вверх тормашками.
Окружающая природа становилась все менее ухоженной, приобретая несомненные черты дикости: ни следа возделанных полей, лес, скорее, напоминает классическую чащобу, а дорога — заросшую колею, которой пользуются крайне редко. Марину все эти признаки только радовали.
Айгюль прохныкала что-то про горы золота и пригоршни самоцветов, которые ее любящий папенька, несомненно отвалит, не жмотясь за возвращение единственного чада. Поскольку при этом она не проявляла поползновений выпрыгнуть из машины и вообще дрыгаться, Марина не предприняла никаких мер физического воздействия. Ограничилась тем, что сказала укоризненно:
— Бедная у тебя фантазия, золото мое... Сиди и не чирикай. Если ты везучая, очень может быть, вернешься когда-нибудь к папочке, а коли нет, так нет...
Резко затормозила на вершине невысокого холма. Распахнула дверцу, стоя на подножке, огляделась.
Окружающее не таило особенных загадок: впереди текла спокойная неширокая река с перекинутым через нее в незапамятные времена грязно-белым мостом. Сзади, высоко в небе, маячила некая точка, которая могла быть исключительно вертолетом, а на горизонте обозначились аж три машины преследователей (тоже остановившихся в целях соблюдения прежней дистанции).
На то, что за спиной, пока не следовало обращать особенного внимания. Главным для нее был сейчас мост — широкий, грязно-белый, словно выбеленный дождями человеческий череп.
Кое-где, и точно, виднелись провалы самых разнообразных очертаний — но, если прикинуть вдумчиво, меж ними вполне можно было проехать причудливыми зигзагами. Правда, предприятие это таило нешуточную опасность: нет гарантий, что на одном из участков, казавшемся сверху безукоризненно целым, трухлявый бетон не провалится вместе с машиной.
Но выбора, увы, не было. Если бросить машину и перейти в пехоту, опасностей и неожиданностей только прибавится, резко ограничишь себя в маневренности. Приходится рисковать, ничего тут не попишешь...
А за мостом простиралось Чертово Городище — ряды домов с выбитыми окнами, проросшие посреди улицы деревья, груды кирпича и прочего строительного материала. Зрелище безрадостное, но вовсе не вселяющее ужас в человека, видывавшего и не такие страсти...
Плюхнувшись на сиденье, Марина крикнула:
— Держись, компания! Если что, прыгайте за борт!
И рванула машину с места так, что покрышки взвыли. Понеслась на мост, виртуозно швыряя машину вправо-влево, манипулируя тормозами и газом. Текущая под мостом серая вода, мелькавшая в проломах, казалась совсем близкой. Айгюль визжала в совершеннейшем ужасе, капитан тоже порой издавал схожие звуки, разве что басистее. Марина на спутников не отвлекалась, некогда было, пусть себе орут, сколько душе угодно...
Следовало пустить в ход тот же принцип, согласно которому по тонкому льду, чтобы не провалиться в воду, следует бежать что есть мочи. На дикой скорости гнать машину, уповая на прежнее везение...
Один только раз показалось, что пришли кранты — на краткий миг, длившийся вечность, машина просела задними колесами, резко нырнула задом, но в следующую секунду выровнялась и понеслась дальше, а за спиной что-то обрушилось с шумным плеском...
Резко затормозив, Марина развернула джип под углом к мосту. Взглянула туда. Невольно улыбнулась при виде замечательного зрелища, наглядно доказывавшего: не умеешь — не берись...
Почти такой же, как у нее, джип, разве что не белый, а синий, провалился по лобовое стекло в пролом — далеко не самый большой и коварный. Те, кто в нем ехал, сидели сейчас застывшими куклами, опасаясь сделать хотя бы легонькое движение, чтобы не ссыпаться в воду вместе с машиной. Марине со своего наблюдательного пункта было прекрасно видно, что подобные опасения насквозь беспочвенны, машина сидела в дыре прочно, как пробка в бутылке, закупорив пролом так, что и нарочно не устроишь — но те, внутри, этого не знали, а потому шелохнуться боялись. Еще две машины стояли гуськом в кильватере синего джипа. Могли проехать свободно, но, устрашенные печальным примером собратьев, вмиг потеряли всякое желание вызволять юную хозяйку. Вертолет маячил уже рядом, но приближаться не спешил.
— Должна тебе с прискорбием сказать, что лакеи у тебя — дерьмо и хлам человеческий... — сказала Марина пленнице. — Никакой отваги, не говоря уж об энтузиазме...
— Отец их всех... — в бессильной ярости вскрикнула Айгюль.
— И правильно, — ласково сказала Марина. — А как еще с такими поступать? Не уберегли невинный цветочек...
— И тебя тоже...
— А вот насчет этого мы еще посмотрим... Помолчи, солнышко, а то вмажу.
Она уткнулась в карту. Судя по масштабу, до того места на берегу, где обосновался Шайтан, было не так уж и далеко, километров десять по прямой, но жизненный опыт Марине подсказывал, что в таких вот веселых, гостеприимных, уютных местах прямой путь вовсе не самый лучший. Можно, конечно, попытаться достичь явки одним отчаянным рывком, но лучше осмотреться, изучить местность, стряхнуть с хвоста погоню, потом только целеустремленно двигаться в поход. Черт его знает, где сейчас находятся дикари и не заметил ли уже кто-нибудь из них суету вертолета на окраине мертвого города...
Марина все еще была в дурацком куцем платьице, больше напоминавшем кусочек кисеи — но переодеваться нет времени, придется щеголять в кукольном наряде...
Высмотрев подходящий маршрут меж деревьев, она тронула машину, уже гораздо медленнее покатила по улице, то и дело объезжая березы толщиной в мужскую руку, давным-давно взломавшие обветшавший асфальт. Справа и слева тянулись мрачные шеренги домов разной степени разрушенности — и ни единого пока что живого существа в поле зрения, ни животного, ни человека. Ничего удивительного: и те, и другие, даже оказавшись поблизости, при звуке мотора либо улепетнут со всех ног, либо затаятся. Гнетущее все-таки местечко, никакой явной опасности, но разве в ней дело?
Жужжание над головой окрепло, доносилось теперь вполне явственно — те, на вертолете, забеспокоились и решили подойти поближе. Ну, если учесть...
Скрежет, треск, удар!
На миг мир вокруг дико вздыбился, все кончилось практически сразу. Оказалось, что Марина успела извернуться и не впечаталась ни грудью в руль, ни физиономией в стекло. Да и прочие вроде бы ничего себе не поломали и не расшибли. Но общая ситуация...
Очередной асфальтированный участок, казавшийся из машины надежным, просел под ней, провалился, сотворив яму диаметром в пару метров и глубиной самую чуточку поменьше. В каковую джип и ухнул передком. Так, что капот полностью скрылся в ловушке, лобовое стекло стало вровень с асфальтом и машина приняла едва ли не вертикальное положение.
Первым делом Марина быстренько выключила мотор — разлившимся бензином вроде бы не пахло, но осторожность не помешает. Нажала кнопку, и стекла передних дверок, к некоторому ее изумлению, исправно уползли вбок, открыв проемы. Оглянулась: ну так и есть, никаких потерь в личном составе, Айгюль уже освоилась с новой нелепой позой, в которой оказалась, а Каразин кое-как цепляется за ремни и спинки передних кресел, меж которыми на Марину провалились сумка с вещами и автомат.
Тут и гадать нечего было — из подобного игривого положения машину можно выдернуть только подъемным краном, в чем, строго говоря, нет никакой практической нужды: Марина прекрасно видела со своего места, что левое переднее колесо, сорванное с подвески, лежит в яме под нелепым углом. Машина более не годится в качестве транспортного средства...
— Сидите тихо, обормоты! — прикрикнула она, слыша, как над головой все более густеет, крепнет, становится оглушительным железное лопотанье вертолетного винта.
Подхватила автомат, лязгнув затвором, головой вперед нырнула в проем. Оказавшись на асфальте — под ногами не провалился, и на том спасибо, — перекатилась, окончательно раздирая в клочья дурацкое платьице, встала на ноги, выпрямилась. И залепила длиннейшей очередью по стеклянной кабине белого вертолета, повисшего всего-то метрах в пятнадцати над машиной (видимо, они там окончательно пали духом, растерялись и потому резко пошли на снижение).
Горячие гильзы чередой стучали по пыльному асфальту. Это был не военный вертолет с какой- никакой броневой зашитой, а обычная цивильная стрекоза, состоявшая из стекла и тоненького металла. И
