Глава 7
Гиббонс с облегчением опустился на зачехленный диван, тогда как Тоцци прошел в спальню. Гиббонсу пришло в голову, что Тоцци, вернувшись, может с порога выстрелить в него, но он подавил в себе желание достать оружие. На Тоцци это было не похоже. Гиббонс чувствовал, что, хотя его былой напарник стал преступником, в каком-то смысле на него по-прежнему можно положиться.
Через минуту Тоцци вышел из спальни; лицо у него было на редкость злое. Он принес большой конверт, набитый какими-то бумагами, и швырнул его на кофейный столик прямо под нос Гиббонсу.
– Глянь-ка сюда.
Гиббонс открыл конверт и обнаружил там пухлую пачку черно-белых фотографий восемь на десять дюймов. Выглядели, они как снимки, сделанные в ходе скрытого наблюдения. Он быстро просмотрел фотографии: мужчины на автостоянках, на улице, сидящие в машинах, выходящие из машин. Затем начал просматривать медленнее, потому что ему стали попадаться знакомые лица. Все это были агенты ФБР из манхэттенского отделения.
– Это ты снимал? – спросил он у Тоцци.
Тоцци забрал у него снимки и быстро пробежался по ним взглядом. Достал один и протянул его Гиббонсу. На фотографии они сидели вдвоем в какой-то закусочной.
– Откуда ты это взял?
Тоцци подсел к Гиббонсу.
– Помнишь толкача Винни Клементи?
– Ну и что?
– Я нашел это у него на квартире, после того как убрал его. Здесь двадцать шесть фотографий, и на них в общей сложности тридцать восемь агентов. – Тоцци часто дышал. – И вот еще что: он знал мое имя.
– Кто знал твое имя?
– Клементи. Подонок стоял прямо передо мной, скулил, чтобы я его пощадил, и называл меня при этом по имени. Называл Майком.
Гиббонс в замешательстве уставился на разложенные по поверхности кофейного столика фотографии. Некоторых из этих людей он знал свыше двадцати лет.
– Клементи знал, что твое имя Майкл, – пробормотал он, с отсутствующим видом уставившись на фотографии.
Он всмотрелся в свое лицо на снимке. Оно было усталым и помятым; лицо старика.
– Кто-то выслеживает агентов, – грустно произнес он.
– В точности так. И это означает, что кто-то продает их. Кто-то, кто всех нас знает. Кто-то из Бюро.
Гиббонс почувствовал острую резь в животе. И пришел в ярость.
– Какого черта, Тоцци? Ты начинаешь операцию по внедрению, дезертируешь из рядов, а потом пытаешься убедить меня в том, что охотишься на предателя в ФБР? Кому ты голову морочишь?
Тоцци посмотрел ему прямо в глаза, затем отвернулся.
– Я ведь не нарочно нашел эти снимки.
– Объясни для начала, почему ты проник к нему в квартиру. И перевернул там все вверх дном. Парень, которого послали с обыском, доложил, что там явно что-то искали. Что-то очень важное.
– А кто делал обыск?
– Для чего тебе это знать?
– Кто-нибудь, кого я знаю.
– Какой-то новенький, я даже не знаю его имени, он только что переведен из конторы в Филадельфии. Так что же ты все-таки искал у Клементи?
– Записные книжки, корреспонденцию – все, что может вывести на его связи. На его босса.
– Чтобы ты смог разделаться и с ним?
– С каких это пор, Гиб, ты начал заступаться за торговцев наркотиками?
– С тех пор, когда один засранец решил взять дело правосудия в свои руки.
– Пошел ты на фиг, Гиббонс. И тебе и мне известно, что до этих молодчиков можно добраться только одним способом. А то они слишком важные, слишком умные, у них слишком хорошие адвокаты. Я все продумал. Это единственный способ вывести этих парней из игры.
Гиббонс не собирался продолжать пререкания на эту тему. Он тяжело вздохнул, но недавний гнев уже улетучился.
– Ты сказал, что натолкнулся на что-то крупное. Отдай это дело мне. Бюро разберется в этом, не вынося сора из избы.
– Черта с два. Вспомни, кто заведует избой. Уверен, что они ничего не сделают.
– Ну так изложи хотя бы, что тебе известно.
У Тоцци наверняка имелась какая-нибудь высосанная из пальца теория. Все годы, что они проработали на пару, Тоцци строил из себя Шерлока Холмса.
– Ну что ж, позволь показать тебе кое-что.
Гиббонс следил за тем, как Тоцци перебирает фотографии. Он извлек два снимка и положил их рядом с тем, на котором они были изображены в закусочной. Гиббонс следил за тем, как Тоцци орудует руками – то быстро, то медленно; это были руки профессионального картежника, точь-в-точь как ему помнилось. Хотя до сих пор ему не доводилось видеть на лбу у Тоцци такой испарины.
– Вот.
Тоцци указал на снимок агента в тяжелом пальто, выбирающегося из машины на оживленной Мэйн-стрит. Заснято было даже облако пара у него изо рта.
– Дэйв Симмонс, узнаешь? А теперь посмотри, что там на заднем плане. – Тоцци указал на расплывчатую витрину кинотеатра в глубине снимка. – Видишь, что там идет? «Язык любви». Картина вышла на экран осенью восемьдесят третьего, я проверил. Была гвоздем сезона, шла всю зиму. Это означает, что за нами следят – сколько? – уже почти три года.
Гиббонс отметил, что Тоцци говорит о сотрудниках ФБР на фотографиях «мы». Он сам за все годы службы в Бюро не задумывался над тем, что входит в некое братство.
– А теперь посмотри сюда. – Тоцци подсунул их фотографию Гиббонсу. – Посмотри на стойку, рядом с моим кофе.
Прямо перед Тоцци на снимке стояла бутылочка, рядом валялась скомканная салфетка.
– Флакон с пилюлями от простуды. Помнишь, три года назад меня всю зиму преследовала какая-то идиотская простуда и я все время принимал эти-пилюли. Они ни черта не помогали, и из носу у меня вечно текло. Теперь относительно места. По-моему, нас сфотографировали где-то на Стэйтен-Айленде. Мы тогда проверяли строительную компанию. Припоминаешь?
Гиббонс кивнул.
– Припоминаю. Февраль-март восемьдесят четвертого.
Тоцци оставил в покое два снимка и потянулся за третьим. Здесь была изображена толпа мужчин, большинство курили, часть оглядывалась по сторонам, некоторые изучали вывешенные результаты скачек. На заднем плане рядком шли кассы тотализатора. Люди на снимке толпились вокруг двоих стоящих в центре мужчин, обоим на вид лет по тридцать пять. На одном из них была кожаная куртка поверх свитера с высоким воротом, а на другом – светлый пиджак и сорочка без галстука.
– Козловский и Дрисколл. И снято наверняка у Акведука.
Тоцци побарабанил пальцем по фотографии.
– Они оба были тогда на нелегальном положении, держали склад где-то на Лонг-Айленде. Их легендой была мелкая спекуляция и поиски настоящего дела. Я смутно припоминаю это, потому что Козловский явился ко мне продемонстрировать эту дурацкую бородку, которую нарочно отпустил. Хотел узнать, сильно ли он теперь смахивает на итальянца.
– И что ты ему сказал?
– Я сказал, что выглядит он нормально, но изо рта у него несет так, что все сразу догадываются, что
