Туманы Авалона

лишь крепче обнял ее, уткнулся лицом к ней в грудь и принялся осыпать ее поцелуями. Девушка тихо заплакала. – Нет, нет, я боюсь, боюсь…

Лишь после этого Кевин отпустил ее, отвернулся и застыл в оцепенении. Дыхание его сделалось хриплым и учащенным. Он посидел несколько мгновений, зажмурившись и уронив руки, потом пробормотал:

– Возлюбленная моя, моя бесценная птичка, радость сердца моего… прости… прости меня.

Нимуэ поняла, что даже ее собственный, подлинный страх можно обернуть на пользу делу.

– А я тебе доверяла, – прошептала она. – Я тебе доверяла…

– А зря, – хрипло отозвался Мерлин. – Я – всего лишь мужчина, не более того – но и не менее… – В голосе его зазвучала такая горечь, что Нимуэ съежилась. – Я – мужчина, я создан из плоти и крови, и я люблю тебя, Нимуэ, – а ты играешь со мной, словно с комнатной собачонкой, и ждешь, что я буду послушным, словно выхолощенный пони… Неужто ты думаешь, что я, сделавшись калекой, перестал быть мужчиной?

Нимуэ прочла в его сознании воспоминания – отчетливые, словно отражение в зеркале, – о том моменте, когда он сказал почти те же самые слова первой в его жизни женщине, что пришла к нему; она увидела Моргейну его глазами – не ту Моргейну, которую знала сама Нимуэ, а пленительную темноволосую женщину, прекрасную и пугающую. Кевин боготворил ее – и боялся, ибо даже в угаре страсти помнил, сколь внезапным бывает удар молнии…

Нимуэ протянула руки к Кевину и заметила, что они дрожат, и поняла: нельзя допустить, чтоб он понял, почему она дрожит. Тщательно оградив свои мысли, девушка произнесла:

– Я… я не подумала об этом… Прости меня, Кевин. Я… я ничего не могу с собой поделать…

«И это – правда. О, Богиня – чистейшая правда! Хоть и не та, в которую он верит. Я говорю одно, а он слышит совсем другое».

И все же, несмотря на всю силу сочувствия и вожделения, владевших ею, к чувствам Нимуэ примешался оттенок презрения. «А иначе я могла бы и не выдержать, не справиться со своим делом… Но человек, позволяющий своему вожделению так безраздельно властвовать над ним, – ничтожество… Я тоже дрожу, я истерзана… но я не позволю, чтоб желания тела повелевали мною…»

Вот зачем Моргейна вручила ей ключ к душе этого человека, отдавая его на милость Нимуэ! Настал час произнести слова, что закрепят заклинание, – и Кевин окажется в полной ее власти; тогда Нимуэ сможет отвезти его на Авалон, и рок свершится.

«Притворись! Прикинься такой же бестолковой, как все эти девицы из свиты Гвенвифар, у которых только и ума, что между ног!»

– Я… прости меня, – запинаясь, произнесла Нимуэ. – Я понимаю, что ты – мужчина… прости, что я испугалась… – Девушка подняла голову и искоса посмотрела на Кевина через завесу волос. Она не смела взглянуть прямо в глаза Мерлину – боялась, что тогда она не выдержит и сознается в своей двуличности и выложит всю правду. – Я… я… правда, я хотела, чтоб ты поцеловал меня, но потом ты сделался таким неистовым, и я испугалась. Ведь мы сидим в таком месте – нас в любой момент может кто-нибудь увидеть, и королева рассердится на меня – я ведь принадлежу к ее свите, а она запрещала нам заигрывать с мужчинами…

«Неужто у него достанет глупости поверить такой чуши?»

– Бедная моя! – сокрушенно воскликнул Кевин, целуя руки, Нимуэ. – Я напугал тебя, я повел себя, как животное… Но я так тебя люблю… Я так люблю тебя, что не могу этого вынести! Нимуэ, неужто ты так сильно боишься гнева королевы? Я не могу… – Он умолк на миг, чтоб перевести дыхание, и повторил уже более твердо: – Я не могу так жить… Неужто ты хочешь, чтоб мне пришлось покинуть двор? Никогда, никогда я… – Он снова умолк и крепко сжал руки девушки. – Я не могу жить без тебя. Я добьюсь тебя или умру. Неужто тебе ни капли меня не жаль, возлюбленная моя?

Нимуэ опустила глаза и глубоко вздохнула, следя исподтишка за искаженным лицом Мерлина и его учащенным дыханием. В конце концов она прошептала:

– Что я могу тебе сказать?

– Скажи, что любишь меня!

– Я люблю тебя. – Нимуэ знала, что голос ее звучит, как голос человека, находящегося под воздействием заклятия. – Ты же знаешь, что люблю.

– Скажи, что отдашь мне всю свою любовь, скажи, что… ах, Нимуэ, Нимуэ, ты так молода и прекрасна, а я так уродлив и искалечен! Я не могу поверить, что я хоть что-то значу для тебя. Даже сейчас мне кажется, что я сплю – или что ты решила завлечь меня просто ради забавы, чтоб посмотреть на чудище, что будет пресмыкаться у твоих ног.

– Нет! – воскликнула Нимуэ и тут же, словно испугавшись собственной смелости, быстро коснулась губами глаз Мерлина – точно две ласточки присели и тут же вспорхнули.

– Нимуэ, ты разделишь со мною ложе?

– Я боюсь… – прошептала Нимуэ. – Нас могут увидеть, и я не смею вести себя так свободно. – Она изобразила детскую капризную гримаску. – Если нас застанут, все только лишний раз уверятся, что ты – настоящий мужчина, и никому и в голову не придет бранить или стыдить тебя. Но я – я девушка, и меня станут обзывать распутницей и показывать на меня пальцами…

По щекам Нимуэ потекли слезы, но в душе она ликовала. «Теперь он уже не вырвется из моих сетей!»

– Я сделаю все, что угодно, лишь бы только утешить и защитить тебя! – воскликнул Кевин, и голос его был полон искренности.

– Я знаю, мужчины любят похваляться своими победами над девушками, – сказала Нимуэ. – Вдруг ты примешься хвастать, что добился благосклонности родственницы самой королевы и похитил ее девственность?

– Поверь мне, молю, поверь… Что мне сделать? Как доказать, что я говорю правду? Ты же знаешь, что я принадлежу тебе – всем сердцем, телом и душою…

На миг Нимуэ охватил гнев. 'Не нужна мне твоя проклятая душа!' – подумала она, чувствуя, что вот-вот расплачется от напряжения и страха. Кевин обнял ее и прошептал:

– Когда? Когда ты будешь моею? Что я должен сделать, чтоб ты поверила в мою любовь?

Поколебавшись, Нимуэ произнесла:

– Я не могу позвать тебя к себе. Я сплю в одной комнате с четырьмя другими дамами из свиты королевы, и стражники заметят всякого, кто попытается пройти туда…

Кевин снова принялся покрывать ее руки поцелуями.

– Бедная моя малышка, я никогда не стану навлекать на тебя позор. У меня есть своя комната – маленькая, словно конура, да и то ее отдали мне в основном потому, что никто из придворных не пожелал поселиться вместе со мной. Не знаю, посмеешь ли ты прийти туда…

– Наверняка можно придумать что-нибудь еще… – прошептала Нимуэ, стараясь, чтоб голос ее был тих и нежен. «Проклятие! Не могу же я предложить это прямо – мне ведь необходимо притворяться невинной дурочкой!» – Мне кажется, во всем замке нет такого места, где мы были бы в безопасности, но все же…

Поднявшись, Нимуэ прижалась к сидящему Мерлину, легонько толкнувшись грудью.

Кевин стремительно обнял девушку, зарывшись лицом ей в грудь. Плечи его задрожали. Потом он