— Привет, Фил, — сказала она, прислоняя велосипед к дереву. — Знаешь, что мне пришло в голову? Фамилию бы тебе чуточку изменить, на Моржов. А имя — на Харитон. Представляешь, как внушительно и пикантно твое имечко смотрелось бы во всех документах конторы? X. Моржов да X. Моржов...
Она и не рассчитывала вывести этого мизантропа из себя, всего лишь хотела напомнить, чтобы не расслаблялся.
— Ты знаешь, когда у меня будет праздник души, Марина? — спросил Моржев спокойно. — Когда ты, лапочка, наконец, окажешься предателем в рядах. Я над тобой самолично потешусь по полной программе...
— Размечтался, — сказала Марина. — Во-первых, я, как истинная дикарка, предавать попросту не умею, а во-вторых, когда дойдет до дела, я сначала тебе глотку перегрызу.
— У тебя кровь на шортах.
— А... — отмахнулась Марина, бросив взгляд вниз, — пятнышко, и не более того... Представляешь, какие-то идиоты только что хотели меня, юную и беззащитную, поиметь... Прямо на дороге. Никакого воспитания у людей, не говоря уж о морали...
— Трупы? — деловито спросил Моржев.
— Ну, я же не монстр. И день чудесный, солнышко и все такое. Побиты. Скоро оживут... И хрен с ними. Филипп, я ведь, если ты забыл, невероятно любопытное создание. Еду и сгораю от нетерпения. Почему это вдруг мне «внутряки» свидания назначают не в конторе, а в глуши... Что у вас опять такое стряслось, что вас должна спасать хрупкая девочка?
— А почему ты решила, будто что-то стряслось?
— А иначе к чему рандеву в таких декорациях?
— Высшая степень секретности.
— Умолкаю с трепетом... Излагай.
На худом лице Филиппа изобразилось некоторое злорадство, он, усмехаясь (что ему было несвойственно) сказал:
— Вот именно, умолкни... Когда стоишь перед начальством.
— Ни хрена себе, и, я бы даже сказала, ни... Эт-то как понимать, старина?
С тем же нескрываемым злорадством Фил протянул:
— Да ты, видишь ли, до окончания дела откомандирована в полное и окончательное распоряжение. По форме 'А'. Так что не выежывайся особенно...
— А приказ можно глянуть?
— Изволь.
Бегло пробежав взглядом несколько строчек, соответствующим образом заверенную выписку, Марина присвистнула:
— Документ признаков подделки не имеет, реквизиты все до единого аутентичны... Вот это попала девочка! Белая рабыня, а? Мне ложиться или как? Ты, быть может, какую-нибудь экзотическую позу предпочитаешь?
— Не дури. Пошла работа.
— Есть, — сказала Марина уже совершенно другим голосом. — Не буду притворяться, что мне приятно под тобой работать, но что уж тут поделаешь, дисциплина... Здесь будешь излагать, или в машине присядем?
— В машине не вполне удобно. Пошли-ка, — Фил взял ее за локоть и отвел в сторонку, под деревья. — Понимаешь, какое дело... Это все из-за Сибири. У тебя отлично получилось, и в досье осталась пометочка: мол, неплохо себя проявила при поиске пропавшего без вести агента... Дальше объяснять?
— Не надо, — сказала Марина. — Кто-то пропал, а? И начальство, глянув грозным оком, тут же вспомнило, кто у нас с успехом искал пропавших буквально на днях... Тоже мне, головоломка! Что, кто-то из ваших запропал?
— С концами.
— Я его знаю?
— Тема Булавин.
— А, ну да, Вампир... Знакомы немножечко. Мальчик вроде бы толковый и проворный, правильно?
— Вот именно. И если уж его переиграли...
— А может, ничего страшного и не стряслось?
— Увы. Он исчез.
— Где? За границей?
— Нет. Здесь. В районе Чертова Городища.
— Так-так-так, — сказала Марина. — А деталюшечки?
— Есть роскошный пансионат для небедных людей. Называется «Зеленая долина». Настоящий люкс. Все мыслимые удобства, все доступные развлечения, плюс экскурсии в Чертово Городище, воздушные и водные... Так уж получилось, что тамошний губернатор попал на заметку.
— А что он натворил?
— Ничего особенного. И конкретики пока что нет.
— Нет ее, или мне знать не полагается?
— Не полагается, — сказал Фил. — Уж не посетуй. Это не моя придумка, так пожелали большие парни с самого верха. Кое-какие соображения на сей счет у меня есть, они, правда, не оформившиеся по причине скудности информации... Видишь ли, соль в том, что губернатор ведет себя неправильно. Он втихомолочку что-то крутит. Собственная разведка, неофициальная частная армия, пусть и крохотная...
— И что, это феномен? Сплошь и рядом с губернаторами такое случается, начинают корчить из себя провинциальных королей...
— Никакой это, конечно, не феномен. Просто... Во-первых, любые поползновения играть роль провинциального владыки мы должны вдумчиво изучать и выявлять во всех подробностях. Во-вторых, в его окружении замаячили заграничные людишки, откуда-то с запада...
— Ага, — сказала Марина, — ход мыслей понятен: а не шпион ли он, часом, не питает ли сепаратистских замыслов? Вообще-то губерния у него захудалейшая, тут и голову ломать нечего. Земли, примыкающие к Чертову Городищу, главным образом. Народонаселения маловато, в основном сельское хозяйство, ни тебе серьезной промышленности, ни мегаполисов... Мне как-то трудно представить, чтобы губернатор подобного захолустья мог всерьез думать о возможности основать там независимое государство, еще и оттого, что никакой внешний супостат не станет подобные планы поддерживать, поскольку никакой выгоды от этого не получит. Да и общей границы с зарубежьем не имеется, классическая глухая провинция...
— Все логично. Но он что-то крутит. Тема отправился в «Зеленую долину» — и пропал. После всего лишь четырех донесений. А это означает, что там существует организация, к которой следует отнестись всерьез, — способная наладить эффективное контрразведывательное обеспечение данной территории вообще и губернаторских секретов в частности...
— А вы не преувеличиваете? С вашей привычкой всюду искать жуткие и разветвленные заговоры...
— Пошли, — сказал Моржев, направляясь к машине.
Марина пошла следом. Ухватив ручку, Моржев откатил вбок дверь. Внутри, на заднем сиденье, были заняты все три кресла. Присмотревшись к пассажирам, Марина моментально сделала выводы: двое, по сторонам, судя по их спокойному и уверенному виду, являли собою конвойные силы. А вот третий, зажатый между ними, хотя и не отличался ни одеждой, ни ухоженностью, определенно был подконвойным: в том, как он сидел, в лице, в осанке имелась та тоскливая безнадежность, что отличает не кого иного, как изобличенного...
— Вот, познакомься, — сказал Моржев без выражения. — Тварь продажная. Господин Савельев Петр Николаевич, второй департамент нашего веселого заведения.
Помянутый господин смотрел себе под ноги страдальчески и временами непроизвольно вздрагивал, потея так, что рубашка была уже мокрой чуть ли не насквозь.
