по нему специальным детектором, проверяя наличие металла, а Куни осматривал содержимое кейса.
– Надеюсь, вы проделаете эту процедуру и с Томом Огастином, когда он сюда придет.
– А что? Вы находите, что это нарушение ваших гражданских прав, мистер Блюм? – спросил Куни.
– Вовсе нет. Просто не хочу, чтобы он пропустил дармовое удовольствие.
Оба агента засмеялись, чтобы не показаться невежливыми. Шутки Блюма тонкими не назовешь.
Стаскивая шляпу и кашне, Блюм посмотрел наверх.
– С добрым утром, Винсент. Как ты сегодня?
Я все еще жив. Пока.
– О'кей, Марти. А ты?
Джордано спустился по лестнице и за руку поздоровался с адвокатом.
– У меня все в порядке, Винсент. Не могу пожаловаться.
– Не думал, что мы сегодня увидимся. Сочельник и все такое.
– Как ты думаешь, Винсент, почему все советуют нанимать адвокатом еврея? Не только потому, что мы такие ловкие, но и потому, что мы работаем и в Рождество, и в Пасху.
Блюм рассмеялся своей шутке, но никто его примеру не последовал.
– А что насчет Тома Огастина? Тоже собирается прийти? – поинтересовался Сантьяго.
Блюм пожал плечами.
– Сказал, что зайдет.
– У него не рождественские каникулы?
– У прокурора-то? Да у него одна религия – вынесение приговоров. – Блюм поверх очков посмотрел на Сантьяго. – Ты же не проболтаешься Тому о том, что я сказал?
Сантьяго покачал головой.
– Не беспокойтесь.
– А я беспокоюсь. Государственные служащие – все заодно.
Блюм посмотрел на своего клиента и сморщил лоб.
Куни вернул Блюму его кейс.
– Все чисто, бомбы нет.
– Разумеется, нет. Все свои бомбы я отправил в Израиль. – Куни вытаращил глаза. – Вам обоим надо завести детей, вы это знаете? Дети – благословение Божье. Будь у вас дети, вы бы здесь не торчали:
Сантьяго широко улыбнулся.
– Теперь уже скоро. Моя жена должна в марте родить.
– Прими поздравления, Сантьяго.
– Спасибо.
Боль в желудке ворочалась как огромный удав. Провалился бы он к черту, этот Блюм, с его болтовней. И что ему не сидится дома? А еще этот гребаный Огастин... Ну кому он здесь сегодня нужен? Делал бы свою дерьмовую работу как надо, ничего бы этого не случилось. Чертовы законники.
В дверь позвонили. Куни и Сантьяго подскочили, как испуганные крысы. Сантьяго схватился за кобуру.
Блюм показал на дверь.
– Смею предположить, там доктор Огастин.
Куни кивнул в сторону столовой.
– Все туда, – приказал Сантьяго, заталкивая их в столовую, где они кое-как примостились среди
