– У нас действительно нет другого выхода, – сказала она.
– Ты совершенно права. Я обо всем позабочусь.
– Да уж понятно. И пожалуйста, не забывай об Атлантик-Сити. Эта операция нам скоро понадобится.
– Ясное дело. Я владею ситуацией. Не беспокойся.
– Просто проследи за тем, чтобы повода к беспокойству не возникло.
Вешая трубку, Кинни с шумом выпустил изо рта воздух.
– Сука, какая сука, – прошептал он.
Прежде чем вернуться к столу, он отдышался и сумел выдавить из себя отеческую улыбку.
– Ну, что означает весь этот шум? – спросил он, входя в столовую.
– Мальчики дразнят Крисси, – сказала жена.
– А как дразнят?
Мрачная девица внезапно жалобно забубнила:
– Они самые настоящие убийцы, а им все сходит с рук!
– Собственно говоря, что ты имеешь в виду, Крисси?
Миссис Кинни ответила вместо дочери:
– Она хочет, чтобы мы ее отпускали до полуночи. Говорит, что всех ее подруг уже отпускают.
В ее голосе слышалось явное неодобрение.
Двое старших мальчиков, сложив губки, принялись издавать чмокающие звуки, намекая на поцелуи. Крисси вскочила со своего места и застыла у стола со сжатыми кулачками.
– Теперь понятно, что я имею в виду? Самые настоящие убийцы, а им все сходит с рук!
Она выбежала из комнаты и, обливаясь слезами, помчалась вверх по лестнице.
Кинни мрачно посмотрел на сыновей.
– После обеда я к вам зайду. Серьезно потолкуем.
– Выходит, мы останемся без телевизора?
Младший из парочки уже и сам был готов расплакаться.
– А это обсудим позже.
Со второго этажа послышался грохот захлопнувшейся двери. Весь дом затрясся. После чего в столовой вдруг стало тихо.
– Доедайте, – сказал Кинни.
Было так непривычно тихо, что, разрезая ростбиф, он слышал, как скребет по фарфоровой тарелке нож.
Глава 27
Над Фолей-сквер висел серебристо-голубой смог выхлопных газов в часы пик, которые в этой безжалостной духоте скапливались у самой поверхности земли. Гиббонс, выйдя из гаража, хмуро огляделся по сторонам. Сегодня утром в машине он слышал по радио метеосводку: даже ночью температура не опускалась ниже двадцати семи градусов, а в половине восьмого утра было уже за тридцать. Свернув на Бродвей, он бросил взгляд на бегущую строку – время/температура – в витрине Чейз Манхэттен-банка. Двадцать минут десятого, тридцать три градуса.
А сейчас, пересекая Сентр-стрит, он буквально губами чувствовал влажную жару.
Он был в паршивом настроении. Уже два дня его преследовала непрерывная головная боль. Началась она на обратном пути из Пенсильвании, после того как они с Тоцци проведали дублера Варги. Всю дорогу Тоцци, хотя Гиббонс и просил его помолчать, твердил о Варге, Ландо, Блэни и Новике, о том, чем им предстоит заняться теперь и как именно выйти на Варгу, используя Кинни в качестве наживки, о том, что он, Тоцци, должен поймать Кинни и Варгу, о том, что он, Тоцци, должен отомстить за Ландо. Гиббонс вернулся домой в четыре утра, и, хотя ему удалось немного поспать, это напоминало не сон, а беспамятство. А когда на следующее утро он пришел в контору, Кинни был уже там, но подступиться к нему было, разумеется, нельзя. А от вида образцово-показательного Кинни голова у Гиббонса разболелась еще сильнее.
Ему казалось, будто он бился лбом о каменную стену: у него не было ни одной зацепки на будущее. Если бы он обратился к Иверсу со всем, что сейчас ему было известно, это выдало бы его связь с Тоцци. Он подумал о том, чтобы поговорить с Кинни во внерабочее время, но тут же забраковал эту мысль. Взяться следить за ним? Тоже не годится. Опытный агент мгновенно обнаружит, что за ним хвост. Конечно, можно было вступить в открытый конфликт с Кинни прямо здесь, но это казалось ему чересчур рискованным. У них не было весомых доказательств того, что Кинни выполняет для Варги роль палача, поэтому тот просто сможет все отрицать, и, кроме того, в ходе неизбежной при таком повороте событий беседы с Иверсом начальник наверняка задаст кучу вопросов, отвечать на которые Гиббонсу не хотелось. С другой стороны, неопровержимые данные о Варге и Кинни не давали ему успокоиться. Словно он сидел за партией в покер с парой тузов на руках, но не понимал, что с ними делать дальше. Большую часть ночи он провел без сна, надеясь выработать хоть какое-нибудь решение:
И как раз сейчас ему позарез нужна была чашка кофе. Он зашел в кофейню, в которой часто завтракал, и проскользнул вдоль очередей, выстроившихся к раздаче. Все вокруг жаловались на духоту. Кондиционер в кофейне работал еле-еле, но после уличной жары даже это приносило хоть какое-то облегчение. Клерки из соседних учреждений сидели у стойки и неторопливо потягивали кофе, стремясь хоть на пару минут оттянуть возвращение на улицу. Гиббонс огляделся по сторонам в поисках свободного места и вдруг заметил в одном из зеркал, что кто-то машет ему рукой. Это был Кинни, и как раз рядом с ним оказался незанятый стул. Какое совпадение!
– Доброе утро, Берт, – широко улыбнулся Кинни навстречу подходящему к нему Гиббонсу.
– Доброе утро.
Сев на место, Гиббонс увидел, что Кинни ест этакий суперсандвич: ломоть ветчины, яичница, и кусок сыра на тосте. Гиббонс подумал о том, знает ли Кинни, что ему все известно.
– Вкусно? – кивнул он в сторону сандвича Кинни.
– Нормально.
Подошла официантка, уже держа наготове блокнотик и карандаш. Ей было лет восемьдесят, и лицо у нее было как у старой ведьмы, но держалась она молодцом, быстро и бесшумно передвигаясь на все еще крепких ногах. Гиббонс обращал на нее внимание каждое утро: она сновала по помещению, пока молодые официантки выполняли заказ со скоростью сонной мухи.
– Что вам угодно? – спросила она.
В ее голосе слышался легкий славянский акцент.
Гиббонс еще раз полюбовался сандвичем Кинни.
– Кофе и сладкую плюшку.
– Плюшку подать горячей?
– Нет, спасибо.
Она извлекла из-под стойки сладкую плюшку в вощеной бумаге и подала ее Гиббонсу. Поставила на стол перед ним чашку и сразу же наполнила ее кофе. Быстро и аккуратно. Другие официантки вечно ухитрялись хоть немного да разбрызгать, а иногда и порядочно заливали стол. Но старая официантка неизменно была аккуратна.
После того как она отошла от столика, Кинни сказал:
– Ну... одним словом, я слышал, что вы побывали в Пенсильвании.
Гиббонс, потупившись, размешивал сахар в кофе деревянной палочкой. Кинни избрал агрессивную манеру игры. Гиббонс решил пока прикинуться глухонемым, но у Кинни не было времени на такие тонкости.
– Наш друг мистер Дэвис из Ист-Страудсбурга, – сказал он. – Мне известно о вашем визите к нему во всех деталях.
Гиббонс извлек плюшку из упаковки.
