— А когда начало?
— Через полчаса. Мы успеем. У вас есть билет?
— Нет у меня билета, — сказал Коля. И расстроился. На матче тоже стоило побывать. Хотя на космодроме нужнее.
— Погодите немного, мой молодой друг, — сказал археолог Рррр. — Сейчас подойдет доцент Спуси-ва-пус-ва-пас-ва-пос. Может быть, у него есть лишний билет.
— Хорошо, — согласился Коля. — Подождем доцента. А скажите мне, пожалуйста, как проехать на космодром?
— Не может быть, чтобы вы не знали! — воскликнул Рррр. — Вы шутите!
— Ни в коем случае, — сказал Коля. — Я забыл.
— Так садитесь на третий автобус, — сказал Рррр. — Выйдете на проспекте Мира. А оттуда флипните до космодрома.
— Спасибо, — сказал Коля. — А где третий останавливается?
Рррр засмеялся тонким голоском и не мог остановиться. Видно, слова Коли показались ему очень смешной шуткой. Он собирался смеяться до бесконечности, но тут рядом раздался строгий бас:
— Что смешного? Юноша играет свою маскарадную роль.
— Ах, — сказал археолог Рррр. — Разрешите представить: мой друг доцент Спуси-ва-пус-ва-пас- ва-пос. А это мой новый друг Коля.
— Очень приятно, — сказал двухметровый аквариум на трех ногах. Внутри аквариума сидела небольшая синяя лошадь. Пород ее мордой висел в воде микрофон, а снаружи аквариума высовывался небольшой рупор. — И не смотрите на меня квадратными глазами, молодой человек. Я же не виноват в том, что на Земле никуда не годная атмосфера и приходится ходить в скафандре.
— Конечно, я не удивляюсь, — сказал Коля. — Вы ведь тоже с другой планеты?
— Из другой галактики, — пробасила синяя лошадь.
— Послушай, доцент, — спросил Рррр, — у тебя нет случайно лишнего билетика для нашего друга Коли?
— У меня было четыре билета, потому что я не умещаюсь на одном месте. Но один билет я отдал моему коллеге доктору Команьяну с планеты Кроманьян. А вот и он идет.
Коля с некоторой опаской поглядел в ту сторону, потому что ждал уже кого угодно. Но доктор Команьян с Кроманьяна оказался обычной садовой лейкой с ногами и руками.
— Так что же нам делать с Колей? — расстраивался археолог Рррр.
— Он может сесть на меня сверху, — сказал доцент Спуси-и так-далее, — и спустить ножки в аквариум-скафандр.
— Нет, — возразил Команьян с Кроманьяна, похожий на садовую лейку. — Зрители сзади будут сердиться. Они и без того будут на тебя сердиться за то, что ты застилаешь им зрелище.
— Пускай смотрят сквозь меня. Я частично прозрачный, — сказала синяя лошадь.
— Не расстраивайтесь, — успокоил ученых лингвистов Коля. — У меня другие дела. Я на космодром съезжу.
— Нет, — сказал археолог Рррр, — я этого не допущу. Я отдам тебе свой билет. Моя подруга Алиса сделала бы то же самое.
— Ничего не выйдет, — сказал Команьян с Кроманьяна. — Ты забыл, что у тебя не полный билет, а четвертушка. Ты сам будешь сидеть у меня на коленях.
И чтобы ни у кого не было сомнений, что у него есть колени, доктор Команьян с Кроманьяна щелкнул костяным пальцем по костяному острому колену.
«Бедный Рррр, — подумал Коля. — Эти колени проткнут его насквозь».
— Ну, до свиданья, — сказал он. — А то вы опоздаете. При встрече все мне расскажете.
Космические гости поспешили дальше, и, пока они не скрылись, Коля смотрел им вслед. Справа шел аквариум с синей лошадью, слева — садовая лейка, а посредине — котенок без хвоста. Они уже забыли о Коле и громко обсуждали проблему расшифровки восьмого главного ряда.
Космических гостей обгоняли другие болельщики, некоторые шли пешком, иные летели над самой землей в прозрачных шарах, над головой пронеслась стая мальчишек с крыльями за спиной. Они махали этими крыльями, как стрекозы. Все они были одеты ярко и даже легкомысленно, а некоторые, несмотря на прохладный день, в одних плавках. Друг другу они совсем не удивлялись и даже космическим гостям не удивлялись, а вот на Колю смотрели с изумлением, а одна девочка, которая делала шаги по десять метров, потому что вместо туфель у нее были пружины, подпрыгнула к Коле и сказала:
— А у нас маскарад интереснее. Мы в рыцарей одевались.
— Погоди, ребенок, — сказал Коля. — Скажи мне, где найти третий автобус?
— Иди налево по бульвару, — сказала девочка. — Он у памятника Гоголя стоит.
5. ТЫ ЛЮБИШЬ МАНГОДЫНЮ?
Бульвар сильно изменился за прошедшие годы. Во-первых, он стал втрое, если не впятеро, шире, так что, если идешь посредине, краев не видно. Во-вторых, деревья и вообще растения изменились. Правда, осталось несколько старых деревьев, лип и кленов, но между ними росли цветущие яблони, груши и даже пальмы. Когда Коля подошел поближе, он обнаружил, что некоторые из деревьев, видно самые нежные, были окутаны тонким прозрачным пластиком, а вокруг других стояла стенка теплого воздуха. Воздух поднимался из решеток, спрятанных в молодой траве. Рядом с дорожкой стояло странное дерево — будто лопух или, вернее, щавель, увеличенный в тысячу раз. Между листьями висела гроздь зеленых бананов. А на земле рядом с деревом сидела мартышка и чистила сорванный банан.
При виде такого тропического зрелища, Коля вспомнил, что он голодный. Кроме стакана кефира и бутерброда с чаем, он ничего с самого утра не ел. Кроме того, он любил бананы. И он подумал: если обезьяне можно питаться плодами на Гоголевском бульваре, то человеку это тем более не запрещено.
На всякий случай Коля осмотрелся, но никого не увидел. Он подошел к банановому дереву и сказал мартышке:
— Отойди, а то укусишь.
Мартышка оскалилась, но отошла и снова принялась чистить банан.
Коля встал на цыпочки и начал отрывать банан от грозди. Банан отрывался с трудом, все дерево раскачивалось. Еле-еле Коля отодрал один плод от грозди и только хотел сесть рядом с мартышкой и очистить его, как из кустов вышел здоровый парень постарше Коли, в красных трусах, на которых были нашиты кометы, и сказал:
— Дурак! Что ты делаешь?
Если бы это был взрослый, то Коля, наверно, извинился, но перед парнем Коля извиняться не хотел.
— А что? — сказал он. — Обезьянам можно, а мне нельзя?
— Он же незрелый. И вообще кормовой, для скота выведен. Ты что, бананы любишь?
— А тебе какое дело?
— А мне никакого.
— Так и иди своей дорогой.
— Не пойду. Я селекцию провожу, а ты себя ведешь, как грудной ребенок.
— А обезьяна? — спросил Коля. — Ты посмотри, сколько возле нее кожуры валяется.
— Сравнил себя с обезьяной! — сказал презрительно селекционер. — Для нее же это основная пища.
Мартышка заметила, что на нее смотрят, и на всякий случай сиганула с бананом в лапе на ветку липы.
— Пойдем, — сказал селекционер.
— Не пойду, — сказал Коля.
— Боишься, что ли?
