побежали прочь.
– Стой! – раскатился по туннелю крик. – Стой, стрелять буду!
Ирка теперь бежала, светя вперед фонариком. Было трудно бежать по шпалам – если не видишь, сломаешь ногу. Мой длинный меч порой путался в ногах, норовя повалить меня. Сзади слышался шум погони: голоса, какие-то металлические удары, постукивания.
– Плохо, – сказала Ирка, остановившись перевести дух. – Они дрезину заводят – в две минуты догонят! А наших все нет!
Мы побежали по шпалам. Туннель бесконечно уходил вперед. Дыхание у меня срывалось. Сзади слышался мерный шум работающего станка.
В стене туннеля Ирка углядела нишу.
– Сюда! – приказала она.
Ниша была неглубокой, около метра, к ней вели ступеньки, внутри была запертая дверь.
– Теперь молчи.
Мы вжались в нишу, надеясь, что нас не увидят.
Дрезина с преследователями приближалась. Я не знал, что такое дрезина, но мог догадаться, что это какой-то автомобиль для поездок под землей.
Яркий свет прожектора конусом тянулся вперед, освещая туннель, ржавые рельсы, шпалы, скрытыми водой, скользкие стены, потеки воды, тонкие струйки, льющиеся кое-где сверху…
– Заметят, черт возьми! – прошептала Ирка. – Они эти туннели не хуже нас знают. И наши опоздали!
Как бы в ответ на ее жалобу с противоположной стороны туннеля тоже донесся постук колес, и встречный прожектор, не такой, правда, яркий, добавил света в туннеле. Лучи прожекторов столкнулись, и обе дрезины начали тормозить – визг тормозов был так ужасен, что я постарался еще глубже забраться в нишу. Ирка высунула нос наружу и тихо ругалась. Я даже не подозревал, что девушка может знать такие слова.
Я понимал, что пассажиры обеих дрезин были ослеплены встречными прожекторами и обе стороны не готовы к стычке.
Дрезины столкнулись, так и не успев окончательно затормозить.
Практически перед самой нишей.
Раздались крики, ругательства, зазвенели мечи, раздался выстрел, еще один – вспышки выстрелов на мгновения освещали туннель, столкнувшиеся платформы, которые, оказывается, и звались дрезинами, и людей, прятавшихся за дрезины от пуль.
– Эх, пушки нет! – сказала Ирка.
– Я пойду? – сказал я. Хотя и не представлял, что могу сделать в мокром туннеле.
– Дурак, – сказала Ирка. – Тебя сразу пристрелят. Это же не бой гладиаторов. Без тебя обойдутся.
Бой у наших ног продолжался – порой пули ударялись в край ниши, и тогда я пытался затащить Ирку поглубже. Она была права – человек с мечом, оказавшийся между двух огней, будет подстрелен, как индюк.
Выстрелы гулко звучали в туннеле. Кого-то ранило – и он принялся завывать, кто-то охнул, слышно было, как, расплескав воду, скопившуюся между рельсами, туда рухнуло голо. Все это заняло секунды – пули стучали по металлу дрезин…
И неожиданно для меня от дрезины с ментами послышался голос:
– Хватит! Расходимся.
– Добро, – ответил человек от другой дрезины. – Откатывай назад.
– А стрелять не будете?
– А вы не будете?
– Мы не будем.
– Ну, смотрите!
– Давай, давай, поспешай.
Стрельба прекратилась. В свете прожекторов было видно, как обе враждующие группы взбираются на свои дрезины.
Заревели моторы дрезин, и обе, все еще соединенные лучами прожекторов, покатились назад. Казалось, они старались разделиться, оборвать светящуюся нить.
– Ну вот и обошлось, – сказала Ирка. – А я думала, что не обойдется. Счастливый ты, Тим.
Я удивился – меня давно уже никто не звал Тимом. Я был Ланселотом.
– Меня Ланселотом в школе зовут, – сказал я. – Я под этим именем в боях выступал.
– Ланселот?
– Это был древний отважный рыцарь, – сказал я. – Он защищал обиженных и боролся со злыми волшебниками.
– Хорошо, пускай будет Ланселот, – согласилась Ирка.
Стук колес обеих дрезин затихал в глубине.
– Подождем, – сказала Ирка. – Сейчас наши вернутся. Чего менты тебя искали?
– Наверное, потому что я убил спонсора.
Ирка ответила не сразу. Видно, решила, что ослышалась.
– Ты? Жабу убил?
– Он раздавил моего товарища, – сказал я, оправдываясь.
– А о других ты подумал?
– Так я виноват, а не другие.
– Не знаю, – сказала Ирка, спрыгивая на рельсы, – спонсоры жутко злые. Они могут заложников взять. Был такой случай, еще до тебя одного спонсора нашли мертвым. Это не в Москве было, а в Твери. Тогда они набрали заложников – человек двести и всех расстреляли.
– Он хотел меня убить, – сказал я. – Что же было делать?
– Бежать, – сказала Ирка. – Мы должны бежать и прятаться. Мы пока слабые, и нас мало.
– Я не люблю бегать, – сказал я.
– Но пока что только этим и занимаешься! – Ирка безжалостно засмеялась.
Стук колес приближался.
За нами возвращалась дрезина.
5. ЛЮБИМЕЦ ПОД ЗЕМЛЕЙ
Путешествие на дрезине показалось мне очень долгим. Может, потому, что меня подавляла и удручала бесконечность этих туннелей, страшная гулкая темнота редких, едва освещенных мраморных станций и сознание того, что все виденное мной – лишь малая часть подземного города, частично затопленного, частично разрушенного, но в большей своей части сохранившегося.
Этого я, конечно, тогда не знал, но масштабы подземного города мог ощутить, не подозревая еще, что эти подземелья не раз еще дадут мне приют.
У дрезины был бензиновый мотор, но так как с топливом было плохо, большую часть пути мы ехали, пользуясь мускульной силой, качая рычаги, соединенные с колесами, – как бы тащили сами себя за уши.
В основном в этой части подземного мира рельсы сохранились прилично – только в одном месте пришлось остановиться перед уходящим вперед озером, на краю которого рельсы обрывались. Два человека спрыгнули с дрезины и вытащили из воды отрезок рельса – оказывается, его нарочно убирали, чтобы остановить милиционеров, ловивших жителей подземелья.
Разговаривали на дрезине мало – спешили доставить раненого к своим. Ирка кое-как перевязала его в темноте, на ходу, но рана, видно, была серьезной, и раненый стонал.
От темноты и однообразной тряски я задремал.
