своих обычных посетителей, которые молчаливо и глубокомысленно пощелкивают бильярдными шарами или костями, покуривая свои сигары и попивая свое пиво…» Заведение Гейде существовало здесь долго. В «Путеводителе по С.-Петербургу» А.П. Червякова, изданном в 1865 году, говорится, что гостиница славится чистотой комнат, опрятностью прислуги и столом в немецком духе.
Но прервем нашу прогулку с тем, чтобы продолжить ее уже в следующей главе.
По Кадетской и Первой линиям
Прогулка вторая
(продолжение)
из которой читатель сможет узнать, как была открыта загадка местонахождения лаборатории, в которой Ломоносов бился над тайнами фарфора и варил красочные смальты; вникнуть в трагедию церкви Святой мученицы Екатерины, а также разобраться, почему дом № 12 по Первой линии, принадлежавший знаменитому картографу Федору Шуберту, так походит на дом знаменитого архитектора Александра Брюллова по Кадетской линии, 21.
Первым владельцем участка, на котором стоит дом №21, был дворянин Семен Челищев. В начале 1730-х годов он заложил здесь фундамент дома. Но когда и кем дом этот был построен – доподлинно не известно.
Впервые он значится на плане 1785 года, и, как предполагают, сохранился без существенных изменений по сию пору.
У него было поочередно несколько хозяев. Один из них – купец Иван Билибин – владел им в начале XIX века и передал дом в наследство своему сыну Якову. Живший по соседству в доме № 23 знаменитый художник Дмитрий Левицкий писал на заказ портреты членов семьи Билибиных, и портреты эти сохранились до наших дней.
В 1836 году дом принадлежал уже коллежскому советнику Попову, и вот у его вдовы, Анны Вильгельмовны, дом в 1845 году купил замечательный русский архитектор Александр Павлович Брюллов. О том, что он владел им долгие годы, напоминает мраморная доска на фасаде. Брюллов реконструировал его внутренние помещения, построил во дворе новые флигели, один из которых, выходящий на бывший Загибенин переулок, сдавал внаем.
Дом легок и удивительно соразмерен. Его фасад украшен двумя скульптурными фризами с фигурками веселящихся детей.
Вообще-то, дому архитектора Брюллова посвящена книга Т. Пашковой и А. Блинова. Но на свидания с ним я приходил с правнучкой архитектора – Тамарой Петровной Шаскольской и председателем историко- краеведческого клуба «Васильевский остров» Мариной Георгиевной Козыревой. Они рассказывали мне о трагедии, которая нависла над этим домом. Внешне еще привлекательный с фасада, он имел следы тяжелых болезней, подтачивающих его изнутри.
Вот данные на лето 2002 года. Обветшали стены, протекает кровля. Поэтому юношеская библиотека, которая обитала здесь, год назад покинула здание. В замечательном, сработанном по проекту Брюллова Помпейском зале грозил рухнуть потолок. Печалью запустения наполнены спроектированные некогда Александром Павловичем внутренние дворики. В одном из них, ближнем к Кадетской, с пронизанной трещинами стены рухнула статуя покровителя муз Аполлона Мусабета. Когда это произошло, трудно сказать: от Аполлона остались лишь ступни ног, а я еще помню, как ходил любоваться на него в 60-е…
До юбилея города оставалось совсем мало времени, но ремонтники по-прежнему не спешили придти сюда. Они придут лишь в 2004-м году…
А ведь этот дом был когда-то одним из оазисов петербургской культуры. И при жизни А. П. Брюллова, и уже после того, как дом перешел во владение замечательного архитектора, автора проектов множества жилых и общественных петербургских зданий Павла Юльевича Сюзора. Он был женат на одной из дочерей Александра Павловича – Софье, и после смерти Брюллова поселился здесь, на Кадетской.
Сюзор был основателем и многие годы неизменным председателем созданного в 1903 году общества архитекторов-художников. В доме этом бывали многие известные петербургские зодчие, графики и живописцы того времени.
При обществе была создана «особая комиссия с целью выявления, изучения и защиты памятников старого Петербурга», так сказать, предтеча известного всем нам сегодня ГИОПа. И вот по инициативе этой комиссии осенью 1907 года был основан Музей Старого Петербурга. Мало кто знает, но был такой музей в нашем городе. И располагался он в доме №21 по Кадетской линии.
Первоначально музей занимал один из кабинетов Академии Художеств, но площади для экспозиции там явно не хватало и руководители музея обратились к Павлу Юльевичу с просьбой временно разместить музей у себя. «Временная прописка» превратилась в постоянную на долгие десять лет. Музей размещался в самом прекрасном помещении дома – Помпейском зале – и нескольких соседних с ним комнатах.
Он насчитывал около трех тысяч единиц хранения, среди которых были картины и фотографии по истории города, архитектурные макеты, лепные и металлические детали украшения фасадов; а главное – уникальные подлинники чертежей Растрелли, Кваренги, Камерона, Воронихина, авторские рисунки, наброски, акварели других замечательных архитекторов.
Музей открывался для посетителей два раза в неделю и просуществовал здесь до лета 1917 года, когда его экспонаты стали перевозить в более удобные помещения в Зимнем дворце. В дальнейшем Музей Старого Петербурга многократно менял адреса; его экспонаты положили начало музею Истории Санкт- Петербурга.
А вот с колыбелью «Старого Петербурга», домом №21 по Кадетской, еще в 1919 году произошла печальная история. Он был реквизирован и передан новой властью под коммунальные квартиры. Тогда же, потрясенный всем случившимся, умер и Павел Юльевич Сюзор.
Авторы книги «Дом архитектора Брюллова» в поисках сходных с ним по архитектуре домов обращаются к зданию, находящемуся в самом конце Первой линии у Тучкова моста – больнице Святой Марии Магдалины. Это монументальное строение конца XVIII века, действительно, имеет портик из шести пилястр и венчающий его треугольный фронтон. Но еще большим сходством с домом Брюллова обладает старинный дом №12 по Первой линии, принадлежавший знаменитому картографу Петербурга Федору Шуберту. В отличие от больницы Святой Марии Магдалины он соразмерен дому Брюллова – имеет также семь окон по фасаду, треугольный фронтон и единственный на фасаде балкон, правда, на уровне третьего этажа, а не второго, как у Брюллова. Портика он не имеет, но зато украшен, как и дом на Кадетской, скульптурными фризами.
М.Г. Козырева, например, считает, что эти дома вообще родственны между собой, как были родственниками и их владельцы. Действительно, и об этом Козырева пишет в своем очерке «История дома Шуберта» (журнал «Петербургская недвижимость», № 41), Федор Шуберт и Александр Брюллов были женаты на родных сестрах – дочерях придворного банкира Александра фон Раля. При этом – я цитирую Козыреву – «Брюллова с Шубертом связывали не только родственные отношения. Шуберт был одним из пяти учредителей „Общества поощрения художеств“ и его секретарем почетным членом Академии
