– Где другие из экипажа?
– Няма, – совсем просто ответил албанец и преданно посмотрел на Мазура.
Мазур выпрямился, поднял автомат, проследил за испуганным взглядом пленника и сделал вид, что направляется к двери. Проходя мимо, вломил албанцу четким тычковым ударом приклада в горло.
Глава двенадцатая
ТАНЦЫ С ТЕРРОРИСТАМИ
Выйдя на палубу, где по нехитрой арифметике должен был оставаться еще один мздоимец, Мазур двинулся на нос судна. Логично искать оставшегося караульного там? Логично. Пару раз за короткую дорогу Мазур напрягался, брал 'Хеклер' на изготовку, но – пустое. Тихо, как в репе Буратино, лишь усыпляюще плещет волна о борт корабля. Уже не первый раз возникало у Мазура подозрение, что сопротивления боевики не ожидали. И это настораживало: как бы ни были эти умники уверены в превосходстве своих сил, нельзя недооценивать и возможные контратаки противника. Все больше операция становилась похожа на фарс… Или – на некий отвлекающий маневр.
Поиски оказались бесплодными, караульного на носу не обнаружилось. А вот прием уже был подготовлен. 'Ужель албанец сигнал передал? Нет, тогда бы меня целая делегация встречала. Значит, случайка', – подумал Мазур за тот вздох, который потребовался новому встречному, чтобы взвести автомат под углом девяносто градусов. Молодчик появился, как воплотившийся из утреннего тумана призрак. Впрочем, рано ставить оценку его профессионализму..
– Брось… – Скомандовал щусенок дал коротко и ясно, без всяких там: 'Да кто ты такой, что, Стивен Сигал, да? Супротив кого попер, да мы тебя!'
Но главное, орать, немедля поднимать тревогу не стал. Стало быть, еще не просек, с кем имеет дело. А что – перед ним всклокоченный дедуля в замызганной боцманской робе, да еще и босиком. Не так, ох не так должен выглядеть герой-одиночка!
Мазур переубеждать его не стал, сделал вид, что всецело повинуется. Огромные голубые глаза на смуглом лице боевика были распахнуты, словно два василька, и это несколько снижало стоимость боевика в прейскуранте Мазура. Боевик передернул затвор, набрал воздуха в легкие и открыл рот – явно для торжественного призыва к полной и безоговорочной капитуляции…
Ну, сам напросился… Мазур открыл огонь первым, обезвредив упрямца дробящим выстрелом в колено. До последнего он оттягивал неприятный момент, когда придется обнаружить себя. Ну что ж, тут или пан, или пропал… На его стороне то обстоятельство, что вся гоп-компания 'калымщиков' сосредоточилась на верхней палубе, в конференц-зале, а тех, кто был поблизости, Мазур уже успокоил. Но стрельба, даже из оружия с ПБС, без сомнений, привлекла внимание, тут к бабке не ходи, да и Мазур уже уловил дробь пока еще далеких шагов.
Он метнулся влево, – навстречу выскочили две тени. Мазур нажал на спусковой крючок…
Бли-ин! Ответным, хоть и моментально захлебнувшимся огнем, зацепило и его! Повезло: вместо того, чтоб снести полголовы, пуля ширкнула по щеке и ушла в неизвестном направлении… Ангел-хранитель Мазура в течение каких-то пятнадцати минут отработал свое на пяток лет вперед. То ли еще будет…
'Блин, и это называется – 'никаких силовых акций вам не предложат', – мелькнуло в голове: он вдруг вспомнил агентессу в 'Гамбринусе'.
За долю секунды Мазур оказался в кают-компании, или, на местном олигархическом жаргоне – обеденной зале. Аккомпанементом ему служил спешный топоток его нового конвоя: вслед за Мазуром в зал без приглашения ввалились очередные гоминиды, один с 'Хеклером' наперевес, другой в белых кедах на копытах и с ТТ в руке. Неужели не хватило на всех приличных стволов, господа талибы? Или все-таки ваххабиты?
Мазур успел шмыгнуть к иллюминатору, по дороге не углядел, споткнулся о протянутый от розетки к сцене (ибо имелась и такая) провод, упал на мягкий ковер, перевернулся на спину, изготовился к стрельбе, выставив ствол перед собой. Конвойные перераспределились. Инкубаторский, то бишь одетый как все, отправился прочесывать смежные помещения, а сепаратист в кедах и вовсе сгинул с глаз долой.
Впрочем, напомнил он о себе с самой галантной любезностью. Подкрался, подонок, из-за спины, дрожа черной бородой на темной роже. Мазур разом переменил позицию, готовясь к ближнему бою в партере, но планы пришлось резко менять.
Между кулаками бородатого зазвенела натянутая струна, да не простая, а хирургическая, изобретенная удальцом Джигли. Такая струна с алмазным напылением может перепилить кость на раз, а уж горло перережет столь ювелирно, что мама не горюй: еще продолжаешь крыть изобретателя матом, а голова твоя уже катится прочь…
Пила вжикнула по стволу, которым Мазур поставил блок, сняла с него металлическую стружку, вскользь полоснула по руке, вырезав на коже четкий круг, как фрезерный станок. Мазур, чуть не выворачивая собственные суставы, локтем засандалил гостю в чувствительное место под мышкой, аккурат по большому нерву. Испытанный прием, потому и работает безотказно. Хоть на пару секунд, да вырубает оппонента. Оппонент действительно хлопнул глазами, грабли его зависли в половине дистанции до горла Мазура, а Мазур извернулся, помня об инерции, и вовремя: товарищ промахнулся, и удар струны пришелся как раз по тому месту, где только что находились весьма ценные для Мазура части собственного организма.
Мазур коротко замахнулся, всадил кулаком под ребра бородачу, добавил по почкам для верности. Не хило бы добить духа на поле боя, но второй террорист услышал тихую возню, и уже со всей прыти шоркал на театр военного действия, вряд ли собираясь оставаться зрителем. И что хуже всего, достав на ходу рацию, уже подносил ее к подбородку. До уха Мазура донеслась лихорадочная скороговорка:
– Он уложил Ахмеда с пилой, я маму этой пилы! Он в…
Мазур узнал голос и дал короткую очередь, оборвав комментарий событий на самом интересном месте.
Вот как она складывается, судьба-то: паренек, не скинь невезучего боцмана за борт, еще в начале пути открыл бы чулан, где хоронились Мазур с Олесей, и тогда – кто знает? – может, был бы сейчас жив. Хотя Мазур постарался бы не оставить ему такого шанса. По-любому, теперь, как в считалочке, из двенадцати террористов осталось трое. Если доверять сведениям придурковатого албанца…
Мазур без церемоний высадил стекло иллюминатора – вот когда порадуешься, что буржуи устроили вместо маленьких круглых оконец натуральные домашние окна и – нырнул рыбкой. Вослед раздались запоздалые недружелюбные очереди. С небольшой высоты он спрыгнул на палубу, уже не заботясь о том, где и кому слышен грохот шагов и пальбы.
Пальба в зале из организованной стала хаотичной и затихла быстрее, чем Мазур распрямил ноги, оказавшись на палубе. В движении он оцарапал руку прихваченной с собой струной. За это она и была выброшена за борт: леший с ней, не самое удобное в быстром контактном бою оружие, что и доказал пример давешнего специалиста по пилению… Кстати: интересно, на хрена этому духу вооружаться именно столь неудобной пилой? Из-за алмазной пыли, что ли?
Детский сад, честное слово…
Мазур держал путь в конференц-зал, в этом плане он имел все основания верить албанцу. Самое удобное место для центра операции: два крупных помещения, в одном томятся заложники, во втором тусуются террористы, минимум подсобок, превосходный обзор.
По дороге Мазуру встретился очередной караульный, и тут уж было удобно придать новый импульс затихающей стрельбе: чем менее бой системен, тем менее удобен для организованной стороны, то бишь в данном случае – для зондеркоманды какого-то там Исламского Революционного Фронта… Успевший обернуться молодец получил заряд свинца в диафрагму – и понеслась душа к гуриям в райский медсанбат.
Мазур вдруг почувствовал под босыми ногами сырую от ночной влаги палубу, это ощущение взбодрило его. Еще пять, десять, двадцать ударов пульса, и прямо по курсу – рубка, а за ней – огни конференц-зала…
